Ч. Хаммель
Дело Галилея
"Дело Галилея" - уникальное исследование историка Чарльза Хаммеля о сложных судьбах взаимоотношений между наукой и религией. На примерах из жизни известных ученых автор развенчивает миф о борьбе христианства против науки и показывает: избежать конфликта помогает четкое разграничение предметов богословия и науки. Книга написана популярным языком предназначена для всех, интересующихся историей науки и религией.

Пролог: Суд
Часть I. Научный взгляд на мир
Глава 1. Развитие науки в античном мире: Аристотель и Архимед
Глава 2. Коперник:Солнце и Земля
Глава 3. Кеплер: планетные орбиты
Глава 4. Галилей: физик и астроном
Глава 5. Галилей: ученый и богослов
Глава 6. Ньютон: закон всемирного тяготения
Глава 7. Современная наука: новые горизонты
Часть II. Библейский взгляд на мир
Глава 8. Толкование Библии
Глава 9. Чудеса и научные законы
Глава 10. Бытие. Глава 1. Происхождение вселенной
Часть III. Споры и их разрешение
Глава 11. Меняющийся мир: геология и биология
Глава 12. Конфликт между креационизмом и наукой
Глава 13. Точки соприкосновения: богословие и наука
Эпилог: Блэз Паскаль: христианин и ученый

Вступление
Со времен Галилея наука заняла место богословия на престоле. Эта смена произошла в результате многочисленных конфликтов, в которых христианству приходилось обороняться. Очень часто ненужные споры разгорались из-за нежелания или неспособности обеих сторон дать четкое определение используемым терминам и установить круг обсуждаемых вопросов.
Мои предложения по урегулированию конфликта между наукой и Библией - это не панацея от всех бед, а шаг вперед в поисках конструктивного решения. Это не само здание, а его фундамент. Передо мной стояли две главные цели:
1) заинтересовать широкий круг читателей, не имеющих специальных научных знаний,
2) дать введение в историю и философию науки, показать общие точки соприкосновения между ней и библейским взглядом на природу.
Хочу выразить глубокую признательность всем ученым, которые посвятили жизнь исследованию этих и смежных вопросов. Я благодарен моим друзьям - богословам и ученым, которые не пожалели времени, чтобы прочесть мою рукопись, и дали мне много полезных советов.
Но более всего мне хотелось бы, чтобы эта книга помогла нам лучше понять Бога - Творца и Спасителя - Творца неба и земли, Господа и Судию истории.
Пролог: Суд
"Библия рассказывает, как найти путь на небеса, но не говорит о том, какими путями небеса движутся" ГАЛИЛЕО ГАЛИЛЕЙ
Продолжительное судебное разбирательство закончилось 22 июня 1633 года. Последнее заседание проходило в Санта-Мария Сопра ля Минерва, доминиканском монастыре, расположенном в самом центре Рима. Его когда-то построили на руинах древнего храма, посвященного богине мудрости. В зал ввели подсудимого, одетого в белый балахон, какие обязаны были носить кающиеся грешники. Даже складки широкого платья не скрывали дрожи подсудимого, когда он опускался на колени перед десятью судьями инквизиционного трибунала...
Тучи начали собираться над головой Галилея в начале 1632 года после опубликования его книги "Диалог о двух главнейших системах мира". Она была написана не на латинском языке, как все научные труды того времени, а на итальянском. Автор коснулся в ней широкого круга вопросов из области астрономии и физики. Книга была написана в виде беседы трех персонажей: Сальвиати, Симпличио и Сагредо. Сальвиати отстаивал систему мироустройства Коперника (с которой Галилей был согласен), а Симпличио - систему Аристотеля (сам он был очень похож на тех упрямых университетских профессоров, с которыми годами сражался Галилей). Каждый из двух противников старался перетянуть на свою сторону нейтрального Сагредо. Используя этот очень распространенный в те дни литературный прием, можно было гипотетически писать о любом спорном вопросе, даже о ереси, и при этом писателя никак нельзя было привлечь к ответственности за пропаганду "несоответствующих" взглядов.
Книга Галилея - это шедевр научной литературы. Она была доступна пониманию любого грамотного человека. Популярность ее оказалась настолько велика, что первый тираж разошелся, едва выйдя из печати. Но через несколько месяцев некоторые высокопоставленные духовные особы высказали свое недовольство книгой: в Риме у Галилея были враги, которые убедили папу Урбана VIII в том, что в книге содержится насмешка над ним, что именно его слова автор вложил в уста недалекого Симпличио. В августе 1632 года недовольство вылилось в конкретные действия: папа приказал флорентийскому издателю приостановить продажу очередного тиража книги и назначил особый комитет для ее аттестации. Решение комитета было однозначно: об учении Коперника автор писал очень подробно, а вовсе не гипотетически. Церковь не могла согласиться с книгой в таком виде. Продажу тиража приостановили вплоть до внесения в книгу изменений.
Приказ прибыть в Рим
1 октября инквизитор Флоренции передал Галилею приказ Святейшей коллегии: в течение 30 дней явиться в Рим. Его обвиняли в пропаганде гелиоцентрической системы мироздания, согласно которой Земля вращается вокруг неподвижного Солнца. Перед тем, как напечатать книгу, Галилей получил необходимые разрешения от властей и поэтому был крайне удивлен подобным оборотом дела. От пережитого потрясения он даже заболел.
Ученому тогда было уже 69 лет. Здоровье его резко ухудшалось. Он страдал полиартритом и грыжей, ему приходилось носить корсет из железных прутьев, кроме того, в Европе бушевала чума, и врач прописал ему полный покой, предупредив, что путешествие длиной в двести миль, да еще в зимнее время, добром не кончится. Медицинское заключение отправили в Ватикан вместе с просьбой освободить старого ученого от необходимости немедленно отправляться в столь дальнюю и трудную дорогу. Святейшая коллегия оказалась неумолимой: Галилею следовало прибыть в Рим без промедления.
Великий герцог Тосканский посоветовал ученому не перечить духовным властям и предоставил в его распоряжение карету, чтобы хоть как-то сгладить дорожные тяготы. 23 января 1633 года Галилео отправился в путь. Еще через три недели он достиг виллы Медичи. Там тосканский посланник Франческо Никколини удобно разместил старика и предоставил в его распоряжение слуг: ученому предстояло прожить на вилле два месяца. Подобных послаблений не делали ни одному из вызванных на суд инквизиции: всех их - и духовенство, и знать - тут же по прибытии в Рим брали под стражу (1) .
Тем временем первое потрясение прошло, к ученому вернулся бойцовский дух. Старый борец, уверенный в своей правоте и своем даре убеждения, решил в открытой дискуссии с властями раз и навсегда покончить со всеми вопросами. И сам Галилей, и его влиятельные друзья считали, что дело не примет серьезного оборота. К их великому разочарованию из Святейшей коллегии пришло извещение о том, что 8 апреля Галилею следует явиться на суд.
Еще через четыре дня началось слушание под председательством комиссара-генерала Винченцо Макулано, доминиканского фриара. Речь шла о событиях 1616 года: тогда Галилей отправился в Рим, чтобы обсудить свои взгляды с кардиналом Беллармино. После ряда вопросов о беседе с кардиналом члены инквизиционного суда огласили предупреждение, которое якобы было выдано Галилео на руки:
"Вышепоименованный уполномоченный комиссар (кардинал Беллармино) приказал и предписал Галилео от имени Его Святейшества Папы и всего состава Священной коллегии отказаться от вышеупомянутого мнения о том, что Солнце является центром вселенной и стоит неподвижно в то время, как Земля вращается вокруг него. Ему предписано не придерживаться подобных взглядов, не обсуждать и не защищать их в какой бы то ни было форме - устной или письменной. В случае неисполнения приказа Святейшая коллегия примет соответствующие меры. С данным предупреждением вышеупомянутый Галилео ознакомлен и обязался его исполнять" (2) .
Галилео был потрясен. Он заявил, что никогда не получал подобного предупреждения и не имел ни малейшего представления о том, что ему запрещено устно или письменно обсуждать данные взгляды. В качестве доказательства он представил текст увещевания кардинала Беллармино, написанного в форме частного запрета, а вовсе не официального предупреждения. Увещевание заканчивалось тем, что учение Коперника противоречит Священному Писанию, "а потому его нельзя ни защищать, ни принимать за истину" (3) . В нем ничего не было сказано о том, что запрещается "в какой бы то ни было форме" излагать эти взгляды либо обсуждать их.
Теперь настала очередь удивляться судьям: перед ними лежал документ, который противоречил данным Ватиканских архивов. Обратиться за разъяснениями к Беллармино было нельзя - он умер десять лет назад. Суд решил отложить решение данной проблемы и перейти к допросу. Речь пошла о событиях не столь давних - о выходе в свет книги "Диалог". Когда Галилея спросили о его взглядах, он ответил: "Я не придерживаюсь взглядов о том, что Земля движется, а Солнце неподвижно, и не защищаю их в своей книге. Наоборот: я представил взгляды, противоречащие взглядам Коперника, и доказал, насколько слабы и неубедительны его аргументы" (4) .
Но тут Галилео перестарался: сторонник взглядов Коперника не победил в споре, но привел достаточно много аргументов против Аристотеля. Даже не обладающему богатым воображением читателю было ясно, кто прав. Получалось, что Галилео соблюдал букву, но не дух папского указа 1616 года. Как и многие подсудимые, он слишком яро доказывал свою невиновность: его заявление о том, что в книге показана альтернатива взглядам Коперника, походило на попытку одурачить судей.
Через пять дней после слушания вышло решение суда: Галилео поддерживал и защищал теорию Коперника. Более того, у суда было "сильное подозрение", что он и по сей день придерживается этой теории. В решении содержалось множество цитат из его книги, которые подтверждали мнение судей. Галилео удалось отклонить обвинения в нарушении предупреждения 1616 года, но его благочестивые заявления о согласии с официальными взглядами церкви "затянули петлю" на его шее.
В апреле и мае было проведено еще два допроса, и дело направили в высшие инстанции для принятия окончательного решения. К этому времени Галилей признал свою ошибку, пообещал в будущем исправить ее и, ссылаясь на слабое здоровье, попросил о снисхождении суда. Казалось, можно было рассчитывать на мягкий приговор. Но хитросплетения политической борьбы (см. главу 5) привели к иному исходу, так что рекомендации комиссара проявить снисхождение в расчет приняты не были.
Утром 21 июня 1633 года Галилео предстал перед судом для заключительного слушания. Было решено, что ему следует отречься от своих взглядов. Снова задали вопрос о том, как он относится к теории Коперника. Ответ Галилео был таков: "Я считаю, что более не упорствую в этом мнении Коперника после того, как мне сообщено приказание, дабы я от него отрекся. К тому же я здесь, в Ваших руках, и делайте со мной все по Вашему усмотрению" (5) . Ночь в ожидании приговора он провел под стражей.
И вот наступил решающий час - Галилео вошел под своды большой залы Доминиканского монастыря. В приговоре перечислялись ошибки, допущенные им при написании "Диалога": официальным постановлением суда книга была запрещена. На Галилея падало "сильное подозрение в ереси". Приговор был таков: "Тебя же осуждаем мы к тюремному заключению по всей строгости при сей Святейшей коллегии на срок, определенный по нашему усмотрению, и накладываем на тебя спасительное покаяние в течение последующих трех лет произносить еженедельно один раз по семь покаянных псалмов, оставляя за нами право указанные наказания и покаяния умерить, заменить, полностью или частично отменить" (6) .
30 июня Галилео был отпущен на поруки своего друга, архиепископа Асканио Пикколомини, для лечения. Через пять месяцев папа Урбан VIII разрешил ему вернуться во Флоренцию. К декабрю старик-ученый был уже в своем небольшом поместье Арчетри в нескольких милях от города, где провел под домашним арестом оставшиеся восемь лет жизни, продолжая писать труды и заниматься научными исследованиями.
Наука против религии?
В течение многих веков факт осуждения Галилео католической церковью служил поводом для горячих споров о противоречиях между наукой и религией. Суд над старым астрономом всегда приводили в пример, рассказывая о враждебном отношении христианства к свободомыслию и научному прогрессу. Так, одна из биографий Галилео заканчивается словами:
"Галилео - классическая жертва тоталитарного режима. Его преследовали и судили люди.., которые боялись полета его свободной мысли. Галилео изучил Писание и истолковал его по-своему, бросив, таким образом, вызов церковным властям... Они же видели в Галилео лишь человека, который стремился разрушить их систему, а потому поступили единственным известным им способом: они решили вырвать ересь с корнем" (7) .
Но действительно ли конфликт был столь четко очерчен? На какую систему покушался Галилео - на религиозную власть Рима или на научный авторитет Аристотеля? Каким образом чисто научный спор, зародившийся в стенах университета, мог перерасти в спор богословский? Какие политические подводные течения - чьи амбиции, зависть, предубеждения, личные интересы - помогли спору разрастись и завершиться столь драматично?
Ряд вопросов, поднятых в XVII веке на суде инквизиции, актуален и сегодня, когда речь идет о противоречиях между наукой и христианством. Так, в американских школах и судах снова всплыл конфликт между эволюционистами и креационистами. В 1925 году слушалось дело Скоупса, учителя старших классов, который нарушил закон штата Теннесси, запрещающий преподавать эволюционное учение в школе. После этого суда общественное мнение занялось другими вопросами, а закон "под шумок" отменили. Казалось, что борьба эволюционистов с креационистами ушла в прошлое. И вот в 1969 году в Совет по образованию штата Калифорнии поступило прошение: признать креационизм учением, достойным рассмотрения в школах наряду с прочими науками о происхождении вселенной. Школьные советы, местные советы по образованию, законодательные органы были вынуждены разрешить преподавание "научного креационизма" в государственных школах.
В 1980 году власти штата Арканзас приняли закон, согласно которому на преподавание научного креационизма отводилось в школе столько же учебных часов, сколько и на преподавание эволюционной теории. Суд тут же забросали жалобами, и через два года этот закон прекратил свое существование. Борьба между представителями различных взглядов на происхождение вселенной и биологическую эволюцию породила сотни статей, десятки книг.
Учась на ошибках прошлого, мы надеемся, что не будем повторять их в будущем. Для того, чтобы цивилизованно обсуждать эти вопросы, нужно устранить два серьезных недоразумения. Первое касается сути современной науки и статуса выведенных ею законов. Под влиянием натурализма - философии, которая признает природу единственной существующей реальностью, - научный метод стал считаться чуть ли не единственным методом познания мира. Бытует мнение, что ученые совершенно объективны в поиске фактов в отличие от всех остальных (особенно богословов), которые из-за своих верований не могут судить о мире непредвзято.
Но такова ли истинная картина? Каждый учебный год доктор Пол Ерл, преподаватель биологии в колледже Нассау на Лонг-Айлэнд в Нью-Йорке, начинает занятия именно с этого вопроса. Он рассказывает ученикам, что никто не может быть абсолютно объективным, даже ученый. Как и все остальные, ученые - носители конкретного мировоззрения и определенной системы ценностей, на основании которых они судят о том или ином предмете. Редко кто из ученых сообщает о своих взглядах на жизнь в предисловии к своему труду, поэтому Ерл учит, как можно определить мировоззрение автора, чтобы потом было легче оценить его научные выводы. Такой подход поначалу удивляет учеников: они учатся в колледже уже не первый год и ни разу не слышали, чтобы кто-то из ученых открыто признавался в собственной предвзятости. Кроме того, учитель-христианин Ерл показывает студентам ограниченность науки и условный характер ее законов.
Вторая проблема - верное истолкование Библии. Говорят, что цитатой из Писания можно доказать все, что угодно, и большое количество людей считает, что мнение это подтверждают разнообразнейшие учения, наводнившие сегодня мир. Обосновать цитатой из Библии любую, даже самую безумную теорию можно лишь при одном условии - если толковать ее произвольно, отбросив все правила. Как и при объяснении любого литературного текста, при истолковании Библии нужно пользоваться общепризнанными правилами герменевтики, помнить о цели автора, историческом контексте, литературном жанре произведения, существовании многозначных слов.
В этой книге мы постараемся разрешить оба недоразумения и посмотрим, каковы природа, цели и границы научного и библейского мировоззрений, а также как эти мировоззрения связаны друг с другом. Начнем с истории и поглядим, как развивался в XVI и XVII веках научный метод. Причем разговор пойдет не только о революционных научных открытиях, но и о жизни тех, кто их совершили. Наука - плод совместных усилий многих людей. У каждого из них были свои устремления, свое отношение к религии, свой характер. Влияние на них оказали культурная среда, экономические условия, политические события.
Очень часто специалисты по истории науки выбирают какое-то современное научное открытие, а потом прослеживают его корни вплоть до времен научной революции. Подобный метод не учитывает одного: во все времена возникали довольно полезные теории, которые в итоге заводили в тупик поверивших в них ученых. Историки же твердо знают, что им нужно, ищут там, где нужно, и в итоге складывается история великих научных открытий, не запятнанная неудачами и промахами. Помимо такого линейного взгляда на историю, существует контекстуальный взгляд, который помогает лучше понять ход мыслей тех же ученых: "Этот второй метод заставляет историю науки рассказывать не только о развитии современных теорий, но и о рождении старых теорий и анализировать их с учетом тогдашнего исторического фона" (8) .
В этой книге мы чуть дальше зайдем в использовании контекстуального подхода и рассмотрим биографии четырех известнейших ученых - Николая Коперника, Иоганна Кеплера, Галилео Галилея и Исаака Ньютона. Поговорим об их семьях, культурных и политических взглядах, религиозных убеждениях, трудностях личного и научного характера, рассмотрим обстоятельства жизни каждого из них - в общем, постараемся поставить себя на их место. Как относились они к христианству? Оказали ли их религиозные убеждения хоть какое-то влияние на их научную работу? Как они сами совмещали свои научные открытия с библейским взглядом на мир?
Научная революция
С чего начинается политическая революция? Мы тут же вспоминаем: Юлий Цезарь переходит Рубикон; толпы народа нападают на Бастилию; солдаты и матросы штурмуют Зимний; раздается залп "Авроры". Но на самом деле любая революция начинается с идей, возникающих в мозгу тех, кто устали от старого режима. Недовольство существующим положением создает трещины в сложившейся системе. Жажда перемен овладевает сознанием людей, и вот, наконец, появляется вождь, который может повести их за собой... Тут же мысль превращается в действие, скорость движения нарастает, и вспыхивает открытый конфликт между старой властью и властью нарождающейся: кто-то штурмует какой-то дворец - старые силы в решающей схватке проигрывают. Но элементы старого сохраняются еще некоторое время и после победы нового режима.
Революция - политическая, социальная или религиозная - требует наличия двух факторов: начавшегося процесса перемен и кризисной ситуации (9) . Подобное сочетание непрерывного процесса с кризисным элементом, существовавшее уже 150 лет, было характерно и для научной революции. Последний период средневековья и начало эпохи Возрождения - время брожения во многих областях жизни и мысли. Все больше стало возникать сомнений в истинности философии Аристотеля, которая царствовала в западной науке более полутора тысячелетий. Залп против устоявшейся системы был выпущен Коперником в 1543 году. Именно тогда он опубликовал книгу "Об обращении небесных сфер". Она не оказала немедленного воздействия, но взорвалась спустя некоторое время подобно мине замедленного действия, и, взорвавшись, разнесла на куски традиционную космологию.
Следующий залп был направлен Иоганном Кеплером. В 1609 году он написал свою "Новую астрономию" в защиту системы Коперника, где показал, что орбиты планет - эллиптической, а не сферической формы, как учил Аристотель. Тем временем Галилео Галилей развернул наступление на "суше" - в области физики. Поддерживал он и Коперника своими астрономическими наблюдениями и полемическими сочинениями. Последний огневой шквал обрушился в 1687 году. Именно тогда Ньютон опубликовал "Математические принципы натуральной философии", в которых содержались закон всемирного тяготения и законы механики.
Открытия этих четырех ученых, сделанные в области физики и астрономии, и в особенности их научный метод создали новую науку, основанную на математике и эксперименте. Подобный подход к природе положил начало развитию в XVIII веке современной химии, в XIX веке - геологии и биологии, а в XX веке создал условия для второй научной революции в астрономии и физике.
Главным героем нашей книги будет Галилей. Причин тому несколько: именно он почти пятьдесят лет вел борьбу против сторонников Аристотеля. Когда оппоненты Галилея постарались обратить научный спор в чисто религиозное противоречие, он в ответ строго разграничил научное и библейское мировоззрения (10) . Со времен суда над Галилеем его личность постоянно использовали как оружие в борьбе с церковью, а историю его жизни неимоверно искажали. Так что настало время восстановить историческую справедливость. Галилей был не только ученым-новатором, но и глубоко верующим христианином. Его жизнь подскажет ответы тем, кто ищут пути примирения науки с Библией.
Благодаря научной революции наука заняла важное место в развитии общества. Во многом именно она определяет нашу систему ценностей. Томас Кюн отмечает, что "современное западное общество гораздо больше, чем все предшествовавшие ему, зависит от науки как в вопросах философии, так и в вопросах пропитания" (11) . В то же время научные открытия дали нам в руки оружие, способное уничтожить весь мир, а не только отдельных людей. Наука стала ценным, но опасным инструментом, и, чтобы им пользоваться, нужно следовать определенным этическим нормам. Очень важно понять значение и границы науки. Лишь тогда станет ясно, как она связана с христианством.
О чем рассказывает эта книга
Эта книга - результат моего длящегося всю жизнь увлечения Библией и современной наукой. Еще в старших классах я глотал сочинения по химии и физике, а также с интересом читал христианские книги о науке. В некоторых из них содержались попытки показать научную достоверность Библии, укрепив, таким образом, ее определенный авторитет. И вот, вооруженный подобными аргументами, я поступил в колледж, чтобы изучать науки и обращать в христианство скептически настроенных соучеников. Но в горячих спорах о чудесах, законах природы, эволюции мне так и не удалось доказать истинность Библии и обратить своих друзей. Честно говоря, все эти споры редко касались жизни, смерти и воскресения нашего Спасителя. Тем не менее, мне и в голову не пришло задуматься, верна ли моя стратегия. Так продолжалось до последнего года обучения, пока один неверующий человек не объяснил мне мою ошибку: "Почему ты так стараешься, чтобы Библия выглядела научно достоверной? Ведь главное в христианстве - Иисус Христос!".
Потом мне удалось найти более удачный способ рассказывать о христианстве, который можно назвать и более библейским, так как впервые его использовал врач Лука еще две тысячи лет назад. Он написал одно из Евангелий, где говорил об исторически достоверных данных из жизни Иисуса Христа, чтобы читатель "узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен" (Лк. 1:4). Потом я обнаружил, что апостолы в своих проповедях придерживались того же подхода: они старались рассказать людям об Иисусе Христе, Который призывает людей покаяться и уверовать.
Я по-прежнему старался понять, как связаны между собой современные науки и библейское учение. Интерес мой превратился в семя, которое проросло многие годы спустя. Однажды я читал книги по истории и философии науки и вдруг понял, почему суждение, что наука подтверждает истинность Библии, было неверным. Дело в том, что вразрез со сложившимся мнением научные законы показывают нам лишь одну определенную грань - грань природы. Кроме того, эти законы довольно часто подвергаются пересмотру, а некоторые из них оказываются неверными. И если ставить истинность Библии в зависимость от современных научных теорий, то со временем эти теории окажутся на свалке истории, а в связи с этим положения Библии опять будут подвергаться сомнениям.
Занятия помогли мне понять, что наука - это лишь одно из целого ряда мировоззрений, и каждое из них говорит что-то свое о природе, имеет свои плюсы и минусы. Также я понял, что библейский взгляд на мир помогает, прежде всего, понять, в каких отношениях с миром находится Бог. Такое понимание вопроса проясняет роль каждого мировоззрения - научного и библейского, не принижая ни того ни другого.
В основной части книги (главы 1-7) приводятся данные о том, как в XVI и XVII веках возникла новая наука, освободившаяся от гнета философии и религии. Мы подробно поговорим об открытиях Коперника, Кеплера, Галилея и Ньютона в области астрономии и физики, ведь именно они заложили основы нового научного метода.
Во втором разделе (главы 8-10) мы расскажем о библейских мировоззрении и взгляде на вселенную. Мы поговорим о принципах истолкования различных литературных библейских жанров, о современности и практической ценности библейского учения. О соотношении между библейским и научным взглядами на мир рассказано в главе "Чудеса и законы природы", после которой следует краткое изложение истории о сотворении мира (Быт. 1).
В третьем разделе (главы 11-13) мы коснемся современного противоборства между креационизмом и эволюционной теорией. Может показаться, что эта тема - неактуальна, ибо наиболее значительные научные открытия XX века были сделаны вовсе не в биологии, а в астрономии и физике. Теории частной и общей относительности, расширяющейся Вселенной, появление атомной физики создали модель совершенно иного мира, сильно отличающегося от Вселенной Ньютона - стабильной и уравновешенной. Но для рядового читателя тема биологии будет более интересной: именно в этой области противостояние библейского и научного взглядов достигло своей кульминации. Понять суть конфликта, правильно оценить позиции обеих сторон - вот что важно широкому кругу читателей: школьникам и пенсионерам, верующим и атеистам. Закончим мы кратким обзором сходств и различий научного и библейского мировоззрений.
А теперь о том, чего вы в этой книге не найдете. Вы не найдете исчерпывающего богословского учения о природе и философии науки. Говоря о библейском взгляде на сотворение мира, мы ограничимся лишь описанными в Библии фактами и не станем затрагивать Общего откровения, данного Богом в творении (Пс. 18:2-5; Рим. 1:19-20). Мы не ставим цели развить новую всеобъемлющую философию науки. Тем не менее, ясное разграничение библейского и научного мировоззрений затронет области богословия и философии, поэтому эту книгу можно назвать скорее фундаментом, чем законченным зданием.
Она может послужить вводным курсом к истории и философии науки, но я ориентировался на широкий круг читателей, не имеющих специальных научных знаний. Я постарался свести к минимуму использование формул, схем и научной терминологии. Наиболее же нетерпеливым могу посоветовать "срезать угол" и сразу же перейти к сути. Для этого главы можно читать в такой последовательности: 1, 7, 8,9,10. Главу 7 о современной науке можно понять и без предыдущих пяти. В главе 8 речь идет о библейском мировоззрении, а в главах 9 и 10 - о библейском взгляде на чудеса, законы природы и сотворение мира. Потом читатель может перейти к следующим трем главам о биологии, теории эволюции и креационизме и лишь после этого вернуться к главам 2-6, чтобы узнать, что же совершили для науки Коперник, Кеплер, Галилей и Ньютон и каковы были их религиозные убеждения.
Этой книгой мне хотелось бы заставить читателя поразмыслить о том, что христианство и наука - это различные реакции на окружающий мир, которые имеют немало точек соприкосновения. Например, оба мировоззрения основаны на твердой вере, что реальность не заканчивается лишь существованием человека, и базируются на определенных традициях. Так что вернее будет считать их не врагами, а союзниками.
Религия и наука уже стали союзниками в жизни людей, которые считают занятия наукой своим христианским долгом. В заключение мы расскажем о жизни Блэза Паскаля, выдающегося ученого, в судьбе которого библейское и научное мировоззрения слились воедино.
Часть I. Научный взгляд на мир
Глава 1. Развитие науки в античном мире: Аристотель и Архимед
"Люди спорят не из-за фактов, а из-за их истолкования" АРИСТОТЕЛЬ
Более двух тысячелетий Древняя Греция волновала умы людей. Через много лет после смерти Перикла и Александра Македонского греческая философия продолжала править миром: вспомните Рим, Европу эпохи Возрождения, современный мир. Центром греческой науки и культуры были Афины, где после победы над персами в 479 году до Р.Х. начался пятидесятилетний "золотой век" беспрецедентного в истории человечества расцвета культуры. Затем после поражения в долгой войне против Спарты в Афинах начала развиваться классическая философия. Этот период подарил миру Сократа, Платона и Аристотеля. Но прежде чем говорить об Аристотеле, философия которого доминировала в античной науке на протяжении почти двадцати столетий, мы скажем несколько слов о его предшественниках.
Наука в Древней Греции
Еще на заре цивилизации человек пытался понять окружающий мир. В Древнем Вавилоне интерес к небесным явлениям был огромен, велись точные записи астрономических наблюдений. Египтяне изобрели десятичную позиционную систему записи чисел, основные арифметические действия. Эти открытия использовались в сугубо практических целях астрологами и землемерами.
Греки же любили знания ради самих знаний. Именно они стали первыми в древней Европе учеными. Для них наука и философия были нераздельны. Греческая философия охватывала все области человеческой деятельности - музыку, этику, политику. Философия природы рассказывала о вселенной - о земле и небесах.
С самого начала греческая философия была тесно связана с математикой. Один из древнейших ионийских философов Фалес Милетский (около 640-550 гг. до Р.Х.) был к тому же ученым-практиком (1) . Говорят, что именно он является основателем дедуктивной геометрии. Фалес считается и отцом греческой философии, так как ему принадлежит идея о "единстве противоположностей". Он считал, что все сущее - это видоизменения одного первичного и главнейшего элемента - воды. Именно Милетская философская школа первой выдвинула идею о том, что вся вселенная - это та же природа, т.е. всякое явление потенциально объяснимо.
В следующем веке появилось около десятка талантливейших философов, которые бились над проблемами знания, материи, бытия и изменчивости. Наибольший практический интерес представляют взгляды Пифагора (около 530 г. до Р.Х.) - основателя собственной религии и основоположника многих научных традиций (2) . Он собрал вокруг себя мужчин и женщин, которые вели очень простой образ жизни, совместно владели собственностью, носили платье определенного покроя и жили по установленным строгим правилам. Пифагор отверг мысль о существовании одного главного элемента в природе. Он считал, что материя состоит из земли, воды, воздуха и огня, смешанных в различных пропорциях. Земля представлялась ему шаром, покоящимся в центре шарообразной вселенной, ибо шар - самая совершенная из всех форм. Солнце, Луну и пять известных тогда планет он тоже считал идеальными шарами, вращающимися вокруг Земли.
Пифагор видел, что в мире царят порядок, гармония, равновесие и пропорция, а ключом к познанию мира считал математику. В XVI веке последователи "пифагорейской школы", возникшей на юге Италии, вновь заговорили о значении и религиозной значимости чисел для познания мира. Их взгляды создали ту интеллектуальную атмосферу, в которой должным образом были восприняты открытия Коперника. До сих пор в современной науке бытует мнение, что загадку высшей реальности можно раскрыть лишь при помощи чисел.
Пифагореец по имени Филолай (около 450 г. до Р.Х.) учил, что Земля движется вокруг центра вселенной вместе с остальными планетами. Центром же вселенной является не Солнце, а "серединный огонь", увидеть который невозможно. Система Филолая - первая из систем, по которым Земля вращается, была отмечена Коперником, когда тот искал в трудах древних философов альтернативу учению Аритотеля и Птолемея.
Аристотель (384-322 гг. до Р.Х.)
Аристотель родился в Стагирах (3) в 384 году до Р.Х. Отец его стал личным врачом македонского царя Аминты III, деда Александра Македонского. Семья перебралась в Македонию и жила при дворе. Родители Аристотеля умерли, когда он был еще мальчиком. В 367 году в возрасте семнадцати лет он отправился в Афины, чтобы завершить образование, и поступил в Платоновскую Академию. По некоторым данным Платон даже называл его "умом собеседования".
В академии Аристотель провел двадцать лет. Именно там он увлекся зоологией, занятия которой принесли ему впоследствии широкую известность. Не будучи связан семьей, он много времени проводил с другими учителями, включая и известного оратора Демосфена.
Когда в 347 году до Р.Х. Платон умер, Аристотель оставил Афины и не возвращался туда больше двенадцати лет. Причины этого были как политические, так и профессиональные. После смерти Платона Академию возглавил его племянник Спевсипп, который, как говорили, слишком большое внимание уделял математическим аспектам учения своего дяди. Кроме того, этому могли послужить и антимакедонские настроения в Афинах.
Потом Аристотель попал ко двору Гермия, правителя Аторнея и Ассоса, тоже воспитанника Платона, который создал у себя отделение Академии. Аристотель женился на племяннице Гермия Пифиаде и поселился по соседству с другими учениками Платона. В 344 году до Р.Х. Аристотель перебрался на остров Лесбос, расположенный в Эгейском море, чтобы быть поближе к Феофрасту, выпускнику Академии, который благодаря своим работам о растениях считается отцом современной ботаники. С Феофрастом Аристотеля связала крепкая дружба.
В 343 году до Р.Х. философ вернулся в Македонию и стал учить юного сына царя Филиппа - Александра. Занятия их закончились через три года, когда на время отсутствия Филиппа Александр был назначен регентом. Видимо, Аристотель провел в Македонии еще лет пять. Вполне вероятно, что он был неофициальным советником Александра, который после убийства Филиппа в 336 году до Р.Х. стал царем.
Последний период деятельности Аристотеля начинается в 335 году до Р.Х. Именно тогда он возвращается в Афины, уже находившиеся под властью Македонии. На землях Ликейско-го сада, очень популярного среди софистов и студентов, он создает собственную философскую школу. Между постройками находился крытый двор (перипат) - место для прогулок, и там, прогуливаясь, можно было вести беседу. Благодаря этой привычке студентов Аристотеля прозвали перипатеками.
Аристотель построил музей естественной истории, собрал коллекцию манускриптов и карт, которая стала прототипом современных университетских библиотек. Все его труды, написанные в подражание Платону для публичного чтения, были, за исключением ряда фрагментов, утеряны. Сохранившиеся документы, собранные и отредактированные в I веке, более похожи на заметки, сделанные во время подготовки к занятиям. Программа исследований, подготовленная Аристотелем и его коллегами, превосходит по своему размаху все предшествующие начинания. Он предложил пересмотреть имеющиеся научные данные и теории с тем, чтобы найти проблемные вопросы и разрешить их (4) . В результате этих исследований возникли история философии, общественные и естественные науки. Аристотель собрал все научные знания древнего мира и систематизировал их.
В Афинах Аристотель преподавал всего двенадцать лет. В этот период умерла его жена Пифиада, и он женился вторично (001) . В 323 году до Р.Х. Александр Македонский, покоритель Греции, друг Аристотеля и покровитель его школы (Ликея), умер в Вавилоне от малярии. На гребне антимакедонских настроений было решено исключить Аристотеля из Ликея. Ему грозили обвинением в религиозном бесчестии и несправедливым судом, подобным суду над Сократом. Он решил, что не позволит Афинам "дважды согрешить против философии" и уехал из города в Эвбею, а оттуда на свою родину в Халкиду, где и умер через несколько месяцев.
Характер Аристотеля хорошо виден при чтении его завещания. Он оставил дом и достаточные средства своей жене Герпиллиде, дал ей разрешение на вторичный брак. Он обеспечил финансовое положение своей дочери от первого брака, а библиотеку завещал Феофрасту, другу и ученику, который возглавил Ликей после его отъезда из Афин. Позаботился он и о рабах. Аристотель проявил благородство в отношении своих близких, как проявлял его и в научных делах.
Вселенная Аристотеля
Аристотель считал, что вселенная конечна и имеет шарообразную форму. В центре этого шара находится неподвижная Земля. Простейшие элементы, из которых состоит все сущее в природе, - это земля, вода, воздух и огонь. Каждый из них является идеальной субстанцией. В центре вселенной находится неподвижный шар из земли, образующий сушу. За ним следует слой воды, составляющей океаны. Далее идет атмосфера, состоящая из воздуха, и внешний слой - огонь, простирающийся вплоть до Луны. Все предметы видимого мира складываются из смеси двух или более элементов. Например, бумага - из огня и земли: при сжигании бумаги огонь высвобождается в виде пламени, а земля остается в виде золы.
Наблюдения за окружающим миром показали Аристотелю, что земные тела подвержены изменениям и распаду: они рождаются и умирают. Кроме того, он заметил, что естественное направление движения тел на земле - вверх или вниз. Так как воздух и огонь легки, они движутся вверх. Земля и вода тяжелы - они движутся вниз. Аристотель пришел к выводу, что "внутреннее" движение присуще каждому предмету и заставляет его искать свое место покоя. Отмечает он и другой вид движения - движение "насильственное" (вынужденное). Когда тяжелый предмет, подобно снаряду, запускают вверх, он движется наперекор своей внутренней природе, поэтому его должна поддерживать в воздухе какая-то посторонняя сила. Когда эта сила прекращает действовать, снаряд падает вниз, стремясь занять свое положение покоя у центра Земли.
Аристотель пришел к выводу, что состав небесных тел отличается от состава земных, складывающихся из четырех элементов. Небесные тела состоят из пятого элемента - эйдоса, который не изменчив и не подвержен распаду, а потому превосходит по своим качествам все земные субстанции. Более того, естественная траектория движения небесных тел - это круг, совершенная форма, не имеющая ни начала ни конца. Следовательно, эйдос - вечен, неизменен и нетленен.
Аристотель считал, что все тела во вселенной расположены в иерархическом порядке по мере совершенства - от бесформенной материи в центре до нематериальных тел на краях шаровидной вселенной. Земные объекты он также располагал по степени совершенства: низшие - неодушевленные предметы, затем растения, животные и человек. У каждого из живых существ свой тип души: растительная, ощущающая (животная) и разумная. Высшая форма материи, которая может быть только в космосе, настолько совершенна, что не имеет аналогов на земле. За сферой звезд находится высшее совершенное существо, которое имеет форму, но не имеет материи.
Подобные представления о космосе невозможны без существования, по крайней мере, двух типов законов движения тел. Все, расположенное ниже сферы Луны, движется по законам земной физики. Движение же предметов за пределами лунной сферы происходит по законам небесной механики. Первая группа законов легче поддается объяснению: так как земные тела поднимаются от центра Земли или падают к центру Земли (который одновременно является и центром вселенной), то, видимо, сама Земля находится в месте своего покоя. Ей двигаться не нужно, да и некуда. Аристотель отмечает: "Эту точку зрения подтверждают математические расчеты. Движение звезд определяется движением небесных сфер. При наблюдении за движением сфер полностью подтверждается гипотеза о том, что Земля является центром вселенной" (5) .
Даже не будучи астрономом, Аристотель стремился найти объяснение движению небесных сфер. Он был согласен с теорией шарового космоса, выдвинутой одним из учеников Академии - Евдоксом Книдским (около 401-355 гг. до Р.Х.). Согласно этой теории, Земля находится в центре вселенной, а Солнце, Луна и планеты движутся по хрустальным прозрачным сферам вокруг нее (у каждой главной сферы есть вспомогательные сферы). Звезды, которые неподвижно закреплены на своей сфере, не перемещаются относительно друг друга, а лишь вместе со всей сферой вращаются вокруг Земли. Завершает мироздание сфера Перводвшателя, которая и сообщает движение всей вселенной. Ее вращает неподвижный Перводвигатель. Таким образом, выходит, что вселенная состоит из ряда концентрических сфер, расположенных одна в другой. Центр же всему - Земля (см. рис. 1).

Рис. 1. Вселенная Аристотеля
Эта теория недолго просуществовала в астрономии, но сама идея шарообразного космоса послужила толчком для развития этой науки. Во времена Аристотеля казалось, что это - наиболее рациональное объяснение движения небесных тел, и аристотелевы сферы гармонично влились в наиболее ясную, подробную и популярную в древности систему мира, просуществовавшую вплоть до XVII века.
Деление Аристотелем вселенной на две области - надлунную и подлунную - тоже сохранялось в течение нескольких столетий. Различие между нетленными небесами и нашим земным тленным миром крепко вошло в людское сознание. Если быть точным, от него отказались лишь после открытий Ньютона.
Наука Аристотеля
В отличие от своих предшественников Аристотель основывал умозаключения на научных принципах. Он приводил конкретные причины, по которым, к примеру, следовало считать землю шаром: тень, которую Земля отбрасывает на Луну во время лунного затмения, изогнутой формы; во время путешествия на север или на юг видны разные звезды.
Аристотель попытался показать единство бытия, объединив все существующие предметы и понятия категориями мысли. Он назвал десять характеристик, по которым можно систематизировать все существующие во вселенной объекты: например, что это (материя: животное); как оно выглядит (цвет: коричневый); насколько оно велико (объем: пятнадцать килограммов); где оно находится (место: земля) и т.д. Что же такое научное исследование? Для Аристотеля это поиск присущих объекту характеристик с тем, чтобы можно было найти его в иерархической структуре вселенной. Так как количество было лишь одной из десяти характеристик, то процесс исследования по Аристотелю следует, скорее, назвать классификацией, а не измерением. Аристотелевы категории (характеристики) не выходили за рамки привычных понятий, а потому аристотелева наука состояла в том, чтобы очень конкретно описать привычные предметы и явления.
Научная классификация включала не только вопросы, относящиеся к свойствам объекта, но и касающиеся целей объекта, так как Аристотель считал, что у мира есть единая высшая цель, к которой он и движется. Он полагал, что каждая вещь обладает определенной структурой: есть четыре причины существования каждого организма. Вещественная причина - это то, что составляет объект (кирпичи и дерево составляют дом). Формальная причина (т.е. эйдос - идея данного объекта) - это схема или архитип объекта (чертеж). Движущая причина - это источник происходящих изменений (строитель). И окончательная причина - это и есть цель (построить дом). Эти четыре причины - отличительная особенность аристотелева взгляда на науку. Идея "окончательной причины" первой подверглась критике со стороны новой науки. В конечном итоге, осталась лишь "движущая причина", на основании которой можно было объяснить любое природное явление или событие.
Аристотель считал, что наука - это верное мышление, основанное на единых принципах. Человеческое знание: 1) начинается с органов чувств (сбор информации) и 2) движется к обнаружению вселенских принципов (индукция). Наука же: 3) это логические умозаключения, которые выводят частные случаи применения вселенских принципов. Другими словами, труд наблюдателя и индуктивный метод мышления - необходимые атрибуты истинной науки, которая сама по себе есть процесс мышления, выводящий из общего принципа частные случаи его применения. Неудивительно, что Аристотеля считают отцом логики, главные понятия которой - определение и силлогизм.
Что же, по мнению Аристотеля, является задачей ученого? Наблюдать за материальным миром, чтобы найти каждому объекту место в предложенной Аристотелем системе мира, т.е. ученый должен обнаружить характеристики предметов с тем, чтобы классифицировать их. Так как посредством совершения действий и реакции на действия окружающих предметов все в мире, существующем по строгим законам, приходит в единство и движется к концу, то ученого должна заботить конечная причина или цель явления, а также движущие причины, или, иначе, механизмы явлений. Аристотель создал всеобъемлющую философскую систему, в которой должно было найтись место для всего, поэтому трудно оспорить хоть одно из ее положений, не разрушая системы целиком.
В конце концов, научная революция XVI и XVII веков поставила под сомнение не только астрономию Аристотеля, но сам его научный метод. Гелиоцентрическая система Коперника, эллиптические орбиты планет Кеплера, физика Галилея и закон всемирного тяготения Ньютона изменили аристотелево небесное устройство и объединили разделенную Аристотелем на две области вселенную. Кроме того, возникла принципиально новая концепция науки.
Тем не менее, влияние Аристотеля на западное мышление во многом сохраняется, определяя наш образ мыслей, способы их выражения и даже методы постановки вопросов. Наша философия и наука до сих пор пользуются терминами, предложенными и разъясненными Аристотелем: категория, материя, форма, вселенная, личность, род, вид, характеристики...
Но важнее всего для науки - подход Аристотеля к природе, совершенно забытый его последователями - противниками Галилея. "По мнению Аристотеля, лишь благодаря наблюдению, апории (греч. "сомнение"), продуманным и осторожным аргументам наши представления о явлении будут соответствовать истине" (6) .
Архимед (287-212 гг. до Р.Х.)
Влияние Архимеда на Галилея было настолько велико, что следует вспомнить о его открытиях в области математики и механики. Имя его больше сотни раз встречается в сочинениях Галилея.
Архимед родился в знатной сиракузской семье на острове Сицилия около 287 года до Р.Х. Его отец - придворный астроном Фидий - возможно, был родственником царя Гиерона II, правителя Сиракуз. Учился Архимед в Александрии (Египет), где внес немаловажный вклад в развитие Евклидовой математики, бывшей тогда самостоятельной наукой. До конца жизни он переписывался с учеными, с которыми познакомился в Александрии.
Архимед вернулся в Сиракузы и продолжил свои научные занятия. Именно там появилось на свет большинство его работ. Более всего он интересовался математикой и в особенности геометрией. Как и жившие после него математики - Ньютон и Гаусс, - Архимед старался объединить теорию с практикой. Именно он был первым из древнегреческих ученых, кто показал присущее современной науке сочетание математики и экспериментальных исследований применительно к решению конкретных задач. Он выдвигал гипотезу, проводил логическое обобщение, а потом проверял свои выводы путем наблюдений и экспериментов. Наиболее известны его открытия, касающиеся погруженных в жидкость тел и рычагов. Согласно "закону Архимеда", на всякое погруженное в жидкость тело действует выталкивающая сила, направленная вверх и равная весу вытесненной им жидкости. Рычаги же использовались с незапамятных времен, тем не менее, теоретический принцип сформулировал именно Архимед. Как-то он воскликнул: "Дайте мне точку опоры, и я сдвину Землю" (7) . Наряду с Ньютоном Архимед считается отцом математической физики.
В древности Ньютон был известен и как механик. Например, он изобрел так называемый архимедов винт - водоподъемную машину - вал с винтовой поверхностью, установленный в трубе, нижний конец которой погружен в воду. При вращении винт поднимал воду на высоту до 4 метров. Это приспособление широко использовали для полива полей (изобретение было сделано им в Египте). Кроме того, он придумал винтовую спираль и рычаги для спуска на воду кораблей. Плутарх рассказывает, что Гиерон как-то попросил Архимеда показать ему, как можно переместить большой вес приложением малой силы. Для эксперимента философ выбрал трехмачтовое торговое судно, которое много людей с трудом втянули на берег. На корабль погрузили обычный объем грузов, на борт поднялись пассажиры, и сидящий на некотором расстоянии от него Архимед спустил судно на воду при помощи системы рычагов.
Чтобы облегчить астрономические наблюдения, Архимед придумал инструмент для измерения угла восхода Солнца, который позволил ему правильно вычислить длину года. Еще он построил планетарий, где на определенном расстоянии друг от друга вращались сферы Солнца, Луны, планет и звезд. Этот планетарий послужил живой иллюстрацией системы мира по Евдоксу.
Тем не менее, как и все философы того времени, Архимед недооценивал пользу техники. Практические решения наука предлагала лишь для сельского хозяйства и военных целей (8) . Именно Архимед был организатором инженерной обороны
Сиракуз в войне против римлян и создал для этой цели целый ряд прекрасных метательных орудий. В 215 году до Р.Х. после того, как Сиракузы заключили мирный договор с Карфагеном, римский генерал Клавдий Марцелл двинулся на осаду города. Его войска атаковали и с суши, и с моря, стараясь пробить стены города, но были отбиты при помощи разнообразнейших боевых машин. Марцеллу пришлось осаждать Сиракузы целых три года - за это время он успел покорить всю Сицилию. Б конце концов, ему удалось найти слабое место в обороне и захватить город. Во время этой операции Архимед был убит.
Древнегреческая астрономия
После смерти Александра Македонского его империя распалась на три отдельных царства, одним из которых был Египет. Новую династию там основал Птолемей Сотер, родители которого были выходцами из Македонии. Сам он служил при Александре. Своей столицей Птолемей I сделал недавно построенную Александрию. Там он построил замечательные библиотеку и музей, директором которых был Деметрий Фалермский, ученик Аристотеля и бывший правитель Афин. Птолемей придумал остроумный способ пополнять свои библиотечные фонды: каждый иностранный корабль обязан был перед отплытием домой оставить в Александрии копии всех имеющихся на его борту книг. В Александрию со всего Средиземноморья съехались сотни ученых, включая и знаменитого математика Эвклида. Город стал центром научных исследований, а на второе по значимости место вышло образование. Несколько веков расцвета астрономии и математики дали миру Клавдия Птолемея. Позднее Александрия стала известна своими христианскими настроениями, которые не могли не затронуть римский мир (глава 8).
У древнегреческой астрономии длинная история. Птолемей (не путайте с царем Птолемеем!) - ярчайшая из научных звезд астрономии. Современник Аристотеля Гераклид Понтийский (около 350 г. до Р.Х.) сделал первые шаги к созданию гелиоцентрической системы мира. Он считал, что Земля вращается вокруг своей оси, Солнце и почти все планеты - вокруг Земли, а Венера и Меркурий - вокруг Солнца. Его модель - предшественница системы Тихо Браге (глава 3).
Аристарх Самосский (около 310-230 гг. до Р.Х.) появился в научной среде семьдесят пять лет спустя (9) . Он постарался взглянуть на солнечную систему с точки зрения геометрии и произвел ряд оригинальных вычислений, чтобы узнать расстояния до Солнца и Луны, а также их размеры. Но наиболее значимой для нас явилась его модель вселенной: центром мира является Солнце, вокруг которого вращается Земля и остальные планеты. Звезды неподвижно закреплены на своей сфере, но создается впечатление, что они вращаются, потому что вращается сама Земля.
Модель Аристарха не была принята по ряду причин. Во-первых, его идея казалась абсолютно абсурдной: все прекрасно видели, что движется именно Солнце, а не Земля. Во-вторых, никто никогда не наблюдал явления звездного параллакса (002) - вплоть до 1838 года. В-третьих, научная общественность еще не была готова к столь новаторским идеям: гелиоцентрическая теория разрушала стройную систему хрустальных сфер, о которой говорили Платон, Евдокс и Аристотель. И, наконец, Аристарху не удалось доработать свою систему: он даже не попытался на ее основании составить таблицы движения планет. Эту задачу с высокой степенью точности выполнили александрийские астрономы, использовав более сложную, но традиционную систему вычислений, и, в итоге, от идей Аристарха в новой системе мира мало что осталось.
Евдокс разработал модель обращающихся вокруг Земли концентрических сфер, чтобы хоть как-то объяснить явление "блуждания планет", их кажущееся движение назад перед тем, как вновь двинуться на восток (10) . (Известно, что кажущееся попятное движение Марса вызвано тем, что Земля вращается вокруг Солнца быстрее его. Когда Земля обгоняет Марс, то кажется, что он останавливается и начинает двигаться назад). Чтобы разрешить эту проблему, Евдокс предположил, что каждая планета движется по целому ряду сфер. Внешняя сфера, которая собственно и перемещает планету, приводится в движение следующей, внутренней сферой и т.д. В случае с Марсом наблюдаемое с Земли явление было вызвано определенным сочетанием скорости вращения планеты с углом наклона его четырех сфер. Согласно вышеизложенному, Евдоксу понадобилось двадцать семь сфер, чтобы объяснить все особенности движения планет. Несмотря на определенные достоинства, его система имела и слабые места: он считал, что эти сферы геоцентрические, т.е. обращаются вокруг Земли, следовательно, планеты всегда находятся на постоянном удалении от Земли, не могут к ней приблизиться или удалиться от нее. Таким образом, оставалось непонятно, почему уменьшается или усиливается яркость планет.
Гиппарх Родосский (около 190-120 гг. до Р.Х.) помог в решении этой проблемы (11) . Нам ничего не известно о его жизни, а дошедшие до нас две его работы очень незначительны. Тем не менее, Птолемей с огромным уважением относился к его исследованиям. Именно Гиппарх первым вычислил продолжительность солнечного года и открыл движение оси вращения Земли в пространстве (прецессию) (12) . Он же изобрел много инструментов для астрономических исследований, составил подробный каталог положений 850 звезд, разделив их по блеску на шесть степеней (градация эта применяется и до сих пор). Его каталог, слегка видоизмененный Птолемеем, использовал в своих исследованиях Коперник.
Более всего Гиппарх известен благодаря своим наблюдениям: он создал первые математические теории видимого движения Солнца и Луны. Так, орбиту Солнца он представлял себе кругом, но считал, что Земля не стоит точно в центре этого круга. Такая орбита получила впоследствии название "деферент". Так было найдено объяснение смене времен года:
Солнце то приближалось к Земле, то удалялось от нее. В своей модели Гиппарх сохранил принцип единообразного кругового вращения небесных тел, без которого невозможна философия Аристотеля, но ему не удалось создать геометрической модели попятного движения Марса, объяснить изменение в скорости его движения при вхождении в созвездие Козерога.
Аполлоний Пергский (около 200 г. до Р.Х.) сделал еще один шаг к решению этой проблемы (13) . На больший круг он наложил меньший - эпицикл на деферент (см. рис. 2). Получалось, что по деференту движется не сама планета, а центр другой окружности несколько меньших размеров - эпицикл. Теперь планета, находившаяся на эпицикле, выписывала петлю, двигаясь то к центру деферента, то от него. Но оставался главный вопрос: согласуется ли кажущееся беспорядочное движение Марса с положением о единообразии и равномерности движения деферента и эпицикла? Во времена Птолемея (около 135 г. до Р.Х.) беспорядочное движение Марса являлось самой большой загадкой для астрономов.
Птолемей (100-170 гг. до Р.Х.)
Клавдий Птолемей работал в Александрии со 127 по 151 годы до Р.Х (14) . Рим к тому времени получил политическую независимость, им правил Адриан, благосклонно относившийся к наукам и искусству. Александрийская библиотека процветала, а наука занялась систематизацией знаний древности, ибо, как и сама империя, старалась укрепиться на достижениях прошлого. Эти тенденции сказались и на работе Птолемея. В его книгах виден дух исканий, столь свойственный его великим предшественникам.
Помимо прочего, Птолемей занимался оптикой и астрологией, а также внес неоценимый вклад в развитие географии и астрономии. Его восьмитомное "Руководство по географии" - сборник всех известных об античном мире сведений. В те времена не было более полных и точных карт мира, чем карты Птолемея. На предложенной им карте небесных сфер в центре размещалась неподвижная круглая Земля. Птолемей рассматривал возможность вращения Земли вокруг своей оси, но в те дни не было астрономических инструментов, которые могли бы подтвердить это предположение. Он прекрасно понимал: вращается сама Земля или небеса вращаются вокруг нее - вид вращения с Земли будет одинаков. Идею суточного вращения Земли он отверг по чисто физическим причинам: если бы Земля вращалась, то с нее падали бы предметы и от нее отставали бы птицы.

Рис. 2. Система движения планет по деферентам и эпициклам:
а - характерный деферент и эпицикл; б - петлеобразное движение планеты, находящейся на эпицикле; в - движение планеты (П) по отрезку (1-2-3-4) схемы (б) кажется наблюдателю, находящемуся в центре на Земле (3), обратным.
Хотя Птолемей и соглашался с Аристотелем в том, что Земля - центр вселенной, но, будучи астрономом, он старался отыскать наиболее правдоподобные объяснения движения небесных тел. Кроме эвклидовой геометрии ему в наследство досталась и загадка попятного движения Марса, и данные наблюдений Гиппарха, и сведения, накопленные вавилонскими астрономами.
Задача Птолемея заключалась в следующем: научиться вычислять положения небесных тел - прошлые, настоящие и будущие (15) . Воспользовавшись теоремой Аполлония, он смог вычислить размеры эпицикла, соотношение их с размерами деферента и составить модель петлеобразного движения загадочной планеты (см. рис. 2). Тем не менее, две проблемы оставались неразрешенными: 1) разными были размеры петель и отрезки попятного движения; 2) казалось, что Марс пол-орбиты проходит с одной скоростью, а вторую половину - со скоростью на 40% большей. Птолемей не знал, как объяснить разные размеры петель и различия в скорости движения эпицикла.
Рассмотрев несколько предположений, он, наконец, решил этот вопрос, введя понятие экванта - круга равномерного движения. На рис. 3 видно, что геометрическим центром деферента является Земля, а точка экванта с ней не совпадает. Скорость же вращения деферента равномерна, но не по отношению к Земле, а по отношению к экванту. Получается, что планета движется неравномерно, совершая неравномерное циклическое движение, в то время как угловая скорость движения планеты остается постоянной (за единицу времени она проходит равные угловые расстояния). Таким образом, сохранялся философский принцип о равномерности движения: движение было равномерным относительно экванта, хотя и неравномерным относительно деферента. Теория Птолемея поистине замечательна, если учесть отрывочность и неполноту имевшихся в его распоряжении сведений. Он считал, что все эти отклонения заметны лишь в движении Марса, хотя присутствуют и в движении остальных планет. Таким образом, эта планета - Марс - сыграла главную роль в теории Птолемея так же, как пятнадцать веков спустя сыграет значительную роль в открытии Кеплера.
Птолемей отказался от аристотелевых сфер и разработал собственную систему мира с деферентами и эпициклами, чтобы объяснить видимое движение небесных тел. Ему удалось "выдержать марку", подкрепив свои астрономические наблюдения математическими вычислениями. Говоря современным языком, он "сформулировал теорию на основании имевшихся у него данных". Его геометрические приемы не отвечали той реальности, которую призваны были объяснить. Это послужило причиной конфликта, разгоревшегося вокруг гелиоцентрической системы мира Коперника: как ее рассматривать? Как следствие применения более совершенного математического инструментария или как картину совершенно иной реальности, нового мира?

Рис. 3. Эквант
Система Птолемея пришла на смену системам его предшественников, поэтому все остальные ученые (включая и Коперника) пользовались его моделью, получившей известность под названием "Птолемеевой астрономии". Он первым из всех ученых свел воедино гипотезы о существовании эпицикла, деферента и экванта, дав на их основании объяснение видимому движению небесных тел - Солнца, Луны и пяти известных тогда планет.
Свои открытия он описал в тринадцатитомном труде "Величайшая астрономическая система". Книга была известна под названием "Величайшая". Арабский эквивалент этого слова "аль-маджисти" потом превратился в "Альмагест". Под таким названием она и вошла в историю науки. Эта написанная в 150 году до Р.Х. в Александрии книга - поистине величайший античный труд по астрономии. Она - сборник всех астрономических знаний того времени, практических и теоретических.
Несмотря на то, что сегодня геоцентрическая система мира признана несостоятельной, "Альмагест" все равно остается в разряде классических трудов по астрономии. Более чем в какой-либо другой книге в ней показано, что сложные на вид природные явления можно математически объяснить на основании относительно простых природных закономерностей, причем не только объяснить, но и сделать предсказуемыми (16) . Подобное взаимодействие теории и наблюдений продолжает лежать в основе научного метода.
На протяжении последующих четырнадцати веков "Альмагест" считался наиболее авторитетным трудом в области астрономии. Несмотря на то, что время от времени в теорию Птолемея приходилось вносить некоторые поправки, вряд ли кто из астрономов старался коренным образом изменить ее. Эта сложная геоцентрическая система мира сохранилась вплоть до того времени, когда польский ученый, считавший ее настоящим "чудовищем", предпринял попытку применить совершенно иной подход к объяснению движения Солнца и планет.
(001) Терпиллида была служанкой Пифиады и подарила Аристотелю сына Никомаха, но законной женой философа так и не стала - прим. перев. 
(002) Параллакс - видимое изменение положения небесного светила вследствие перемещения наблюдателя. Различают параллакс, обусловленный вращением земли (суточный), обращением Земли вокруг Солнца (годичный) и движением Солнечной системы в галактике (вековой) - прим, перев. 
Глава 2. Коперник:Солнце и Земля
"Вселенная дарована нам всеблагим и любящим порядок Творцом" НИКОЛАЙ КОПЕРНИК
Польша постоянно подвергалась нашествиям иностранных армий, на протяжении тысячи лет сменявших друг друга. Но в XIV веке произошло воссоединение Польши под властью короля Казимира Великого, чье царствование принесло стране истинное процветание. Своей столицей он сделал Краков, ставший одновременно и культурным центром Европы. В 1364 году Казимир основал Краковский университет.
После смерти Казимира Великий князь Литвы Ягайло основал одну из самых крепких королевских династий за всю историю Польши. Государство стало значительной политической силой восточной Европы; в 1410 году Польша разгромила тевтонских рыцарей - католический духовно-рыцарский орден. При Ягеллонах Польша вступила в блистательную эпоху Возрождения - период расцвета архитектуры, искусства, литературы. Краковский университет стал научным центром Европы. В XV веке в нем обучилось 18338 студентов (1) .
Польша поощряла иммиграцию из стран восточной Европы, в нее стекались фермеры, торговцы, рудокопы и искатели приключений. Все жаждали обрести в Польше новую жизнь. Они и составили тот средний класс, который занял ступеньку между знатью и крепостными. Среди переселенцев была и семья Коперников, обосновавшаяся в Кракове (2) . С 1448 года Николай Коперник торговал медью. Через десять лет он перебрался на север в Торунь на берегу Вислы. Дела его шли в гору, он стал выборным городским судьей. По прибытии в Торунь Коперник принял активное участие в восстании против Тевтонского ордена, который еще держал в своих руках город. После тринадцати лет сражений рыцари были разгромлены, и Торунь перешла во власть Польши.
Ранние годы
В 1463 году Коперник женился на Варваре Ватзенроде, дочери богатого купца-немца. У них родилось четверо детей - Варвара, Катерина, Андрей и Николай, появившийся на свет 19 февраля 1473 года (3) . О первых десяти годах жизни Николая ничего не известно. Возможно, в родительском доме он встречал членов зажиточных торуньских семей, слушал рассуждения о литературе, музыке, торговле и, возможно, науке.
Один из частых гостей - человек, сыгравший немаловажную роль в истории Польши и жизни Коперника, - дядя Лука Ватзенроде, родной брат матери, каноник собора во Фромборке, входившем в северную католическую епархию Польши. В 1483 году, когда неожиданно умер Коперник-старший, Ватзенроде взял под свою опеку четырех детишек (4) . В 1489 году он стал епископом Вармийской епархии (один из четырех районов, на которые церковь в административных целях поделила страну).
В возрасте пятнадцати лет Николай поступил в кафедральную школу в Влоцлавске, в тридцати милях от Торуни, где давали хорошую подготовку для поступления в университет. Отношение этой школы к средневековым духовным властям можно было назвать гуманистическим, к тому же она хотела оживить пришедшую из Италии классическую систему образования. Одним из учителей Коперника был Николай Водка, который, видимо, был трезвенником, ибо взял себе имя Абсте-миус. Будучи большим специалистом по сооружению солнечных часов, он и Коперника заразил интересом к светилу.
В 1491 году епископ Ватзенроде устроил своих двух племянников в процветающий Краковский универститет, который некогда окончил сам и где они могли получить прекрасное по тем временам образование, вращаясь в кругу высокообразованных и культурных людей. Обучение проходило на латыни, кроме того, Коперник знал немецкий и немного польский языки.
К тому времени, когда Коперник поступил на факультет свободных искусств, в университете, как нигде в Европе, на очень высоком уровне велось преподавание математики и астрономии. Около 1430 года профессор Седзивой отредактировал Альфонсинские таблицы (таблицы движения небесных тел, основанные на трудах Птолемея), и Коперник приобрел себе экземпляр этой книги. В университете поощряли философский подход к науке. Хотя по своей форме учебная программа соответствовала научным представлениям Аристотеля, по сути она была направлена против аристотелевой науки. Содержание курса и интеллектуальная атмосфера в университете способствовали развитию у Коперника критического склада мышления, которое впоследствии помогло ученому выдвинуть качественно новую идею мироздания.
Подобно многим своим сокурсникам, он не получил ученой степени и через три года вернулся домой. В 1495 году, желая обеспечить будущее племянника, епископ предложил ему выдвинуть свою кандидатуру на замещение должности одного из шестнадцати каноников капитула Фромборкского собора. В обязанности каноника входила административная работа в епархии. Каждый каноник имел постоянный доход - работа крестьян на полях капитула приносила немалые деньги. Но решение о его избрании было отложено из-за отсутствия у Коперника ученой степени, свидетельствовавшей об окончании университета. Николай отправился заканчивать образование.
Подобно многим одаренным студентам того времени, он направился в Италию и в 1496 году поступил на факультет канонического права в университете в Болонье, тот самый, где его дядя защитил докторскую диссертацию. Через год Коперник узнал, что его кандидатура на должность каноника утверждена. На этом посту он провел всю жизнь, хотя так никогда и не стал священником (как ошибочно утверждали Галилей и народное предание).
Коперник изучал право, но любовью всей его жизни оставалась астрономия. Он подружился с Доменико Мариа ди Новарой, профессором астрономии, убежденным неоплатоником, который искал в природе простые арифметические и геометрические закономерности. Новара остро критиковал систему мира Птолемея, утверждая, что ни одна столь сложная система не может быть отражением стройного математического порядка природы. Некоторое время Коперник прожил в доме Новары, помогая ему наблюдать за звездами. Они часто обсуждали, как исправить систему Птолемея. Одно из первых наблюдений Коперника датировано 9 марта 1497 года - тогда он в 23.00 увидел лунное затмение.
Мы не можем достоверно сказать, когда у Коперника появилась мысль о новой гелиоцентрической системе мира. Подобные идеи могли прийти ему в голову на последнем году обучения в Краковском университете или во время учебы в Италии. Но, как бы то ни было, его заинтересовал вопрос: не существовало ли в древности альтернативы Птолемеевой системе мира? Он решил изучить греческий язык, чтобы читать не переведенные на латынь древние тексты.
По окончании занятий в сентябре 1500 года Коперник посетил Рим, где провел объявленный Папой Александром VI Юбилейный год. 6 ноября он наблюдал лунное затмение, а в Пасхальное воскресенье с братом Андреем присоединился к двадцати тысячам паломников, пришедших за папским благословением (возможно, в качестве представителей Вармийской епархии).
В июле 1501 года Коперник прибыл домой и лично явился перед кафедральным капитулом, чтобы получить официальное назначение на пост каноника. Хотя данный ему на учебу трехгодичный срок уже истек, он попросил отсрочку еще на два года, чтобы закончить образование. Просьба его была удовлетворена, главным образом, потому, что он пообещал изучить медицину, а хорошие врачи в те дни были редкостью. Но кроме желания приносить пользу у Коперника имелась еще одна мысль: в те дни медицина была очень тесно связана с астрологией - каждой частью тела управляло определенное зодиакальное созвездие. Это давало Копернику прекрасную возможность продолжить занятия астрономией. Чтобы развить навыки наблюдателя, ему был нужен свободный интеллектуальный мир итальянских университетов и чистое южное небо.
Местом занятий Коперник выбрал один из известнейших университетов в Падуе, где в 1543 году анатом Везалий опубликовал свою величайшую книгу "Fabrica" ("О строении человеческого тела"). Но так как получение докторской степени в Падуе стоило слишком дорого, Коперник перебрался в Феррарский университет. Здесь 21 мая 1503 года он, наконец-то, удостоился степени доктора канонического права.
Незадолго до прибытия Коперника в Феррару арабский астроном Аль-Фаргани выпустил книгу "Основы астрономии". Эта книга вызвала научное возрождение в Европе, и Коперник смог в Ферраре (если не раньше) с ней ознакомиться.
В Падую Коперник вернулся, чтобы закончить занятия медициной, хотя и не намеревался получать докторскую степень по этой дисциплине (для получения степени нужно было проучиться три года). Осенью 1503 года он распрощался с Италией, где проучился семь лет и получил лучшее образование, которое только можно было получить в те времена. К тридцати годам Коперник знал античную литературу, право, богословие, математику, метафизику, языки и астрономию.
Астроном-каноник
Вскоре по возвращении во Фромборк по просьбе епископа Ватзенроде Коперник становится его личным врачом и помощником по управлению епархией. В Лидзбарке, у дяди, Коперник провел следующие пять лет жизни. Он сопровождал дядю в поездках, был его личным секретарем, советником, представителем. Все эти годы хитрому политику Луке Ватзенроде удавалось с ловкостью лисицы сохранять независимость, лавируя между двумя сильными враждующими между собой соседями - Польшей и Тевтонским орденом.
Коперник ухитрялся продолжать свои астрономические наблюдения и поддерживать отношения с краковскими математиками. Ватзенроде хотел, чтобы племянник сменил его на посту епископа, но Коперник прекрасно понимал, что тогда у него не хватит времени на астрономию. Он отказался от лестного предложения и отправился в тихий Фромборк, где провел оставшуюся жизнь, отлучаясь лишь ненадолго по делам службы. В марте 1512 года Лука Ватзенроде, которому было далеко за шестьдесят, неожиданно заболел и умер. Теперь у Коперника стало больше времени для занятий астрономией, ибо обязанности каноника не были обременительными.
Копернику было выделено помещение в башне Фромборкского собора. Хотя у каноников были определенные обязанности в церкви, они могли не принимать постриг. Многие из них были знатными обеспеченными людьми, часто ездили за границу, имели обширные владения и занимались политикой. Под надзором каноника находилась значительная часть собственности епархии, и ему приходилось собирать налоги, вести судебные разбирательства, вершить правосудие и защищать своих крестьян во время военных действий.
К 1514 году Коперник набросал план своего нового труда по астрономии, который сокращенно называют "Commentariolus" ("Малый комментарий") (5) . Взяв пример с итальянской школы пифагорейцев, он раздал несколько рукописей близким друзьям без указания имени автора. В "Малом комментарии" он критиковал традиционную геоцентрическую систему мира Аристотеля и Птолемея: "Центр Земли не является центром мира" (6) .
"Малый комментарий" начинается с замечаний против "экванта". Потом следуют семь утверждений, которые Коперник называет аксиомами (требованиями). Приведем две наиболее важные из них - третью и седьмую.
3. "Все сферы движутся вокруг Солнца, расположенного как бы в середине всего, так что около Солнца находится центр мира".
7. "Кажущиеся прямые и попятные движения планет принадлежат не им, но Земле. Таким образом, одного этого движения достаточно для объяснения большого числа видимых в небе неравномерностей" (7) .
Коперник также говорит, что расстояние от Солнца до Земли очень незначительно по сравнению с расстоянием от Земли до сферы неподвижных звезд (см. рис. 4).
В семи коротких главах он описывает расположение небесных сфер, рассказывает о движении Земли, описывает механизмы движения планет, приводит размеры орбит и данные вычислений эпициклов. Но из этой книги не ясно, как именно Коперник пришел к таким выводам. Он пишет, что для краткости опускает математические выкладки, которые будут включены в большую книгу. Неизвестно, что именно он имел в виду. Но к тому времени, когда Коперник приобрел экземпляр "Альмагеста" (вышедший впервые из печати в 1515 году), он понял: чтобы его система могла соперничать с Птолемеевой, ее нужно представить в виде обширного, тщательно продуманного труда.
В ноябре 1516 года Коперника на три года назначают управляющим владений капитула в Ольштыне. Вскоре после окончания этого срока Тевтонский орден вторгся в Вармию и окружил Фромборк. Клочок земли превратился в поле боя, на котором противоборствующие стороны по очереди истребляли крестьян противника. В епархии остались лишь три каноника - остальные бежали. В ноябре 1520 года вскоре после начала второго срока работы Коперника в Ольштыне, крепость была подвергнута осаде. Коперник с помощью еще одного каноника успешно руководил обороной. В 1521 году после заключения мира Коперника назначили комиссионером, ему предстояло руководить восстановлением городов и деревень. Несмотря на это он все равно выкраивал время для наблюдений и расчетов.

Рис. 4. Вселенная Коперника
В 1523 году Коперника назначили генеральным управляющим епархией на шестимесячный срок - до вступления в должность нового епископа, а в 1525 году он стал казначеем капитула собора. В последующие годы бремя административных обязанностей легло на плечи молодых. У Коперника появлялось все больше времени для занятий астрономией и работы над книгой несмотря на безалаберность нового епископа, разногласия в капитуле и борьбу с лютеранским учением, пришедшим из Германии.
Все годы, проведенные в Олыштыне, Коперника заботило плачевное состояние местной валюты: количество серебра в монетах резко уменьшилось. Не зная об этом, крестьяне продолжали оплачивать покупки старыми, более ценными монетами, которые потом шли на переплавку. В 1517 году Коперник написал на латинском языке труд "О чеканке монет" (8) .
Как и раньше, свою брошюру он распространил в рукописном виде среди надежных друзей. Это была одна из первых работ о финансах и денежном обращении, в частности, об обесценивании денег. В 1528 году Коперник вынес на обсуждение сейма вопрос о централизованной чеканке монет, изъятии из обращения обесценившихся денег и контроле за денежным обращением. При более благоприятных обстоятельствах его вклад в финансовую политику мог бы быть не меньше того, какой внес в свое время Ньютон. Но у денежной реформы были влиятельные противники, а потому предложения Коперника приняли лишь через несколько лет.
Слава об астрономе Копернике донеслась из далекой Вармии до других районов Европы. В 1514 году на Латеранском совете рассматривали проблему реформы календаря. Папа призвал именитых математиков и астрономов в Рим, чтобы решить вопрос об обновлении старого Юлианского календаря (9) . Свои предложения отослал и Коперник. Много лет спустя во вступлении к книге "Об обращении небесных сфер" он напомнил о проблеме календарной реформы и отметил, что решить ее возможно, лишь точно измерив длину года и месяца и движение Солнца и Луны. Его новые таблицы проложили путь для реформы календаря, и в 1582 году Папой Григорием XIII был, наконец-то, введен новый Григорианский календарь.
Последние годы жизни
О последних пятнадцати годах жизни Коперника известно очень мало. Он умер в 1543 году, но до самой смерти продолжал успешно управлять собственностью церкви, занимался медициной, наблюдал за планетами и трудился над книгой. К сожалению, он был очень одинок. В 1512 году его брат Андрей заболел проказой, распространенной тогда в Пруссии. Излечить такую болезнь Копернику было не под силу. Остальные каноники, опасаясь инфекции, отправили безнадежно больного самостоятельно искать пути исцеления. Андрей умер за границей, видимо, в Риме в 1518 году. Годы шли - умирали верные друзья.
Еще одной причиной одиночества стало растущее движение реформации и его влияние на Польшу. Хотя большая часть населения оставалась верной католической церкви, учение Мартина Лютера становилось все более популярным. Коперник и его близкий друг Тидеманн Гиз, который позднее стал епископом Вармским, с готовностью приняли ряд новых мыслей. Коперник никогда не писал о своих богословских взглядах, но дал разрешение Гизу процитировать его в полемической книге, написанной в поддержку открытости мышления, которая, по его мнению, поможет избежать церковного раскола.
Епископом Вармийской епархии в те годы был Морис Фебер - рьяный противник протестантизма. Хотя симпатии Коперника к учению Мартина Лютера были известны, ему удалось пережить бурное время во многом благодаря тому, что он был уважаемым врачом. Сам Фербер, страдавший от коликов и подагры, частенько пользовался его услугами. Но в капитуле Коперник оставался в стороне от других каноников, которые противились любым переменам и были приверженцами традиционных верований.
В 30-е годы Коперник продолжал работать над математическими аксиомами для своего "Малого комментария". По ряду причин он откладывал издание этой книги. Во-первых, он знал, что в рукописи еще есть много математических неточностей: не все возможности гелиоцентрической системы были изучены до конца. Кроме того, хоть Папа Клемент VII и выразил желание подробнее ознакомиться с его взглядами, Коперник боялся, что люди станут смеяться над теорией, которая противоречит тому, что они видят собственными глазами. Находясь вдали от научных центров, он не имел возможности обсудить свою систему с другими учеными. В довершение всего у него не было связи с крупными издательствами, которые смогли бы напечатать такую большую и сложную книгу.
Решение ряда проблем весной 1539 года предложил молодой немецкий математик. Георг Иоахим Ретик в возрасте двадцати двух лет был назначен профессором математики Лютеранского университета в Виттенберге. Заинтересовавшись новой системой мира Коперника, он стал первым и единственным его учеником. За два года обучения у Коперника и ретика завязалась крепкая дружба. По достоинству оценив работу Коперника, Ретик получил от него разрешение напечатать ее краткое изложение под названием "Narratio Prima" ("Первое повествование"). Оно вышло в Данциге в 1540 году и стало действительно первым рассказом о системе мира, предложенной Коперником.
Маленькая книжечка вызвала большой интерес к новым открытиям в астрономии и подтолкнула Коперника к опубликованию всей книги целиком. Из-за слабого здоровья Копернику трудно было править книгу, поэтому дело продвигалось крайне медленно. Ретик вернулся в Виттенберг, где в 1542 году отдельной книгой издал две "непроблематичных" главы, содержащие теоремы по тригонометрии и планиметрии. Он договорился со своим другом Иоганном Петрейусом, который специализировался в издании научных трудов, напечатать книгу в Нюрнберге, который, подобно Афинам, был центром культуры и торговли.
Пока книга была в печати, Ретик в ноябре 1542 года перешел работать в Лейпцигский университет. Не имея больше возможности заниматься изданием книги Коперника, он поручил это известному лютеранскому богослову Андреасу Осиандеру, который славился своими познаниями в математике и астрономии. В 1540 году Осиандер обменялся несколькими письмами с Коперником. В частности, Коперник спрашивал, как может быть принята книга о движении Земли, как отреагируют на нее приверженцы Аристотеля и Птолемея.
В апреле 1541 года Осиандер предложил выход из затруднительного положения. Он считал, что цель астрономии - дать гипотезы (теории), которые помогают определять положения планет и прогнозировать их движение, но не дают представления об истинном движении планет. Поэтому он написал Копернику: "Я всегда считал, что гипотеза - это не постулат веры, а основа математических расчетов. Поэтому, даже если гипотезы неверны, в этом нет ничего страшного: главное, что они дают какое-то представление о расчете движений планет" (10) . Он предложил Копернику ввести в книгу подобное вступление, чтобы угодить сторонникам аристотелевой философии и богословам. Коперник отказался, ибо твердо верил: его принципы не только истинны, но и полезны; его система отражает реалии материального мира.
По иронии судьбы последнее редактирование книги было поручено Осиандеру, который решил все-таки последовать собственному совету: добавил вступительное письмо "Ad Lectoreum" ("К читателю"), в котором выразил свои взгляды на цель и природу научных теорий, хоть они и противоречили взглядам Коперника. В письме были слова: "А именно, не требуется, чтобы гипотеза была истинной или хотя бы правдоподобной, достаточно и того, чтобы она при расчетах давала результаты, согласующиеся с наблюдениями... Что касается астрономии, то не следует ожидать от нее истины в последней инстанции, ибо таковую она произвести на свет не может" (11) .
Многие осуждали Осиандера за это анонимное "вступление", которое можно было счесть авторским, - оно мешало правильно воспринять труд Коперника. Тем не менее, современники - и те, кто соглашались с теорией, и те, кто с ней не соглашались, - никогда не считали "письмо" причиной своего согласия или несогласия. Конечно, желание Осиандера защитить книгу Коперника от возможных нападок было понятно (12) . Нужно отметить, что автор обращения "К читателю" долгие годы оставался неизвестен, пока Кеплер не натолкнулся на записи, в которых говорилось об авторстве Осиандера.
В начале 1543 года книга "De Revolution ibus Orbitum Coelestium" ("Об обращении небесных сфер") вышла из печати. Первый тираж этого четырехсотстраничного труда, видимо, насчитывал не более пятисот экземпляров. На титульном листе можно было прочесть аннотацию на книгу, которая мало чем уступает современным "агиткам", что печатают на книгах с мягким переплетом:
"Дорогой читатель, в ваши руки попала только что изданная книга о движении сфер неподвижных звезд и планет, написанная на основании как старых, так и новых астрономических наблюдений, и преизобилующая удивительными новыми гипотезами. В ней вы найдете великолепные таблицы, которые помогут вам без всяких затруднений вычислить местоположение любого небесного тела в любой момент времени.
Итак, покупайте, читайте и пользуйтесь" (13) . Чтобы понять все значение книги, нужно вспомнить, в каком состоянии находилась астрономия, доставшаяся Копернику в наследство.
От Птолемея до Коперника
После написания Птолемеем "Альмагеста" астрономия пришла в упадок. Хотя ряд мусульманских астрономов и критиковал его труд, никто не взялся основательно пересчитать все упомянутые в нем параметры или уточнить схемы. Одна из причин этого - отсутствие точных наблюдений. От смерти Птолемея в 170 году до Р.Х. и до рождения Коперника в 1473 году на западе существовало лишь с десяток записей с точными данными о положениях планет.
Вычисления, производившиеся от Гиппарха до Птолемея, были сделаны на основании разных календарей, что не позволяло точно определить продолжительность года. Расхождение было значительное - в один день. После Птолемея ситуация не изменилась, и стало ясно, что идея "предварения равноденствий" была во многом ошибочна. Тем не менее, никто не сомневался в точности наблюдений Птолемея - это пошатнуло бы веру во всю его астрономию. Вместо этого арабские астрономы придумали так называемую колебательную систему. Они предположили существование "переменной прецессии", на основании которого и объясняли расхождения между идеями Гиппарха и Птолемея, утверждая, что скорость прецессии теперь возросла. Этим приемом пользовались в астрономических вычислениях вплоть до 1000 года.
В XIII веке астрономы короля Альфонса X Испанского подготовили новые более удобные таблицы для определения положения небесных тел. Сегодня часто говорят, что эти таблицы были слишком сложными, так как в них присутствовала система "эпицикла на эпицикле", которую нужно было изменить. Тем не менее, они верно служили нескольким поколениям астрономов. Была создана таблица колебаний, но отсутствие систематических наблюдений в средние века не позволило изобрести иную систему мира. В арабских странах астрономы стали экспериментировать с новыми моделями, используя один и более дополнительных эпициклов, но они не задавались целью повысить точность вычислений. Эти исследования нужны были для того, чтобы эпициклами заменить эквант и, таким образом, сохранить философское требование о единообразном круговом движении и получить строго механическую модель планетной системы.
В средние века система Птолемея стала подвергаться все большей критике, потому что не подлежала удовлетворительному философскому объяснению. Нужно было изменить ее, чтобы она вписалась в аристотелеву картину материального мира - скопление хрустальных шарообразных сфер, по которым перемещались планеты. Именно по этой причине арабские астрономы XIII века вместо экванта Птолемея старались ввести эпициклы. Но таблицы от этого своего вида не меняли.
Недовольство философов системой Птолемея достигло и католического запада. В конце XV века, когда Коперник был еще студентом, подобное критичное отношение к системе Птолемея помогло формированию его собственных взглядов на астрономию. Между тем временное равновесие, достигнутое с привлечением системы "колебаний", уже не объясняло явления, наблюдаемые астрономами. Итак, назревала необходимость в реформах. Ее вызывали не недостатки экванта и несостоятельность идеи о колебательных движениях эпицикла, а нужда в новой космологии, потому что к этому времени астрономия уже бурно развивалась (14) .
"Об обращении небесных сфер"
После тридцати лет работы Коперник дал разрешение напечатать свою книгу. Зная, что этот труд вызовет бурную реакцию, он сделал смелый шаг - посвятил ее Папе Павлу III. "Могу представить, Ваше Святейшество, что как только определенные люди узнают, что в своей книге об обращении небесных сфер я говорю о неких движениях земного шара, они тут же поднимут голос против меня и моих взглядов... И для того, чтобы и обыватели, и люди науки увидели, что я не бегу от суда человеческого, я хотел бы посвятить результаты своих исследований Вашему Святейшеству и никому иному. Потому что даже в том отдаленном уголке мира, где живу я, вас превозносят за высоту сана и любовь к науке, даже математике" (15) . Коперник объяснил, что он долгое время откладывал издание книги, но друзья - в том числе епископ Гиз и кардинал Шонберг - убедили его выпустить ее в свет.
Выдвигая как одну из аксиом теорию о том, что Земля вращается вокруг Солнца, Коперник не присваивал себе этого открытия. Он писал, что изучал работы древнегреческих философов, чтобы выяснить, не высказывал ли кто-нибудь из них эту идею. Оказалось, что Гикет из Сиракуз и пифагореец Филолай верили в то, что Земля вращается. Кроме них вращательное движение Земли признавали Гераклид Понтийский и пифагореец Экфант. (Хотя Аристарх Самосский был одним из первых философов, кто выдвинул гипотезу о гелиоцентрической системе мира, в книге нет свидетельства о том, что Коперник взял эту идею у него. "Насколько можно судить, саму идею гелиоцентричности и ее доказательства Коперник разработал самостоятельно") (16) .
В отличие от Птолемея, который не сомневался в благосклонном отношении читателей к идее геоцентричности, Коперник основывает свою гелиоцентрическую систему на четких доказательствах. Он говорит об уникальности Солнца, воспевает гармоничное расположение планет и мастерски описывает их взаимодействие. Тем не менее, рассказ о Солнечной системе занимает очень малую часть книги Коперника. Большая ее часть посвящена математическим выкладкам.
Трактат состоит из шести книг, каждая из которых поделена на несколько глав. В первой книге разворачивается четкая картина гелиоцентрической вселенной Коперника. Он аргументирует свою идею о трех движениях Земли (суточное вращение, годовое движение вокруг Солнца и деклинационное годовое движение - прецессионное движение земной оси), объясняет видимое попятное движение планет, описывает гелиоцентрическую систему мироздания и приводит причины смены времен года. В конце книги он помещает основные теоремы планиметрии и тригонометрии.
Вторая книга посвящена различным вопросам сферической астрономии и проблеме захода и восхода Солнца. Коперник рассказывает об армиллярной сфере - старинном инструменте астрономов, представляющем собой модель небесной сферы с ее важнейшими точками и кругами - полюсами и осью мира, меридианом, горизонтом, небесным эксатором и эклиптикой. Во вторую книгу был включен каталог более тысячи звезд с указанием их местоположений, составленный на основе наблюдений Птолемея и других астрономов (причем, многие из наблюдений были неточными) за многие века. Коперник никогда не претендовал на славу наблюдателя. Он был прежде всего математиком и мыслителем, которому удалось на основании старых данных получить новую картину мира.
В третьей книге говорится о длине тропического года (003) и о земной орбите. Таблицы построены так, что не имеет значения, движется Земля или Солнце. Поднял Коперник и еще один вопрос, волновавший его всю жизнь: где находится центр вселенной - в центре Солнца или рядом с ним? Вычисления осложнялись тем, что Коперник придерживался традиционных взглядов на круговое вращение планет, хотя впоследствии Кеплером было доказано, что движение планет - эллиптическое.
В четвертой книге представлена теория о движении Луны, лунных и солнечных затмениях. Здесь же Коперник делает попытку вычислить расстояние между Солнцем и Луной. В пятой и шестой книгах он излагает свою теорию движения планет: в пятой развита теория движения планет по долготе, в шестой - по широте.
Коперник предчувствовал, что его книгу осудят не только богословы, но и миряне:
"Если найдутся вздорные болтуны, которые, не имея понятия о математике и руководствуясь умышленно и хитро искаженными текстами Священного Писания, станут порицать меня и нападать на мой труд, то я намерен не обращать на них внимания и совершенно пренебречь их ни на чем не основанными доводами... Математика пишется для математиков. И, если я не ошибаюсь, мои труды послужат вкладом в процветание церкви, руководство которой сейчас находится, Ваше Святейшество, в Ваших руках" (17) . "Математика пишется для математиков". В этих словах суть книги: эта работа, написанная для профессионалов, касается предмета математической астрономии. Многие до него говорили и писали о вращении Земли, но Коперник первым построил стройную и полную математическую модель теории.
Так как книга "Об обращении небесных сфер" была напечатана лютеранами, то лишь немногие ее экземпляры дошли До Италии, других католических стран и Англии. Второе издание вышло в Базеле в 1566 году и разошлось уже по всей Европе. К концу века взгляды Коперника были хорошо известны. Тем не менее, учение о гелиоцентрической системе мира не могли преподавать открыто, а если о нем и упоминали, то лишь как о гипотезе (именно так было написано во вступлении Осиандера).
Вклад Коперника в астрономию
Коперник определил цель своей астрономии - объяснить движение небесных тел на основании равномерного кругового движения. Поэтому он мог согласиться с понятиями деферента, эксцентра и эпицикла, но не с понятием экванта: своим "неравномерным" движением он нарушал общую гармоничную картину. Его теория вписывалась в рамки существовавших тогда суждений, что все во вселенной вращается вокруг собственного центра, как того требовали законы абсолютного движения. Но было и одно существенное отличие, которое очень хорошо подмечает Ретик: "Лишь на основании этой теории стало возможно объяснить равномерное вращательное движение всех тел вселенной вокруг своего центра, а не вокруг центров других тел. Именно это и есть неотъемлемое свойство кругового движения" (18) . То, что Коперник вывел Солнце из разряда планет, было одним из плюсов его теории.
Кроме того, новая система показала зависимость между расстоянием планеты от Солнца и периодом ее обращения вокруг светила. Теперь планеты располагались в такой последовательности: Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер и Сатурн. Из модели становилось ясно, почему первые две планеты всегда видимы в непосредственной близости от Солнца, а последние три всегда находятся где-то далеко от него. Расстояния от планет от центра вселенной теперь можно было измерять новой мерой - в расстояниях от Земли до Солнца. Оно и стало новой единицей измерения космического пространства.
Более того, система Коперника была не только красива с математической точки зрения, но и физически возможна. Он утверждал, что его теория - это не попытка "спасти явление" (подогнать под него данные наблюдений), а описание истинных механизмов вселенной.
Наконец, Коперник сделал огромный шаг вперед к определению понятия тяготения. "Изъяв Землю из центра вселенной и сделав ее третьей по счету планетой, вращающейся вокруг Солнца, Коперник не мог согласиться с тем, что она одна - накопитель всех тяжелых тел во вселенной" (19) . Он выдвинул свою теорию тяжести: все тяжелые тела, где бы они ни находились, тяготеют к собственному центру. В то время, как в системе Аристотеля был всего лишь один, общий для всех тел, центр тяготения (Земля), в мире Коперника центров тяготения много. Это был шаг к открытию Ньютоном закона всемирного тяготения.
Нельзя согласиться с тем, что система Коперника позволила более точно определять положения планет. Четкие современные теории планетного движения и мощные компьютеры позволяют определить местоположение планет в XVI в. Эти данные показывают, что вычисления, основанные на таблицах Коперника (Прусских таблицах), не более точны, чем при использовании птолемеевских (Альфонсинских) таблиц.
Главное в системе Коперника - это даже не точность, а ее простота по сравнению с дикими схемами "эпицикла на эпицикле", которые разработали астрономы до Коперника. Совершенно верно: "Малый Комментарий" Коперника заканчивается утверждением, что для описания структуры вселенной достаточно 34 сфер (по сравнению с 80 птолемеевскими). Но в последующие годы Коперник, использовав ряд хитроумных приемов, усовершенствовал свою теорию. В результате, если сравнить теорию Птолемея и позднюю теорию Коперника, то последняя окажется даже немного сложнее, чем первая. (Миф о 80 и 34 сферах основывался на том, что за годы существования систему много раз усовершенствовали, не переставая добавлять при этом новые сферы. Современные же расчеты показывают, что Альфонсинские таблицы основаны именно на первоначальной системе Птолемея) (20) .
В общем, система Коперника позволяла использовать более простой подход к определению длины планетных орбит и их расстояния до Солнца:
"В центре всего находится Солнце... И вот Солнце, будто восседая на царском престоле, управляет семейством вращающихся вокруг него звезд. ...Посему подобный порядок подчеркивает удивительную гармонию между движением планет и размерами их орбит, такую гармонию, которую не найти ни при каком другом устройстве мира" (21) .
Система мира Коперника возникла не из новых наблюдений, а из размышлений о структуре вселенной. Взгляд Коперника определил другое направление исследований, потому что своим помощником ученый сделал математическую астрономию. Полет мысли и математический гений дали начало научной революции.
Коперник создал новые научные традиции в астрономии и космологии, достигнув столь значительных результатов, анализируя старые данные. Его книга не вызвала немедленного отклика, потому что понять ее могли только астрономы. Многие из них тут же оценили ее практическую пользу, хотя и не могли согласиться с предложенной моделью вселенной. Только Ретик увидел в теории нечто большее, чем набор формул и теорем. Он один оценил важнейшее из открытий Коперника -соотношение между периодом обращения планеты и расстоянием ее от Солнца. Система Коперника дала новое направление исследованиям и стала причиной спора между Кеплером и Галилеем, разгоревшегося в следующем веке. Его книга имела огромное значение для развития современного научного метода - использования математики с целью понимания механизмов вселенной через совмещение теории с фактами.
Великий астроном не видел противоречия между христианством и своей научной деятельностью. За сорок лет пребывания на посту каноника Коперник оставался верен своей церкви, проявляя при этом недюжинную отвагу. Одновременно он продолжал исследовать мир, "который построен для нас самым лучшим и разумным Работником в мире". Наукой Коперник занимался из чувства "любви и долга, стремления искать истину во всем, поскольку Бог даровал мне разум". Он заявил, что хотя его взгляды "трудны для понимания, совершенно невероятны и во многом противоречат сложившемуся мнению, тем не менее, со временем с Божьей помощью мы изложим их ясно, как день, по крайней мере, для тех, кто сведут в искусстве математики" (22) .
"Коперник был служителем церкви, художником и поэтом, врачом, экономистом, государственным чиновником, солдатом и ученым! Служителем он стал по воле дяди-опекуна и по призванию, экономистом - по воле случая, чиновником и солдатом - по необходимости, а ученым - по благодати Божьей и из любви к истине ради самой истины" (23) . В 1542 году Коперника одолели болезни и внутрицерковные междоусобицы. Волновался он и из-за своей книги, которая так и не была закончена. С приближением зимы друзей все более заботило состояние здоровья ученого. В письме епископа Гиза к одному из общих друзей хорошо видно то уважение, которое они испытывали к Копернику: "Мы все в долгу перед его чистой душой, честностью и большой ученостью... Это друг, который многократно заслужил нашу любовь и благодарность" (24) .
В начале 1543 года после кровоизлияния в мозг у Коперника развился паралич правой части тела. После этого он прожил меньше пяти месяцев и умер 24 мая 1543 года. По преданию Копернику в день смерти принесли экземпляр его книги. Похоронили астронома в Фромборкском соборе. Он завещал свою библиотеку капитулу собора, некоторые учебники - друзьям, имение перешло к его замужней сестре, а всему миру он оставил главное - открытие новой научной эры.
(003) Тропический год - это промежуток времени между двумя последовательными прохождениями Солнца в видимом годичном движении через точку весеннего равноденствия - прим. перев. 
Глава 3. Кеплер: планетные орбиты
"О, Боже, мыслю мыслями Твоими!" ИОГАНН КЕПЛЕР
Веком гениев называют XVII век. Большинство европейских стран переживало тогда период своего наивысшего расцвета. Философ Альфред Норт Вайтхед отмечал: "Это единственный век, который настойчиво порождал гениев разума во всех сферах человеческой деятельности, что вполне соответствовало его величию" (1) .
В науке появились: Галилей в Италии, Паскаль и Декарт во Франции, Фрэнсис Бэкон и Ньютон в Англии, Гюйгенс в Голландии. К этому списку можно добавить и много других имен, которые подняли престиж европейских университетов. В Германии блестящий математик и астроном Иоганн Кеплер (1571-1630 гг.) продолжил научную революцию, написав труды о планетных орбитах, законах движения и разработав научный метод исследований. Открытия Кеплера заложили фундамент современной теоретической астрономии. Кроме того, он был глубоковерующим христианином, которому именно вера в Бога помогала в жизни и научных исследованиях.
Достижения Кеплера поистине удивительны, особенно если принять во внимание все обстоятельства его жизни. Он родился в бедной семье, ему всю жизнь не хватало денег. С детства он отличался слабым здоровьем: страдал от приступов лихорадки, желудочных расстройств, кожных болезней, врожденного дефекта зрения. Будучи протестантом в окружении католического большинства, Кеплер подвергался преследованиям за веру, вынужден был дважды покидать дом, оставлять имущество. Немало бед обрушилось и на его семью: первая жена умерла рано, до десятилетнего возраста дожило меньше половины детей.
Не очень благоприятно складывались и его отношения с работодателями: высокопоставленные хозяева частенько задерживали выплату жалованья. Оставляли желать лучшего и отношения с императором, у которого ему довелось служить придворным математиком. Помимо личных неурядиц - Тридцатилетняя война, одна из самых жестоких в истории Европы. Последние двенадцать лет жизни Кеплеру пришлось работать в военной обстановке, его дом занимали солдаты, опасность угрожала жизни. Но несмотря на все трудности он продолжал свое дело и стал одним из величайших астрономов, оставаясь человеком с добрым сердцем и большой верой.
Прежде чем подробнее рассказать о нем, давайте вспомним, какие последствия имели открытия Коперника и как они изменили ситуацию в астрономии.
После Коперника
Появление книги "Об обращении небесных сфер" дало миру новый взгляд на вселенную и науку, хотя первоначально оно не вызвало широкого отклика. Тому было несколько причин.
Во-первых, те математики, которые поняли книгу, были благодарны Копернику за новые таблицы, значительно упростившие им вычисления, но большинство из них не могло согласиться с теорией движения Земли. Прецедент создал
Птолемей: его орбиты были полезны, ибо помогали вычислить положения планет, но не существовали на самом деле (2) ! Поэтому новую систему посчитали просто математической моделью, которая, кстати, ненамного повысила точность вычислений по сравнению с системой Птолемея.
Во-вторых, главная посылка Коперника - Земля вращается вокруг Солнца - являлась аксиомой, т.е. была недоказуема. Вероятность ее основывалась лишь на геометрических выкладках. Но новая система противоречила основополагающему закону той науки, которая считалась тогда главной - физике, - и учила, что тело обладает лишь одним видом движения, т.е. Земля не могла двигаться вокруг Солнца и одновременно вращаться вокруг своей оси.
Третья и наиболее прозаическая причина, по которой с теорией долго не соглашались, - нежелание идти против здравого смысла: было очевидно, что Земля - огромный, неподвижный объект, вокруг которого, как все видели, вращаются небесные тела. Если бы Земля вращалась вокруг своей оси, то неужели находящиеся на ней предметы не отрывались бы и не улетали в космос? Если бы она вращалась вокруг Солнца, то как за ней поспевал воздух? Тогда бы и выстреленный точно вверх снаряд падал западнее точки выброса. Но ничего подобного не происходит!
В начале лишь немногие прочли книгу Коперника. Она ничем не напоминала научно-популярное издание, которое еще через шестьдесят лет выпустит в свет Галилей. Но, тем не менее, во второй половине XVI века она стала настольной книгой многих астрономов. Ученые не могли расстаться ни с самой книгой, ни с приведенными в ней таблицами, хотя к 1600 году существовало не более десяти убежденных сторонников системы Коперника (3) . Тем не менее, книгу "Об обращении небесных сфер" читали много, а порой и изучали как в протестантских, так и католических учебных заведениях. Медленно, но верно система Коперника завоевывала себе место под солнцем и шла к своей полной победе, но не полемизируя с другими взглядами, а, скорее, вливаясь в них.
Новая астрономия создала немало проблем и для богословов. Казалось, она противоречит тем местам Библии, в которых, вроде бы, говорилось о неподвижности Земли и движении Солнца. Создавалось впечатление, что она подрывает понятие о человеке, как о венце Божьего творения, ибо Земля из центра вселенной должна была встать в один ряд с другими планетами. Удаленность от нас восьмой сферы - сферы звезд - создавала чувство потерянности в огромной вселенной. Но отношение высшего духовенства к этой проблеме во второй половине
XVI века часто искажают. Об этом мы поговорим в главе 7.
И, наконец, система Аристотеля уже объяснила все земные и небесные явления, так что возникновение новой астрономии подрывало все прежние знания о мире. Чтобы признать систему Коперника, необходимо было отказаться от физики Аристотеля. Научная революция как раз и завершилась тем, что Галилей показал механизм движения наземных тел, а Ньютон вывел общую закономерность в движении земных и небесных тел.
Коперник завершил одну эпоху в астрономии и открыл другую. Он проложил мост между поздней средневековой версией аристотелевой естественной философии и новой наукой XVII века. Значение его труда состоит не только в создании новой системы мира, но и в том, что он дал новое направление развитию астрономии. Среди оказавшихся под его влиянием был и Иоганн Кеплер, помощник Тихо Браге, прославившегося очень точными астрономическими наблюдениями. Впоследствии все ценнейшие материалы Браге перешли в его распоряжение.
Первые годы жизни Кеплера
По утверждению Кеплера, среди его предков были рыцари, но к началу XVI века финансовое положение семьи не отличалось стабильностью. Его ближайшие родственники были ремесленниками. У деда Иоганна - Себальда - дела пошли неплохо, он даже стал бургомистром швабского городка Вейля. Факт интересный: ведь дед-лютеранин жил среди католического большинства.
У Себальда Кеплера родилось двенадцать детей, и самым трудным из них был Генрих. Он отличался неуравновешеным характером, был злобным и непреклонным человеком, который в своей жизни много бродяжничал, время от времени поступая в наемники подальше от дома, а потом и вовсе пропал. Он женился на Катерине Гульдерман, дочери трактирщика из соседнего городка. Она оказалась сварливой и неуживчивой женщиной, что не могло не отразиться на ее отношениях с мужем. Супруги отравляли жизнь не только друг другу, но и своим семерым детям.
Иоганн родился в 1571 году недоношенным семимесячным ребенком. От рождения он был хрупким и болезненным: переболел чуть ли не всеми детскими болезнями, в том числе оспой, которая едва не свела его в могилу.
Когда ему было шесть лет, мать показала ему комету. Еще через три года отец взял его с собой смотреть лунное затмение. С самого детства Иоганн стал задумываться о небесах, которые стали спутником всей его жизни.
Семья Кеплеров принадлежала к лютеранскому меньшинству, которому постоянно приходилось сражаться за свободу вероотправления. Иоганн был глубоко верующим и после окончания начальной, а потом и латинской школы выбрал для себя духовное поприще (004) . В тринадцать лет он выдерживает конкурсный экзамен в Штутгарте, открывший перед ним дорогу к среднему духовному образованию - поступлению в низшую семинарию. Следующие пять лет - годы неустанной борьбы с болезнями и усердных занятий.
Осенью 1589 года Кеплер становится студентом Тюбингенского университета, знаменитого лютеранского центра образования, известного своим свободным духом. Первые два года он проучился на факультете искусств, получив степень магистра, затем ему предстояло провести три года на богословском факультете. Все это время его преследовали головные боли, приступы лихорадки, обострения кожных заболеваний. Тем не менее он не оставлял учебы и добился поразительных результатов.
Порой учитель может изменить жизнь ученика. Для Кеплера таким учителем был Михаил Местлин, профессор математики и астрономии, пользовавшийся известностью в Европе. Так как теория Коперника была слишком сложной для объяснения ее в классе, Местлин пропагандировал учение среди узкого круга наиболее способных студентов. Он показывал, как естественно она объясняет вращательное движение планет, как гармонично размещены планеты в системе, какая связь существует между расстоянием планеты от Солнца и длиной ее орбиты. Новая система мироздания очаровала Кеплера, и он быстро подметил, насколько уступает ей более сложная модель Птолемея. Уже тогда он начал записывать свои соображения о достоинствах теории Коперника. Несколько лет спустя он напишет другу: "...Я был так восхищен Коперником, о котором мой учитель очень часто упоминал в лекциях, что не только часто защищал его взгляды в студенческих диспутах, но и сам тщательно подготовил диспут на тему, что первое движение (вращение небесной сферы неподвижных звезд) проистекает от вращения Земли" (4) . Всю жизнь Кеплер оставался верен Местлину и часто спрашивал его совета по научным вопросам.
Несмотря на растущий интерес к науке Кеплер продолжал занятия богословием. Тогда же он начал сомневаться в ряде лютеранских доктрин, включая и учение о сути святого причастия. Но учеба Кеплера неожиданно прервалась. В начале 1549 года протестантская средняя школа в Граце (главный город австрийской провинции Штирии) попросила сенат Тюбингенского университета порекомендовать им достойную замену скончавшемуся учителю математики. Выбор пал на Иоганна. Так как в конце года ему предстояло получить ученую степень по богословию, решение далось нелегко. Он согласился, лишь выхлопотав себе право вернуться в университет для завершения курса.
Заняв денег на дорогу, Кеплер отправился в Австрию и прибыл в Грац 11 апреля 1594 года. Отношения между конфессиями в городе были очень напряженными. В той части Европы вероисповедание своих подданных определял князь, именно он решал, быть им католиками или протестантами. Таким образом получалось, что новый правитель за ночь мог изменить вероисповедание всего княжества. Часть бюргерства и дворянства в Граце приняла лютеранство, но сам эрцгерцог Карл оставался католиком. Именно он пригласил иезуитов, чтобы те вернули в католичество Штирию. Тем не менее, несколько островков лютеранства там еще оставалось, включая и "штифтшуле" (протестантскую среднюю школу), в которой предстояло преподавать Кеплеру.
Несмотря на старания Кеплеру так и не удалось стать хорошим учителем. Подобно многим гениям, ему трудно было объяснять свои идеи "начинающим". Те сведения, которые он давал ученикам, их мало интересовали. Казалось, что математика с астрономией им вообще были не нужны. Тем не менее, школьные инспектора хвалили Кеплера ("на изучение математики не всяк способен").
Вместе с должностью преподавателя математики по традиции ему досталась и вторая должность - математика провинции, которому вменялось в обязанности составлять астрологические календари. В них содержались не только данные о фазах Луны, солнечных и лунных затмениях, но и прогнозы - виды на погоду и урожай, предсказания о судьбах государства и войнах. Знать не проявляла особого интереса к астрономии, а вот астрология не оставляла их равнодушными. Таким образом, "составители календарей" были в большом почете, и Кеплер оказался одним из лучших. На 1595 год он предсказал крестьянские волнения, вторжение турок и чрезвычайно холодную зиму. Все предсказания сбылись. В следующие пять лет талант составителя календарей позволил ему значительно расширить круг знакомых, в том числе и среди знати.
Кеплер твердо верил, что небесные тела оказывают влияние на происходящее на Земле, но старался, чтобы его пред сказания были как можно более общими, и неоднократно предупреждал, что нельзя полагаться только на астрологию. Составляя свои прогнозы, Кеплер учитывал политическую и экономическую обстановку в стране, а обобщения служили для того, чтобы "не попасть впросак". Об астрологии Кеплер писал: "Астрология - дочь астрономии, хотя и незаконная... Астрология - глупая дочь уважаемой и разумной матери-астрономии". Тем не менее, он не нарушал правил игры: астрологические прогнозы давали средства к существованию и прибавку к скромному жалованью.
Тем временем Кеплер занимался и более важными проблемами, чем прогнозы урожая и военных действий. Он никак не мог выкинуть из головы систему мира Коперника: ее внутренняя красота и стройная картина природы не давали ему покоя.
Астрономические открытия
Воображение Кеплера было в плену у двух идей: о значении Солнца и о математической гармонии вселенной. Эти две мысли вели Кеплера по путям астрономии. О системе Коперника он писал: "Я до глубины души уверен в ее истинности, я созерцаю ее красоту с невероятным и упоительным восторгом" (5) .
Коперник заложил прочный фундамент для развития астрономии и к тому же поднял ряд проблем. Материальный мир - это прежде всего вселенная. Будучи христианином, Кеплер был убежден, что у Бога был определенный замысел, когда Он творил этот упорядоченный, прекрасный и математически совершенный мир. На собственном опыте Кеплер убедился в правильности мысли пифагорейцев о том, что "числа правят миром". Выходило, что внутренняя математическая гармония - музыка сфер - это и есть истинная причина планетного движения, а Божий замысел станет ясным, если открыть математические законы, данные миру Богом.
Кеплер хотел знать все законы, которые Бог использовал для претворения в жизнь Своего плана. В неустанном поиске научных истин им двигала вера христианина. Как-то он написал: "Я верю, что именно божественное Провидение помогло мне случайно обрести то, чего я никогда бы не получил, опираясъ лишь на собственные силы. Я все больше и больше в это верю, потому что много молился Богу и просил: пошли мне успех, если все то, что говорил Коперник, истинно" (6) .
Эти мысли вошли и в его первую значительную книгу "Mysterium cosmographicum" ("Космографическая тайна"). Она была напечана в 1596 году под влиянием Местлина, который взялся отредактировать ее и помочь напечатать. Кеплер предпринял попытку связать расстояние планет до Солнца со вписанными в их орбиты правильными многогранниками, известными еще древним грекам. На основании имевшихся в его распоряжении наблюдений Кеплер предложил чисто математическое решение. Мы сегодня знаем, что связь эта оказалась совершенно случайной. Хотя теория многогранников и не оправдала себя, модель показывает глубину мышления Кеплера. Кеплер понимал: несмотря на то, что по теории Коперника Солнце остается неподвижным, оно не является центром земной орбиты. Выходило, что Солнце не было материальной точкой отсчета. Кеплер же верил, что именно движение планет вокруг Солнца - главный постулат небесной физики. Видимо, само Солнце обладает какой-то силой, которая заставляет планеты вращаться вокруг него. Кеплер попытался языком математики объяснить, как убывает эта сила по мере удаления планет от Солнца. Хотя это ему и не удалось, гипотеза была очень важная, а Кеплер стал первым астрономом, сделавшим попытку объяснить всякое движение небесных тел на основании законов физики.
27 апреля 1597 года Кеплер женился на Барбаре Мюллер, дочери богатого мельника. Ей было чуть больше двадцати, но она успела дважды овдоветь и воспитывала дочку от первого брака - Регину. Хотя супруги любили друг друга, брак трудно было счесть удачным: для гения Кеплера наука была всепожирающей страстью, чего никак не могла понять его жена. Они рано познали горе: двое их первых детей умерли от менингита - сыну едва исполнилось два месяца, а дочери шесть недель.
Некоторое время работа Кеплера успешно продвигалась Совет "штифтшуле" был доволен тем, что у них работает столь известный математик, и поощрял его научные занятия. В мозгу ученого роились десятки идей. Он подружился с баварским канцлером фон Гогенбургом, который одалживал ему множество книг; кроме того, ученый состоял в оживленной переписке с рядом противников своих взглядов.
Тем временем эрцгерцог Фердинанд (сын Карла) начал кампанию против протестантов. В сентябре 1598 года он приказал всем лютеранским богословам и учителям в двухнедельный срок покинуть страну. Вернуться разрешили только Кеплеру. Потом эрцгерцог неожиданно решил изгнать всех протестантов, которые откажутся перейти в католичество, а также наложить на них огромный имущественный налог. Когда Кеплер отказался перейти в новую веру, его сняли с обоих постов и приказали покинуть город. 30 сентября 1598 года безработный, обремененный семьей, без копейки денег Кеплер вынужден был с Барбарой и Региной покинуть Грац. Их имущество уместилось на двух небольших подводах. Вынужденное бегство привело его в дом Тихо Браге, наблюдения которого впоследствии легли в основу его открытия.
Тихо Браге (1546-1601 гг.)
Через три года после смерти Коперника в датской дворянской семье родился Тихо Браге. В тринадцать лет он поступил в Копенгагенский университет, чтобы изучать философию и риторику. Но на следующий год солнечное затмение перевернуло его жизнь. Тихо поразило то, что время затмения было предсказано заранее. Он тут же купил астрономические таблицы и экземпляр "Альмагеста". Остальные годы учебы он посвятил изучению математики и астрономии.
В 1562 году Тихо продолжил обучение в Лейпциге. Учился он и в других университетах Северной Европы под руководством лучших астрономов, интересовался астрологией, изготовлением астрономических инструментов, сам придумал новый переносной секстант. Тихо понимал: даже точнейшие из инструментов не могут быть абсолютно точными. Поэтому он вычислил погрешность наблюдения для каждого из своих инструментов. (С тех пор всегда вычисляют погрешность для научных приборов). В результате даже проводимые невооруженным глазом наблюдения оказались точнее наблюдений Гиппарха, величайшего античного звездочета.
Вернувшись в Данию, Тихо увидел новую звезду, которая появилась в ноябре 1572 года в созвездии Кассиопеи. Сравнив свои наблюдения с данными других астрономов, он заметил, что звезда находится гораздо дальше от Земли, чем Луна. Значит, Аристотель был неправ: и небеса изменяются! Результаты измерений и свои выводы Тихо опубликовал в книге "De Nova Stella" ("О новой звезде").
В 1576 году король Дании взял Браге под свое покровительство и выделил огромные средства на его научные исследования. На небольшой площади земли в Вене, отданной в распоряжение Браге, была построена уникальнейшая для того времени обсерватория. "Ураниборг" ("Небесный замок") был целым городом с жилыми домами, обсерваторией, лабораториями, издательством, бумажным производством. Обсерваторию оснастили первоклассными инструментами, разработанными самим астрономом.
За двадцать лет работы в Ураниборге Браге стал ведущим астрономом Европы. Его посещали философы, государственные деятели, даже короли. Он с добротой относился к больным и бедным, но порой был чрезмерно резким со своими работниками. Он не боялся обидеть недоучек-придворных, перечил власть имущим. После смерти датского короля Браге почувствовал, что может лишиться королевского покровительства, и принял приглашение немецкого императора Рудольфа II стать его придворным математиком, ибо тот обещал неплохое жалованье. В 1599 году Браге прибыл в Прагу (005) .
Хотя Браге и восхищался трудом Коперника, но не мог полностью согласиться с его системой, отчасти по научным причинам, отчасти потому, что в Священном Писании говорилось о неподвижности Земли. Но в то же время он не принимал и модель Птолемея, а потому пошел на компромисс: Земля - неподвижный центр вселенной, вокруг нее вращаются Солнце, Луна и сфера неподвижных звезд, а пять планет вращаются вокруг Солнца (7) (см. рис. 5).
Его компромиссная система не нашла широкого признания. Тем не менее, Браге внес неоценимый вклад в астрономию и становление новой науки. Его точные наблюдения за планетами помогли составить новый каталог положения звезд, который заменил каталог Коперника, содержавший слишком много неточностей.
Браге и Кеплер
Хотя "Космографическая тайна" Кеплера была принята прохладно, отклик на нее пришел от Тихо Браге, которому Кеплер направил один из экземпляров книги. Датчанин счел идею разумной и интересной, но, как он отметил в письме к Местлину, размышления должны быть подкреплены наблюдениями за движением небесных тел. Книга настолько понравилась Браге, что он пригласил молодого ученого к себе в помощники, и позднее Кеплер рассказывал, что вся его жизнь, учеба и труды начались с этой маленькой книжечки.
4 февраля 1600 года Иоганн Кеплер и Тихо Браге встретились в замке, который император предоставил своему придворному математику. Как отличались друг от друга эти два астронома по возрасту, социальному положению и происхождению, характеру и даже взглядам на Солнечную систему! Между ними лежала пропасть, но они были отчаянно нужны друг другу: Браге чувствовал, как убывают его силы, и хотел, чтобы молодой помощник на основании огромного количества данных составил таблицы движения планет по его системе. Кеплеру, в свою очередь, нужны были точные данные, чтобы подтвердить свою гипотезу о правильных многогранниках и расстояниях между планетами: это помогло бы ему обнаружить Божий замысел, по которому построена вселенная.

Рис. 5. Геоцентрическая система мира Тихо Браге: все планеты вращаются вокруг Солнца, а Солнце - вокруг Земли.
Следующие месяцы стали периодом трений и недопонимания между двумя учеными. Браге ревниво оберегал свои данные, и Кеплер понял, что получит доступ к ценной информации, лишь оставшись у него на год или дольше. Но его беспокоило оставленное в Граце имущество жены. В конце концов, Решив вопросы оплаты и жилья, Кеплер перевез свою семью в замок Браге.
Наконец-то позади были размолвки и разногласия, и между учеными установились деловые отношения. Браге поручил Кеплеру заниматься проблемой Марса. Кеплер считал, что само Провидение так распорядилось его судьбой: Марс был единственной планетой, вытянутость орбиты которого была очевидна и хорошо прослеживалась в данных Браге. Проблема состояла в том, что его орбита никак не подходила под сферическую - единственно возможную, по Аристотелю.
После десяти месяцев совместной работы Браге неожиданно заболел и умер 24 октября 1601 года. На смертном одре он попросил Кеплера закончить работу над его Рудольфовыми таблицами движения планет (названными так в честь императора Рудольфа II), надеясь, что Кеплер будет работать над ними, опираясь на его систему мира. Вскоре император Рудольф II назначил Кеплера своим новым придворным математиком. Новая должность ознаменовала резкий поворот в судьбе Иоганна. Прошло время полной зависимости от Браге, теперь он сам стал себе хозяином, у него были все материалы наблюдений и много времени. В этих событиях он увидел Божью руку: "Бог связал меня с Тихо твердым поворотом судьбы и не позволил расстаться с ним несмотря ни на какие трудности" (8) . Хоть Кеплер и проработал вместе с датским ученым менее десяти месяцев, он всегда отзывался о нем с огромным уважением.
"Битва" с Марсом
Кеплер думал, что на раскрытие загадки Марса уйдет всего несколько дней, но дни растянулись в годы. Кеплер "боролся" с Марсом около пяти лет. На работу над проблемой у него уходила лишь часть времени, остальное время занимали обязанности придворного математика.
Задача усложнялась тем, что наблюдения за движением Марса велись с движущейся Земли - это тоже нужно было учитывать. Астроном испробовал множество сочетаний, по-разному располагая сферическую орбиту Марса и эквант. После семидесятикратных вычислений он нашел то решение, которое выглядело правдоподобным. Так был сформулирован второй закон движения Кеплера: радиус-вектор планеты за одинаковые промежутки времени описывает равные площади (см. рис. 66). Другими словами, воображаемый отрезок, соединяющий планету с Солнцем, за равные интервалы времени описывает равные участки орбиты. (Сам Кеплер лишь позже понял всю важность этого закона, когда строил на нем вычисления для Рудольфовых таблиц).

а. Первый закон: орбиты всех планет являются эллипсами с общим фокусом, в котором находится Солнце.

б. второй закон: каждая планета движется по своей орбите таким образом, что ее радиус-вектор за одинаковые промежутки времени описывает равные площади. Три заштрихованных сектора имеют равную площадь, поэтому планета проходит дуги орбиты АВ, CD и EF за одинаковые промежутки времени. Это значит, что чем ближе планета к Солнцу, тем больше ее скорость движения по орбите.
Рис. 6. Первый и второй законы Кеплера
Кеплер радовался достигнутому, но понимал: битва еще не закончена. С присущим ему чувством юмора астроном писал друзьям, что успешно ведет бой с самим богом войны. Главные же сражения были еще впереди. Ему предстояло "перелопатить" горы чисел, проверяя и перепроверяя все данные, чтобы не допустить ни малейшей ошибки, которая разрушила бы всю теорию. Он не остановился, пока все вычисления не пришли в полное соответствие с данными наблюдений.
Когда Кеплер, используя данные Браге, попытался вычислить промежуточные положения Марса, предположив, что тот движется по окружности, то у него получилось расхождение с практическими результатами, достигающее в численном выражении 8 минут. Точность наблюдений Браге и скрупулезность своих вычислений не позволили Кеплеру удовлетвориться даже столь малым расхождением между теорией и практикой. А ведь любой другой астроном не обратил бы на это ни малейшего внимания! Позднее Кеплер писал: "Нам же благодаря милосердию Божию дан в лице Тихо Браге такой добросовестный наблюдатель, что в его наблюдениях ошибка в 8 минут, характерная для Птолемеева вычисления, попадается лишь для того, чтобы мы с благодарностью оценили эту милость и воспользовались ею. Наконец, это затруднение дает нам возможность найти истинный вид небесных движений... Таким образом, эти 8 минут указали путь к обновлению всей астрономии, они явились материалом для большей части этой работы" (9) .
Кеплер уже усомнился в принципе равномерности кругового движения небесных тел, в которое свято верили все астрономы со времен Аристотеля и вплоть до самого Коперника, заявив, что скорость движения планеты вокруг Солнца обратно пропорциональна расстоянию от нее до Солнца. Теперь он предпринял еще один смелый шаг - усомнился в существовании круговой орбиты Марса. Нам сегодня нелегко оценить этот поступок Кеплера, ибо трудно понять, насколько сложно спорить с многовековой традицией, приписывавшей планетам строго круговые движения. Об этом не помышляли ни Коперник, ни Браге, ни сам Галилей. Тем не менее, Кеплер выдвинул ряд аргументов в поддержку гипотезы о том, что орбита Марса не сферической формы. Но какой же тогда (10) ?

Рис. 7. Круг, овоид, эллипс
С помощью эпицикла он получил простую некруглую орбиту, схожую с эллипсом, но более острую с одной из сторон (яйцеобразную форму, так называемый овоид). В более "утолщенной" стороне находилось Солнце. Работать со столь необычной фигурой было непросто - возникали сложности в вычислениях, поэтому, чтобы упростить себе задачу, он взял эллипс (см. рис. 7). После четырех лет работы Кеплер, казалось, зашел в тупик: он поместил Солнце в центр эллипса, но результат по-прежнему не сходился с данными наблюдений. Больной, расстроенный, он написал отчет о своих исследованиях и распорядился опубликовать его, если не успеет сам закончить работу до смерти. Но борьба продолжалась до зимы 1605 года.
И вот на Пасху Кеплера осенило: астроном наложил друг на друга круглую орбиту и овоид и посмотрел, как между двумя кривыми располагаются новолуния. И вдруг он увидел, что все числа указывают именно на эллипс, только Солнце располагалось не в центре эллипса, а в одном из фокусов. Так Кеплер открыл то, что мы называем первым законом движения: планеты движутся по эллиптической орбите, в одном из фокусов которой находится Солнце (см. рис. 6а). Его победа дала возможность забыть о сложных системах из эпициклов, деферентов и эквантов, которые загромождали астрономию со времен Птолемея. Впервые стало возможным определить положения планет с помощью одной геометрической кривой и единого закона скорости движения, впервые прогнозы стали в точности совпадать с наблюдениями. Новая теория солнечной системы оказалась математически простой и красивой. Но, что самое главное, она давала точное представление о действительности. Для Кеплера астрономия была наукой "о реальности, которая должна рассказывать нам о том, что действительно происходит во вселенной" (11) .
Кеплер старался понять и физические законы движения планет. Он чувствовал: есть что-то, связанное с Солнцем, что может объяснить изменение расстояния от Марса до Солнца и изменение его скорости. Он надеялся, что колебания магнитной оси Марса как-то влияют на происходящее. И, наконец-то, вычисления ему удались. Он писал: "Эллипс существует из-за колебаний. Если строить суждения на законах физики, которые согласуются с опытом, то не найдется более подходящей фигуры для планетной орбиты, нежели совершенный эллипс" (12) .
Хотя Кеплер закончил большую часть "Astronomia nova" ("Новой астрономии") в 1605 году, она не вышла в свет до 1609 года. Книга эта была не только научным трудом, но и рассказом о долгой борьбе. В отличие от Птолемея (в труде
"Альмагест") и Коперника (в книге "Об обращении небесных сфер"), Кеплер подробно описывал весь использованный им математический инструментарий. Книгу было очень сложно читать, и лишь немногие из современников смогли ее понять. Тем не менее, она была вехой в развитии астрономии. Кеплер совершенно справедливо озаглавил ее "Новой астрономией", потому что она подорвала традицию двухтысячелетней давности, приписывающую планетам круговое равномерное движение. В подзаголовке автор выделил главную тему этой работы: "Книга рассказывает о причинах или небесной физике и навеяна рассуждениями о движении планеты Марс". Хотя теория Кеплера о магнитных силах оказалась неверной, его мысль о том, что физика небесных тел должна основываться на причинно-следственных отношениях, оказала глубокое влияние на современную науку: ученые согласились, что законы природы должны действовать в любой точке вселенной. Описав в длинном вступлении те физические законы, которые легли в основу книги, Кеплер рассказал, как можно согласовать учение Коперника с Библией.
Кроме того, Кеплер изучал и свойства света. Его исследования привели к созданию четкой концепции светового луча - главного понятия современной геометрической оптики. В 1604 году он опубликовал книгу "Дополнения к Вителлию, в которых излагается оптическая часть астрономии", где описывал явления параллакса, рефракции света и данные наблюдений за затмениями. Его работа изменила направление развития оптики, особенно, когда Кеплер, применив свои принципы, построил в 1611 году телескоп. Галилей направил ему экземпляр "Звездного Вестника" с тем, чтобы узнать мнение Кеплера о своих удивительных открытиях, и Кеплер тут же ответил ему длинным одобрительным письмом, которое сразу опубликовали в печати. Через несколько месяцев Галилей писал: "Благодарю вас, ибо вы были первым и практически единственным, кто поверил в мои открытия" (13) .
В этот период у Кеплера было немало личных проблем: нервное расстройство у его жены Барбары, неприятности с зятем Тихо Браге, который не хотел отдавать собранные Браге материалы. Но ни научный труд, ни жизненные трудности не лишили Кеплера чувства юмора и веры в Бога.
Богословие и наука
В 1611 году мир Иоганна Кеплера рушился на глазах: в феврале заболели оспой трое детей и умер его любимец Фредерик. Ребенок умирал под топот иностранных солдат, разорявших Прагу. Вокруг бушевали бунт и эпидемия. Убитая горем Барбара вскоре подхватила тиф, занесенный в столицу солдатами, и в июле умерла.
Так как император Рудольф лишился политической власти и был вынужден отречься от престола, положение Кеплера при дворе стало неопределенным (006) . Кеплер вновь попытался получить место профессора математики в Тюбингенском университете, став преемником ушедшего на пенсию старого ученого Местлина. Но лютеранские богословы отклонили его прошение: Кеплер отказался подписать "Формулу согласия" - вероисповедание лютеран. Там говорилось о телесном присутствии Христа в святых дарах на причастии. Но Кеплер не нашел подтверждения этому взгляду ни в Библии, ни в трудах отцов церкви (007) . Он был обвинен в кальвинизме, а потому уже не мог считаться "братом во Христе". Таким образом, ученый так и не получил профессорской должности, которая помогла бы ему обрести финансовую стабильность.
В начале 1612 года, еще получая жалованье от Рудольфа, Кеплер перебрался в Линц на должность провинциального математика. В Линце была большая лютеранская община. По приезде Кеплер обратился к своему новому пастору, Даниэлю Гицлеру, чтобы тот разрешил ему совершать таинство причастия. Он честно рассказал о своих богословских воззрениях на этот предмет, после чего Гицлер счел его "паршивой овцой" в стаде, запретил ему причащаться и исключил из лютеранской общины. Шесть лет спустя Кеплер вновь подал прошение о зачислении его на профессорскую должность в Тюбингенский университет. Ему снова было предложено подписать "Формулу согласия", иначе он не мог считаться членом лютеранской общины. Исключение из общины было для Кеплера большим горем, потому что он оказался "одиночкой", зажатым между двумя мощными религиозными институтами.
С помощью своих астрономических познаний Кеплер взялся разрешить некоторые хронологические загадки Евангелия от Луки. Например, как мог Квириний править Сирией во времена цезаря Августа? Пересмотрев греческие и римские хроники и сравнив их с еврейским и вавилонским календарями, Кеплер обнаружил в латинском календаре ошибку. Он вычислил, что на самом деле Иисус родился в 4 году до Р.Х., и написал работу в защиту Евангелия от Луки от нападок.
Единственным лучом света в те годы была женитьба на Сусанне Рейттингер, двадцатичетырехлетней сироте. Свадьба состоялась 30 октября 1613 года. Она принесла счастье в Дом Кеплера. Сусанна родила Кеплеру еще семерых детей, пять из которых умерли в раннем возрасте. Кеплера можно назвать заботливым отцом, который думал не только об образовании своих детей, но и об их религиозном воспитании. Он сам составил катехизис о церковных таинствах, который дети должны были учить наизусть.
В первые трудные годы в Линце Кеплер не издал ни одного труда по астрономии, хотя написал очень важные работы по математике, которые стали первым шагом к открытию интегрального и дифференциального исчисления и разработал новый метод определения объема винных бочек.
Тем временем по обвинению в колдовстве в тюрьму попала мать Кеплера. Осенью 1617 года он отправился в Вюртемберг для ее защиты. В конце концов, ему удалось добиться ее освобождения. А в сентябре умерла первая дочь от второго брака, через несколько недель после возвращения в Линц в феврале 1618 года умерла и вторая.
В 1618 году Кеплер закончил свой 255-страничный труд о гармонии вселенной, который назвал "истинным гимном Творцу-Богу" (14) и озаглавил "Harmonice mundi" ("Мировая гармония"). В нем была развита теория о гармонии мира в четырех областях - геометрии, музыке, астрологии и астрономии. "Точность, свойственная исследователю, который классифицирует наблюдения и производит вычисления, объединилась с силой ваятеля, хорошо знающего создаваемый образ, и с рвением богоискателя, борющегося с ангелом. Его "Гармония" - это масштабная картина вселенной, сотканная из науки, поэзии, философии, богословия и мистики" (15) . В ходе исследований Кеплер обнаружил то, что сегодня называется третьим законом движения: отношение кубов больших полуосей орбит двух любых планет Солнечгюй системы равно отношению квадратов периодов их обращения вокруг Солнца. Кеплер был особенно рад открытию этого закона, ибо он позволил точно определить масштабы Солнечной системы, расстояние от планет до Солнца, связь между этим расстоянием и скоростью и периодом обращения планет вокруг Солнца. По иронии судьбы "Мировая гармония" была опубликована в очень неподходящее время: в начале Тридцатилетней войны между протестантским союзом князей Северной Европы и католической лигой юга.
В последние годы жизни в Линце Кеплер напечатал объемный труд - "Epitomae Astronomiae Copernicanae" ("Очерки коперниковской астрономии"). Эта книга была задумана как учебник, противоречащий пособиям, основанным на Птолемеевой системе мира. Она вышла в трех частях с 1618 по 1621 годы и была самой основательной книгой в защиту учения Ко-перника. Но из-за сложности содержания она стала, скорее, учебником для преподавателей, а не для студентов. "Очерки" стоят в одном ряду с "Альмагестом" Птолемея и "Об обращении небесных сфер" Коперника. В 1630-1650 годы это был самый популярный труд по астрономии в Европе.
Несмотря на название, эта книга была больше чем введение в теорию Коперника. Это полный учебник по астрономии, в который вошли три закона Кеплера и учение о новой небесной механике. В разделе о проблемах движения есть очень важные заметки о силе, которую сегодня мы называем силой тяготения. Она стала и методическим приложением к новым таблицам Кеплера, основанным на пересмотре системы Коперника. Кеплер научился определять положения планет в 30 раз точнее своих предшественников.
Но астронома беспокоила не только "движущая причина" - математическое объяснение механизмов природы, - но и "окончательная причина" - вопрос о том, почему все в мире такое, какое есть. Ему было интересно, почему именно таковы расстояния между планетами, величина Солнца, продолжительность дня. В "Очерках", как и в "Гармонии", мы видим Кеплера - ученого, богослова и философа.
Научный метод Кеплера
Кеплер внес неоценимый вклад в развитие нового научного метода. Он был первым профессиональным астрономом, принявшим теорию Коперника и разработавшим ее математическую модель. Кеплер был уверен, что математические законы помогают объяснять природные явления. Он подметил, что Аристотель, в конечном итоге, сводил все к качественным различиям между предметами, отводя математике незначительное место в своих трудах, и потому он стал искать количественные взаимоотношения между телами: "Ничто в природе нельзя познать полностью - только количества или только через количества. Потому и выходит, что выводы математики - наиболее верные и бесспорные" (16) . Новый научный подход вступал в противоречие с качественным, символическим и алхимическим подходами.
Кеплер представлял реальность в виде гармонии формул, которую можно обнаружить путем наблюдений. Он старался создать теорию, которая объяснила бы большую часть имеющихся данных, потом старался подвести под теорию все данные и, если они не подходили, дорабатывал теорию. Кеплер понял, что с одной теорией многого не добьешься: ему нужен был доступ к данным Тихо Браге. "Без правильно поставленного эксперимента я не могу делать никаких выводов" (17) . Достоверные математические гипотезы должны подлежать проверке через наблюдение. Их нужно сверять с фактами, а не с книгами античных авторов.
Более того, Кеплер не относился к открытиям Коперника и к собственным как к математическим гипотезам. Он был убежден, что они дают представление об истинной картине мира, ибо материальный мир построен на строгих математических законах. В отличие от своих предшественников, Кеплер искал единую астрономическую модель вселенной, которая соответствовала бы действительности. "По мнению Кеплера, материальная вселенная была не просто миром, в котором обнаруживалась математическая гармония, но миром, в котором происходящие явления можно было объяснить на основе законов механики" (18) . Например, он признавал, что в системе Коперника центром вселенной является некий центр земной орбиты, а не Солнце. Выходило, что Солнце не играло никакой вещественной роли во вселенной. Кеплер же утверждал, что именно Солнце - источник движущей силы, заставляющей планеты вращаться вокруг своей оси.
В исследованиях Кеплер продвинулся на один шаг к открытию Божьего замысла. Какой задумал Землю Бог и как заставил ее двигаться? Чувство порядка и гармонии, столь свойственное Кеплеру, было неразрывно связано с его богословским восприятием Бога как Творца вселенной. Он многократно повторял, что геометрия и понятие количества вечны, как вечен и Сам Бог, а человеку дано познать их лишь потому, что он создан по Божьему образу. Кеплер дерзновенно стремился узнать, почему вселенная именно такая, какая есть. Должно быть, законы существовали в разуме Великого архитектора и конструктора, когда Он еще вел строительство. Эдвард Розен отмечает:
"Призыв Кеплера был обращен к тем ушам, которые слышат. Он разнесся по коридорам семнадцатого и последующих столетий. Кеплер показал, как приверженность научному поиску истины может сочетаться в одном человеке с непоколебимой верностью религиозным традициям: он считал Библию высшим авторитетом в вопросах нравственности, но не в науке" (19) .
Кеплер сыграл решающую роль в развитии современной науки. Без него прогресс астрономии шел бы гораздо медленнее. Когда Ньютон выводил свой закон всемирного тяготения, он начинал с законов движения Кеплера. Особую роль сыграл третий закон, ведь Ньютон представил "Начала математики" Лондонскому Королевскому обществу как "математическое доказательство гипотезы Коперника, предложенное Кеплером" (20) !
Последние годы жизни
Написав "Очерки", астроном посвятил себя делу, которое долго откладывал: обработке данных Тихо Браге. Его труд должен был называться "Рудольфовы таблицы" в честь покровителя Браге. Но выполнить эту задачу оказалось непросто: мешали зависть зятя Браге, нехватка денег на жизнь и публикацию книги, гонения на протестантов в Линце и война. Все, что когда-то произошло в Граце и Праге, теперь повторялось в Линце.
С 1621 по 1623 годы Кеплер отдавал все силы этой работе. Когда она, наконец-то, была закончена, возникли новые трудности с ее опубликованием. Хотя император Фердинанд и пообещал дать денег на издание книги, Кеплеру пришлось два года колесить из города в город, чтобы уладить все финансовые дела: император сказал, что деньги должны выделить кассы нескольких городов, и Кеплеру предстояло их собрать. В результате удалось собрать лишь треть необходимых средств, остальное астроном доплатил из собственных скромных сбережений.
В 1625 году император издал новый указ, согласно которому все протестанты должны были покинуть город или перейти в католицизм. Все книги, не соответствующие учению католической церкви, подлежали изъятию. Для Кеплера сделали исключение - ему разрешили остаться в городе вплоть до окончания работы над "Таблицами". В 1626 году вспыхнуло крестьянское восстание против оккупировавших Линц баварских войск. Крестьяне осадили город. Начались голод и болезни. В июне того же года пришла еще одна беда - сгорела типография. Печатный станок и уже отпечатанные листы были уничтожены; к счастью, сама рукопись не пострадала.
В ноябре 1626 года Кеплер оставил Линц и со всей семьей и пожитками перебрался в Ульм, где отыскал нового издателя. В сентябре 1627 года рукопись Рудольфовых таблиц была, наконец-то, напечатана. В книгу вошел разросшийся каталог звезд, раздел об использовании логарифмов, изобретенных Джоном Непером в 1614 году (слишком поздно - Кеплер не мог использовать их в своих вычислениях!).
Кеплеру пришлось сменить еще одно место жительства: он с семьей перебрался к северу в город Саган (Силезия). Поступив на службу к известному генералу Валленштейну, Кеплер снова взялся писать. Он опубликовал "Эфемериды" - астрономические ежегодники с таблицами положения небесных тел на определенные дни. В них приводились данные о солнечных и лунных затмениях и другие факты, полезные астрономам и штурманам. Одна из первых научно-фантастических книг - "Сон о Луне" - была написана тогда же.
В Сагане Кеплер чувствовал себя очень одиноко: шумные города были далеко. Нехватало церкви, церковных таинств. И снова в 1629 году рука контрреформации дотянулась до Кеплера: в Сагане протестантам было приказано или принять католичество, или оставить город. Страх охватил жителей: кто-то из друзей Кеплера сдался, кто-то был вынужден отправиться в изгнание. Все же несчастья ненадолго сменились радостью: весной 1630 года у него родилась дочка, а взрослая дочь Сусанна вышла замуж.
Города постоянно менялись: Грац, Прага, Линц и теперь Саган. В то лето Валленштейн был освобожден от должности командующего. Шведы вторглись в Германию и двинулись к Силезии. Религиозная напряженность в Сагане нарастала. Императорская казна все еще должна была Кеплеру умопомрачительную сумму - 12000 гульденов, будущее казалось мрачным. В октябре 1630 года он отправился в Линц решить финансовые дела, чтобы потом попытаться убедить императора выплатить ему долг и отправиться на поиски нового покровителя. Кроме того, нужно было подыскать место для семьи на случай наступления шведских войск на Силезию.
2 ноября Кеплер на лошади пересек мост через холодный Дунай и въехал в Регенсбург, где остановился у друзей. Вскоре он тяжело заболел лихорадкой и впал в беспамятство. Его посетили несколько священников, которые так и не дали ему причастия, которого он был лишен столь долгие годы. Но Кеплер не держал на них зла: когда в момент просветления его спросили, в чем он видит свое спасение, он ответил: "Единственно в деяниях Иисуса Христа". Во Христе астроном нашел себе прибежище и защиту.
Около полудня 15 ноября 1630 года Иоганн Кеплер скончался. Его похоронили на кладбище церкви Святого Петра за стенами Регенсбурга, вдалеке от оставшейся в Сагане семьи. На простом памятнике выгравировали эпитафию, написанную Кеплером за несколько месяцев до смерти:
"Я небеса измерял,
ныне тени Земли измеряю.
Дух на небе мой жил,
здесь же тень тела лежит" (21) .
Три года спустя война захлестнула город - кладбище было разрушено. Но никто уже не мог помешать Кеплеру - он успел дать нам ключ к разгадке тайн вселенной.
1564 
15 февраля в Пизе родился Галилей. 
1574 
Семья Галилея перебирается во Флоренцию. 
1581 
Галилей становится студентом Пизанского университета. 
1585 
Возвращение во Флоренцию. 
1589 
Галилей получает место доцента в Пизе. 
1592 
Галилей получает место профессора в Падуе. 
1609 
Сооружение подзорной трубы и первые наблюдения. 
1610 
Возвращение во Флоренцию. Служба у Великого герцога в должности придворного математика и философа. 
1611 
Поездка в Рим с целью показать свою подзорную трубу. 
1(614 
Отец Каччини читает проповедь против Галилея. 
1615 
Письмо Галилея Великой герцогине Лотарингской. 
1616 
Увещевание кардинала Беллармино. 
1623 
Кардинал Барберини становится Папой Урбаном VIII. Четвертая поездка Галилея в Рим. 
1623 
Начало работы над книгой "Диалог о двух системах мироустройства". 
1632 
Издание "Диалога" во Флоренции. Запрет книги. 
1633 
Процесс над Галилеем и отречение. Домашний арест в Арчети. 
1637 
Полная слепота на правый глаз. 
1638 
Слепота на оба глаза. Выход в свет "Диалога" в Лейдене. 
1641 
Совместная работа Галилея с Торричелли. 
1642 
Смерть Галилея. 
Рис. 8. Хронология
(004) Начальная школа предусматривала двухгодичное обучение чтению, письму и элементарной арифметике. Латинские школы был созданы в лютеранских областях вместо прежних католических монастырских школ и давали первоначальную подготовку будущим служителям церкви и государственных учреждений. Курс в них был рассчитан на три года - прим. перев. 
(005) Прага тогда была столицей Священной Римской империи, которой правил немецкий император - прим перев 
(006) Продолжавшаяся длительное время вражда между членами династии Габсбургов с 1608 года вылилась в открытые столкновения между императором Рудольфом II и его братом Матвеем. Война велась силами иностранных солдат-наемников, которые без стеснения грабили и разоряли Чехию. В феврале 1611 года наемники захватили часть Праги, в ответ начались волнения ремесленников против католического духовенства. В мае Рудольф отрекся от чешской короны, и престол занял его брат Матвей. В июне Матвей был избран еще и императором Священной Римской империи - прим. перев. 
(007) В католической церкви существует доктрина "пресуществления", согласно которой во время святого причастия вино и хлеб превращаются по своей сущности в кровь и плоть Христа. Лютеране заменили ее учением о присутствии Христа в вине и хлебе в момент причащения. Кеплеру же ближе была позиция кальвинистов, говоривших о духовном присутствии Христа в причастии - прим. перев. 
Глава 4. Галилей: физик и астроном
"О философии написано в величайшей книге вселенной, которая всегда открыта нашему взгляду... Написана она на языке математики" ГАЛИЛЕО ГАЛИЛЕЙ
Италия эпохи Возрождения представляла собой ряд независимых государств, значительно отличающихся друг от друга по форме управления. Одно могло быть демократической республикой, другое - наследным владением герцогов. Подобное разнообразие показывало, что не существует какой-то одной оптимальной формы правления. Существовало очень много мнений по экономическим и социальным вопросам. В этом относительно открытом обществе, готовом к восприятию новых мыслей, начал свое образование Галилео Галилей.
Но существовало две сферы, где не могло быть и речи о "плюрализме мнений". Монополией на религиозную жизнь владела Римская католическая церковь, а в университетах царствовала философия Аристотеля. Тем не менее, во времена Галилея церкви и науке пришлось перейти в оборону: набирала силу Реформация, сказывались начатки свободомыслия, рожденного Ренессансом.
Реформация и Ренессанс не могли не повлиять на жизнь и труд Галилея, этой парадоксальной личности - того, кого так часто называют отцом современной науки. Вряд ли какие другие события из истории науки обсуждались шире, чем осуждение церковью теории Коперника в 1616 году и суд над Галилеем в 1633 году. Эти два факта всплывают всякий раз, когда заходит речь о противоречии между наукой и религией.
Галилео был человеком среднего роста, плотного телосложения, вспыльчивым, но отходчивым; характером обладал пылким и сильным, всегда становясь центром внимания в классе или на научном диспуте. Талант и острый ум помогли ему приобрести немало интереснейших друзей в университете, при дворе и среди духовенства. Его друзьями были художники, музыканты, ремесленники. Но своими ядовитыми насмешками над научными противниками он нажил себе ряд влиятельных врагов. Галилео любил спорить, вступать в интеллектуальные и словесные бои, ибо знал: теорию нужно доказать, а людей - убедить. Жизнь Галилея-ученого проходила не только в наблюдениях и вычислениях, но и в дебатах, потому что он стремился и развить новое научное мировоззрение, и популяризировать его.
Творческую жизнь Галилея можно разбить на три главных периода. Первый (1564-1610 гг.) включает в себя студенческие годы, работу в Пизанском и Падуанском университетах. Второй (1610-1632 гг.) длится от возвращения во Флоренцию до издания "Диалога". Последний (1633-1643 гг.) начинается судебным процессом и охватывает десятилетие, проведенное под домашним арестом. В этой главе мы поговорим о первом периоде его жизни, о научных открытиях, сделанных вплоть до осуждения церковью системы Коперника в 1616 году. В главе 5 мы расскажем о богословских воззрениях Галилея во втором периоде творчества, о суде над ученым и последнем десятилетии жизни.
Ранние годы
Галилео - выходец из знатного, но обедневшего флорентииского рода. Его отец Винченцо ди Микеланджело Галилей был музыкантом, великолепно игравшим на лютне, занимавшимся теорией музыки. Больше всего его интересовали проблемы звучания отдельных инструментов: проводя эксперименты со специально созданными им однострунными инструментами, он обнаружил математический закон, опровергающий фундаментальные основы традиционной музыкальной теории. Этому он посвятил книгу "Диалог о старой и новой музыке".
У Винченцо возникли крупные противоречия с Джозеффо Зарлино, признанным музыкальным авторитетом, вместе с которым он учился два года в Венеции (1) . После оживленной переписки Винченцо написал свой "Диалог", но Зарлино не дал опубликовать книгу в Венеции, и тогда Галилей-старший издал ее во Флоренции. Он всегда считал, что даже остроумнейшая и авторитетнейшая теория не может заменить ухо музыканта. Его экспериментальный подход и полемический задор, видимо, произвели впечатление на сына, который впоследствии точно так же, как отец, обходился со своими противниками.
В 1562 году Винченцо женился на Джулии Амманнати ди Пеша, умной и образованной женщине из Пизы, где он тогда обосновался. Галилео был старшим из семи детей, он родился 15 февраля 1564 года, в том же году, что и Шекспир. Он рос в творческой атмосфере, многому учился у отца, от которого унаследовал любовь к музыке и математике. Молодой Галилей неплохо играл на лютне, был хорошим органистом. Возможно, знание музыки помогло ему в научных исследованиях. Он любил поэзию, живопись. От отца ему передалась тяга к экспериментам; ему, как и Ньютону в раннем возрасте, нравилось мастерить всякие механические устройства. Способности к механике пригодились Галилею: уже став ученым, он сам изготавливал приборы для проверки своих теорий и научных исследований.
В 1574 году семья перебралась во Флоренцию. Галилео поступил в школу при знаменитом бенедиктинском монастыре Валламброза, где изучал поэзию, музыку, рисование, практическую механику - все те дисциплины, которые привнесла в образование эпоха Ренессанса, - и богословские предметы Галилео чуть было не стал монахом - лишь отец отговорил его от этого решения. Тем не менее, мальчик проучился в монастыре до 1581 года.
В возрасте семнадцати лет Галилео, чтобы изучать медицину, поступил в университет в Пизе. В те годы Италия была одним из центров университетского образования - в ней насчитывалось тринадцать университетов (сравните: в Англии и Шотландии в те годы было лишь три университета). Но несмотря на все открытия и новшества, которые дала миру эпоха Возрождения, стиль обучения в университетах мало изменился; по-прежнему не поощрялась свобода мышления, а ко всему новому относились с явной неприязнью. В философии и науке продолжал господствовать подход Аристотеля: возвращаться вновь и вновь к достижениям золотого века Греции не считалось зазорным - зазорным было превзойти их. Обучение вели на латинском языке, причем студенты и вне занятий говорили только по-латыни. Учеба была проникнута античными традициями - но на пороге уже стоял новый мир.
Пока единственными доступными книгами для студентов были рукописи, университеты еще могли как-то удерживать монополию на знания (2) . Но после 1500 года ситуация в корне изменилась. Во многих городах появились книжные издательства. Чем большим тиражом выходили книги - тем легче было издателям вернуть затраченные на оборудование средства, а потому они выпускали недорогие книги, способные заинтересовать широкий круг читателей. Пользовались спросом и книги новых писателей. Таким образом, появились новые способы передачи практической информации, и научные знания вышли за пределы университетских городов.
От наплыва дешевых книг меньше всех выиграли университеты. Так как в течение многих веков текстов не хватало, то основными методами обучения были лекции и дебаты. Учебники содержали лишь самые основные труды, а задачи натурфилософов ограничивались устной передачей знаний студентам. Тут было не до экспериментов и новшеств. В результате важнейшие научные открытия XVI века (за исключением открытий в медицине) свершились вне университетских стен. Новая астрономия Коперника и Тихо Браге, разработки в области механики и физики так и не попали в университетские курсы. Во многих отношениях университетская наука отстала даже от того уровня, на котором была два столетия назад, и все потому, что не хотела признавать перемен.
В такой обстановке молодой Галилей знакомился с трудами римского врача I века Галена и еще более древней философией Аристотеля. Но уже в студенческие годы у него развилась независимость суждений, склонность к дискуссиям, чем, видимо, он и заслужил прозвище "задира". Его споры со сторонниками философии Аристотеля длились около полувека.
Тем временем, интерес Галилея к медицине постоянно убывал. Деньги закончились, и в 1585 году он оставил Пизанский университет, так и не получив ученой степени. Решив сосредоточиться на физике и математике, Галилей продолжил изучение трудов Эвклида и Архимеда под руководством друга своего отца Остилло Риччи. За год ему удалось соорудить усовершенствованные гидростатические весы, которые привлекли к нему внимание флорентийской знати. Его первые теоремы о центре тяжести твердых тел принесли ему известность и за границей. Постановка задач и методы их решения показывают, что Галилей находился под влиянием Архимеда, к трудам которого часто обращался (3) . Нельзя сказать, что работы Архимеда были неизвестны в средние века, но до XVI века им не уделяли должного внимания. В это же время у Галилея проявилась любовь к классической и современной литературе.
Профессор в Пизе и Падуе
После нескольких лет успешных научных исследований Галилей в 1589 году возвращается в Пизу, где получает на три года пост профессора математики. Изучая явления природы, он понял всю значимость механики - науки о движении, которая в натурфилософии Аристотеля считалась простейшим типом изменения материи. Но Галилею важно было разобраться в точных причинах движения: это, по его мнению, являлось первым и основополагающим знанием о материальной вселенной. Математики под влиянием Эвклида и Архимеда объясняли природные явления исходя из знания геометрических фигур и законов математики. Но такая наука считалась на порядок ниже натурфилософии, призванной дать объяснение сущности материального мира. Эти сторонники Аристотеля не были готовы впустить в свою физику какого-то простого математика и позволить ему выдвигать новые концепции движения.
Вскоре Галилей начал работу над трактатом, который не имел названия, но теперь известен как "De motu" ("О движении"); он так и не был опубликован и распространялся в рукописи (4) . В этой работе Галилей опровергает мысль Аристотеля о существовании двух типов движения - естественного (например, падение предметов на землю) и вынужденного (полет снаряда). Галилей дает определение "нейтральному" движению. Потом эта мысль подведет его к открытию инерции. Гений Галилея позволил ему ставить "мысленные эксперименты", во время которых он представлял себе движение в идеальных условиях, например, при отсутствии трения.
В работе "О движении" ученый постарался опровергнуть два предположения Аристотеля, касающихся падающих тел: 1) скорость падения тела прямо пропорциональна весу этого тела; 2) скорость падения тела обратно пропорциональна плотности среды. Он показал условия равновесия предметов на наклонных плоскостях, но в то время не смог понять значимость ускорения свободного падения. В результате ему тогда так и не удалось связать свои наблюдения с собственными теориями движения. (Рассказ об эксперименте Галилея, во время которого он бросал большое и малое ядра с наклонной Пизанской башни, описанный его биографами, видимо, не имеет под собой реальной почвы, хотя позднее он оброс научными подробностями, призванными показать истинность этого "самого известного из всех научных экспериментов") (008) .
К сожалению, Галилей был не очень коммуникабельным человеком. Его открытые выступления против университетских порядков обеспечили ему множество врагов. Он даже сочинил стихотворную сатиру, высмеивая правило, предписывающее всем профессорам всегда носить мантии ("Даже в спальне?" - спрашивал он). Это стихотворное издевательство было написано не по-латыни, а на разговорном итальянском языке. Потом Галилей неоднократно прибегал именно к этому языку для написания ряда трудов. Но в последний год его пребывания в Пизе коллегам пришлось столько вынести от Галилея, что в отместку они стали ходить на все лекции профессора и освистывать те высказывания, с которыми были несогласны.
Когда в 1592 году закончился срок его работы, Галилей понял, что подавать прошение о возобновлении контракта бесполезно. Поэтому с помощью нескольких влиятельных друзей он стал добиваться места профессора математики в Падуанском университете, неподалеку от Венеции. Предпочтение было отдано именно ему, а не перипатетику (стороннику Аристотеля) Джованни Мажини, у которого подходил к концу срок работы в Болонском университете. С тех пор Мажини затаил злобу на Галилея. Свободомыслие Падуанского университета привлекало в него талантливейших студентов со всей Европы, многие из которых приезжали специально для того, чтобы учиться у Галилео. Он преподавал в Падуе 18 лет.
Продолжал Галилей и свои занятия математикой, экспериментальной физикой, не забывал о практических изобретениях (5) . В 1595 году он придумал механическое объяснение приливов и отливов, основанное на двух типах вращения Земли, о которых говорил Коперник. Хотя его теория и оказалась неверной, она возбудила в Галилее интерес к астрономии. Два года спустя один немецкий путешественник передал ему первую книгу Кеплера "Космографическая тайна". В благодарственном письме автору Галилей утверждает, что уже давно стал приверженцем новой астрономии.
Исследуя способы измерения температуры воздуха, Галилей придумал термоскоп - предшественник термометра. Для исследований он завел мастерскую - и сам разрабатывал для нее оборудование. Прибавку к жалованью давали частные лекции, которые он читал дворянским детям, изучавшим строительство укреплений, баллистику и другие технические дисциплины. Именно Галилей изобрел "геометрический, или военный компас", который был очень полезен мореплавателям, баллистам и для сооружения солнечных часов. В 1599 году он нанял ремесленников, которые изготовляли разработанные им приборы и механизмы для продажи.
После смерти отца на плечи Галилея легли заботы о семье - матери, брате и сестрах. Побочные доходы от лекций и мастерской служили хорошим дополнением к его скромному профессорскому жалованью и дали возможность выделить сестре щедрое приданое, когда она в 1601 году выходила замуж. В Падуе у него была любовница-венецианка Марина Гамба, которая родила ему двух дочерей и сына. Обе дочери поступили в монастырь, где старшая Вирджиния приняла имя Мария Челесте. Она была особо близка отцу. Сын Винченцо много помогал отцу в последние годы его жизни. Но после отъезда Галилея во Флоренцию, Марина Гамба вернулась в Венецию и позднее вышла там замуж.
Время, проведенное в Падуе, было насыщено занятиями механикой. В 1602 году Галилей проводил исследования движений маятника и падения тел, что привело к открытию им ускорения. Его изначальные вычисления строились на ошибочном мнении, что скорость падения предмета прямо пропорциональна пройденному им расстоянию, но последующие исследования движения маятников и движения тел по наклонной поверхности подвели его к открытию закона ускорения свободного падения: пройденное предметом расстояние прямо пропорционально квадрату времени падения. Применив математику к решению проблем динамики, Галилей превзошел своего учителя Архимеда, который исследовал только статику.
В 1604 году, когда Галилей писал о законе падения тел, на вечернем небе вспыхнула новая звезда (6) . Сравнив наблюдения, проведенные в других городах, со своими и не обнаружив параллакса, Галилео пришел к выводу, что эта звезда находится от Земли на очень большом расстоянии, где-то в сфере неподвижных звезд. Но, по теории Аристотеля, в "надлунном" мире никаких изменений происходить не могло! Стараясь заработать научный капитал на этом взбудоражившем всю Европу событии, Галилей прочел три публичные лекции, разъясняя, как на основании наблюдений и тщательных измерений было доказано, что данный объект - действительно новая звезда, а не просто "комета, застрявшая неподалеку от Луны". Было совершенно ясно: Аристотель ошибался.
Это событие стало поводом к первому из пяти крупных разногласий между ученым и университетскими философами. Цезарь Кремонини, профессор философии при Падуанском университете, встал на защиту Аристотеля. Он не мог допустить, чтобы какой-то математик доказал изменчивость "надлунного мира", пусть даже этот математик - его личный и давний друг. Вступив в полемику, два профессора под вымышленными именами издавали письма друг против друга.
Галилео взял на вооружение распространенный литературный прием, который стал в его руках разящим полемическим оружием. Чтобы разбить аргументы Кремонини, он сочинил диалог между двумя крестьянами, написанный на простонародном падуанском диалекте. Один из крестьян рассуждал куда разумнее именитого профессора. На аргумент о том, что земные мерки никак не подходят для измерения небес, крестьянин с сарказмом отметил: "А чего вообще философы понимают в мерках?".
Хотя аристотелева традиция признавала важность наблюдений, предпочтение она отдавала качественным показателям. А вот Галилея, прежде всего, интересовали количественные. Когда предоставлялась возможность, он измерял движение небесных тел, показав, сколько нужно изобретательности и старания, чтобы получить осмысленные результаты (7) .
Кремонини выступал против подхода Галилея и старался опровергнуть те его научные доводы, которые они столь часто обсуждали вместе в Падуе. Пять лет спустя, когда Галилей опубликовал результаты своих астрономических наблюдений, Кремонини даже отказался взглянуть на небо через "зрительную трубу". Так что нет ничего удивительного в том, что именно он стал прообразом перипатетика в знаменитом "Диалоге" Галилея.
Новый телескоп и астрономические наблюдения
Сам Галилей убедился, что Земля вращается вокруг Солнца, но продолжал оставаться "тайным" последователем Коперника к большому неудовольствию Кеплера, который уговаривал его открыто заявить о своих взглядах (8) . Галилео отмалчивался, ибо не мог пока представить публике убедительных доказательств и поэтому боялся насмешек. Но одно открытие на многие годы переключило его интерес на другую сферу науки.
В середине 1609 года Галилео узнал, что голландский оптик Липперсгей с помощью выпуклой и вогнутой линз сделал зрительную трубу (9) . Понимая, насколько морской Венеции важно иметь подобный инструмент, он быстро изготовил пару линз и собрал собственный телескоп. После ряда экспериментов у него получилась зрительная труба, дающая девятикратное увеличение (большее, чем у некоторых современных биноклей). В конце августа он продемонстрировал телескоп венецианскому совету: с его помощью приближающийся корабль можно было заметить на два часа раньше, чем невооруженным глазом. В благодарность венецианский дож даровал Галилею пожизненное место профессора Падуанского университета, увеличив ему жалованье в два раза. Таких жалований профессора математики раньше не получали!
Галилео тут же переоборудовал свою мастерскую, чтобы в лей можно было изготовлять телескопы. Качество его телескопов оставалось непревзойденным. Он провел эксперименты с десятками инструментов и произвел сотни наблюдений. Отвечая свои противникам, Галилей говорил, что никто не смеет утверждать, будто он обманывал людей, сам выдумывая результаты.
С помощью телескопа, дающего двадцатикратное увеличение, он рассматривал небеса и обнаружил бесчисленные новые миры. Оказалось, что Млечный путь - это скопление звезд. Учение о бесконечности вселенной, выдвинутое Коперником, переставало казаться невероятным! Еще больше его поразили тела, не столь отдаленные от Земли. Но эти открытия полностью противоречили учению Аристотеля: Галилей увидел, что Луна - это вовсе не идеальный шар, сияющий внутренним светом. На ней есть горы, долины, холмы и впадины. Наблюдая положения Луны и длину теней, он смог рассчитать высоту лунных гор. Но что еще более странно, на Солнце обнаружились черные пятна, которые то появлялись, то исчезали. Даже Солнце оказалось не таким, каким его описывал Аристотель. Галилео пришел к выводу: либо Солнце вращается вокруг своей оси, либо Земля вращается вокруг Солнца.
Еще более тревожным оказалось открытие четырех тел небольшого размера, движущихся недалеко от Юпитера. Проведя ряд наблюдений за ними и вычислив их смещение, Галилей сделал вывод, что они - спутники, т.е. луны Юпитера. А согласно учению Аристотеля, лишь Земля - центр мира - могла иметь Луну. Теперь Юпитер с четырьмя вращающимися вокруг него спутниками стал "минимоделыо" Солнечной системы Коперника: так и планеты вращаются вокруг Солнца.
Хотя теория Коперника, казалось бы, противоречит здравому смыслу, эти свидетельства видны любому, кто удосужится взглянуть в телескоп. Созерцание небес через зрительную трубу стало любимым послеобеденным времяпрепровождением знати и высшего духовенства. После 1609 года даже не сведущие в математике люди могли увидеть ошибки Аристотеля: "Зрительная труба не доказала истинности системы Коперника. Но она дала мощное оружие сторонникам его теории. Это было не доказательство, а наглядная агитация... Вот каково значение астрономических исследований Галилея: он смог популяризировать астрономию, причем астрономию коперниковскую" (10) .
Вскоре и сам Галилей понял всю значимость своих открытий. К марту 1610 года он опубликовал небольшую книжку под названием "Звездный вестник", где рассказал читателю о великих и удивительных тайнах вселенной (11) . Результаты наблюдений были описаны ясным и доступным языком. Простая металлическая трубка с двумя линзами по краям стала той дубиной, которой теперь можно было бить перипатетиков и разрушать их вселенную. Но и в популярнейшем "Звездном вестнике" не содержалось прямых заверений в том, что Галилей принял теорию Коперника!
Второе издание этой книжки вышло во Франкфурте несколько месяцев спустя. В возрасте сорока пяти лет Галилей неожиданно стал европейской знаменитостью. В Праге тосканский посланник передал экземпляр книги Кеплеру с просьбой Галилея написать о ней отзыв. Брошюра Кеплера "Рассуждение о звездном вестнике" стала как бы дополнением к работе Галилея. В обеих книгах говорилось о зрительной трубе и астрономических наблюдениях.
Вскоре, наблюдая за Венерой, Галилей сделал еще одно замечательное открытие. Когда он впервые занялся наблюдением за небесами, Венера находилась слишком близко от Солнца. Но во втором полугодии 1610 года ученому удалось различить фазы Венеры, как и должно было быть, если верна теория Коперника. Одним ударом открытие фаз Венеры разрушило систему Птолемея.
Второй публичный спор Галилея разгорелся с тем же Джузеппе Мажини, которому восемнадцать лет назад из-за Галилея было отказано в профессорской кафедре. Мажини стал профессором астрономии в Болонье и после опубликования "Звездного вестника" заявил, что обязательно "сотрет с неба" открытые Галилеем спутники. Протеже Мажини Мартин Горки издал книгу с опровержением открытий Галилея. Кстати говоря, большинство астрономов либо смеялось над Галилеем, либо обвиняло его во лжи.
Мажини первым из ученых попытался втянуть в борьбу с Галилеем духовенство. Он подсказал молодому фанатичному христианину Франко Сици написать невероятную книгу с полурелигиозными идеями о том, что планет может быть только семь, поэтому "луны" Юпитера - это всего лишь иллюзия. Книга Сици была, конечно же, холостым выстрелом, но показала, как далеко могут зайти противники Галилея. Ученый счел, что не стоит отвечать на эти безосновательные обвинения, но один из студентов все-таки дал ответ от его имени.
Тьма сгущается
В июне 1610 года Галилей принял решение, которое имело абсолютно непредсказуемые последствия. Он отказался от пожизненного поста профессора Падуанского университета и сопутствующего ему жалованья. (Пост был "подарен" ему венецианским дожем в благодарность за сооружение телескопа). Оставив Венецианскую республику с ее политической стабильностью, Галилео вернулся во Флоренцию, став придворным философом и математиком великого герцога. Новая должность давала Галилею официальное признание как философа и возможность влиять на университетские учебные программы. Освободившись от профессорских обязанностей, он мог больше времени уделять экспериментам и работе над Двумя новыми книгами - "обширный замысел, включающий в себя философию, астрономию и геометрию" (12) . После двадцати лет размышлений Галилей хотел, чтобы эти труды, в которые вошли данные о новых открытиях в астрономии и физике, окончательно утвердили систему Коперника.
В сентябре Галилей перебрался во Флоренцию, но ему и там не удалось добиться "совершенного спокойствия ума", в котором он так нуждался. Сначала ученый думал, что множество его открытий, в том числе открытие фаз Венеры, убедит упрямых профессоров - сторонников Аристотеля. Но некоторые из них отказались даже взглянуть через его тонкую "оптическую тростинку", а другие взглянули, но продолжали утверждать, что ничего не видели. Кто-то предположил, что все его "открытия" - это лишь пузырьки воздуха в линзах или оптическая иллюзия.
Галилео чувствовал нарастающую опасность, ибо понимал, как далеко могут зайти ученые, защищая свои традиции и труды классиков. Завидуя большому жалованью Галилея и расположению к нему великого герцога, противники Галилея бились к тому же за свои профессорские места, отстаивали свой научный авторитет, Галилео физически чувствовал, как стягиваются силы противника из его "альма-матер" - Пизанского университета, Падуи и Болоньи.
Тогда он понял, что нужно получить подтверждение своих открытий от независимых наблюдателей. В апреле 1611 года Галилей отправился в Рим, где побеседовал с отцом Клавием и другими астрономами-иезуитами из Римской коллегии. Он захватил один из своих телескопов, показал, как он работает, и оставил иезуитам, чтобы они сами могли перепроверить его открытия. Ночь за ночью наблюдая открытые Галилеем явления, астрономы убедились в его правоте и стали горячими сторонниками ученого. Даже вера старого отца Клавия в систему Птолемея была поколеблена. Признанному авторитету иезуитской астрономии было нелегко изменить свои взгляды на происходящее в небесах, но и он сдался. В докладе церковной комиссии, возглавляемой кардиналом Беллармино, Клавий, правда, совершенно справедливо отметил, что указанные наблюдения не дают прямых подтверждений истинности теории Коперника.
Во время пребывания в Риме Галилей был избран членом Academium Lincei (Академии рысьеглазых, или Академии Линчей) - научного общества, основанного князем Федерико Цеси (13) . Последующая переписка Галилея с членами научного общества позволила ему постоянно быть в курсе научной жизни Рима.
Тогда же он получил аудиенцию у Папы Павла V, который приятно удивил его. Посетил ученый и кардинала Маттео Барберини, математика, выходца из знатного флорентийского рода, который впоследствии стал Папой Урбаном VIII. Казалось, что Барберини благосклонно отнесся к открытиям, и Галилей надеялся, что в будущем он сможет открыто принять новую теорию.
Окрыленный успехом, Галилей возвращается домой в полной уверенности, что его путешествие прошло удачно. Ведь подтвердили же высшие астрономические авторитеты страны его открытия! Более того, теперь он подружился с кардиналом Беллармино и князем Цеси. Чего бояться, если на твоей стороне церковь и знать? Ответа не пришлось долго ждать.
Пристыженные профессора Пизанского университета объединились с недовольными флорентийцами и организовали секретное движение сопротивления, названное "Лигой" (14) . Главной фигурой его был флорентийский философ Людовико делла Коломб. В 1611 году он опубликовал на итальянском языке работу, которая начиналась традиционными аргументами против движения Земли и заканчивалась цитатами из Библии, показывавшими, что данная теория противоречит Священному Писанию. Если нельзя было победить Галилея с помощью чисто научных аргументов, то, решила Лига, нужно перенести "поле боя" на богословские земли. Прозванные "голубями" (коломби) по имени своего предводителя ученые составили заговор, о котором часто говорил Галилей.
Астрономические воззрения Галилея становились все более популярными, и Лига решила сразиться с астрономом по вопросам физики во Флоренции, где у него было меньше всего сторонников. Нужно было вовлечь его в публичный диспут, в котором он наверняка будет разбит. Местом встречи избрали виллу друга Галилея Филиппо Сальвиати, где часто собирались ученые и профессора, чтобы отдохнуть от городской жизни. Застольные беседы о плавающих телах и их формах стали приобретать интересный ракурс. Коломб предложил экспериментально доказать неправоту своего соперника. (Он уже затаил на Галилея злобу за то, что тот раскритиковал его книгу о новой звезде, вышедшую в 1604 году). Они обменялись письмами и провели публичные эксперименты в поддержку своих позиций. Великий герцог предложил Галилею обсудить эту проблему с пизанским профессором философии во время обеда, который собирался дать в честь двух гостей-кардиналов. Позицию Галилея поддержал кардинал Маттео Барберини. Победа Галилея была абсолютной.
Третий публичный диспут привел к написанию книги "Беседа о телах, находящихся в воде", которая тут же приобрела известность и выдержала два переиздания в 1612 году. Интерес широкой публики к книге объяснялся тем, что в ней можно было найти описание множества забавных экспериментов, для проведения которых не требовалось специального оборудования. Снова Галилей нанес удар научному сообществу. Он отметил, что Архимед (его любимый древнегреческий натурфилософ) обладает не большим авторитетом, чем Аристотель. Но Архимед оказался прав лишь потому, что его предположения были подтверждены экспериментально. Во время дебатов Галилей обвинил Коломба в словоблудии, в том, что он старается говорить о вопросах, в которых ничего не понимает. Жажда мести профессора была удовлетворена чуть позже, когда он схватился с Галилеем уже не на научной почве.
Тем временем Галилей был втянут в четвертый публичный диспут, который имел очень неприятные последствия для него. То, что на первый взгляд казалось лишь спором по астрономическим вопросам, оказалось "ящиком с двойным дном". Отец Кристофер Шайнер - астроном-иезуит, трудившийся при Ингольштадтском университете в Баварии, - соорудил телескопы, основанные на конструкции Кеплера, и в апреле 1611 года начал наблюдать за Солнцем. Семь месяцев спустя он обнаружил пятна на поверхности светила. Шайнер решил, что пятна - это или изъяны на Солнце, или небольшие вращающиеся вокруг него тела. Он склонялся в пользу второго предположения потому что не мог поверить, чтобы на столь яркой поверхности были пятна. Шайнер стремился, чтобы его теория пятен не вызвала сомнений в учении Аристотеля, который говорил, что все небесные тела совершенны и неизменны.
Когда Галилей прочел в 1612 году отчеты Шайнера, он выпазил свое несогласие с ним. Галилею нравилась теория пятен, потому что она показывала: Солнце так же, как и Земля, несовершенно, это обычное небесное тело. На основании рисунков Шайнера и своих наблюдений он смог показать, что солнечные пятна меняют форму. Это громадные тучи над поверхностью Солнца!
В 1613 году вышла книга Галилея "История и демонстрация солнечных пятен". Напечатала ее Академия Линчей. Это было первое открытое выступление Галилея в защиту новой астрономии. В приложении он приводил убедительные доводы в пользу теории Коперника: писал о затмениях лун Юпитера и простейших методах их предсказания.
Аристотель учил, что небесные явления качественно отличаются от явлений земных, а потому и объяснять их нужно, исходя из иных законов. В противовес ему Галилей объяснял небесные явления по аналогии с земными. Из "Истории" стало ясно, что Галилей не только противник Аристотеля, но и ярый последователь Коперника: лишь на основании новой теории можно было объяснить результаты астрономических наблюдений, сделанных с помощью телескопа. Во вступлении Галилей заявил, что первым обнаружил пятна на Солнце, и это очень разозлило Шайнера. Оскорбились и многие другие иезуиты, приняв в этой долгой междоусобице сторону Шайнера.
В том же году бывший ученик Галилея Бенедетто Кастелли был назначен профессором на кафедру математики Пизанского университета. С самого начала местные профессора отнеслись к нему враждебно. Университетские власти заранее предупредили нового профессора, что в университете запрещено преподавать теорию Коперника, на что Кастелли ответил: Галилео Галилей его об этом уже проинформировал.
Фланговая атака
Будучи не в состоянии разбить Галилея в лобовой атаке на фронтах физики и астрономии, Лига сменила стратегию. Военные действия теперь развернулись при дворце: враги решили обсудить астрономические открытия Галилея с чисто богословских позиций. В 1613 году на званом обеде, данном великим герцогом Косимо II (патроном Галилея), завели разговор о новой астрономии. Так как сам Галилей на обеде не присутствовал, в защиту его взглядов выступил Кастелли. Во время этой беседы профессор Бостагли объявил, что движение Земли вообще невозможно, потому что это противоречит Священному Писанию. После обеда великая герцогиня Кристина много расспрашивала Кастелли об этом вопросе (15) . Во время их беседы Бостагли помалкивал.
Кастелли написал Галилею полный отчет о споре: обсуждать при дворе вопросы натурфилософии было привычным делом. Обеспокоившись, как бы его враги не направили обсуждение научных вопросов в опасное богословское русло, Галилей решил, что настало время встретиться с врагом в открытом бою.
В "Письме к Кастелли", написанном перед Рождеством 1613 года, Галилео тщательно изобразил свои позиции ученого и католика. Он подтвердил, что остается верен истине и Библии, а потом поднял вопрос о толковании Священного Писания. Очевидно, что в Библии есть места, написанные образным языком, а есть места совершенно ясные, понятные каждому читателю. Галилей выразил озабоченность тем, что "Священное Писание собираются вынести на диспут, посвященный чисто научным вопросам". Бог же дал нам две книги - книгу Природы и книгу Откровения. "И Священное Писание, и Природа произошли от Божьего Слова, первое в виде Слова Духа, а второе - как видимое исполнение Божьих Слов" (16) . Он отметил, что эти две истины не могут вступать в противоречие друг с другом, хотя и выражены разными языками и являются предметами изучения разных дисциплин: Писанием занимаются религия и этика, а природой - физика.
Почему же тогда с помощью Библии пытаются защитить позиции одних философов в споре с другими?
Рукописные копии этого письма передавались из рук в руки ученые и богословы постепенно разбивались на два лагеря Целью Галилея было показать всю нелогичность возражений против системы Коперника, но его враги старались представить слова Галилея как богохульство. Интригам и сплетням не было конца. В 1614 году ученого неоднократно обвиняли в том, что он старался подорвать доверие людей к Писанию, вмешивался в богословские вопросы.
Пятый крупный конфликт Галилея с ученым миром получил широчайшую огласку. 20 декабря 1614 года отец Томмазо Каччини, сочувствующий перипатетикам доминиканский фриар, прочел с кафедры главной флорентийской церкви проповедь о том, как Бог задержал Солнце на небе при Иисусе Навине. Идею о движении Земли он назвал ересью, а всех математиков окрестил слугами дьявола, которых следует отлучить от церкви. Это было серьезное обвинение. Для обывателя математик - значит, астролог, а к ним тогда начинали относиться все с большим недоверием.
Галилео написал римским друзьям, что его очень обеспокоила воскресная проповедь, центром которой стал он сам. То, что доминиканец потом принес ему формальные извинения, ученого не успокоило. Он знал, что многие власть имущие с симпатией относятся к новым открытиям - проповедь Каччини сплотила противников Галилея.
Вскоре после атаки Каччини священник Николо Лорини прочел копию "Письма к Кастелли". Если ученый размышляет о природе - это естественно, но совершенно другое дело, когда мирянин пишет о том, как толковать Библию, чтобы подогнать толкование под свои теории. Возможно, Лорини везде видел призраки протестантизма - протестантской герменевтики и возможности толкования Священного Писания каждым христианином. И вот 7 февраля 1615 года он направил копию "Письма Кастелли" кардиналу-секретарю римской инквизиции, выразив тревогу тем, что последователи Галилея "считают себя вправе толковать Священное Писание в свете своих личных воззрений... Они стараются разрушить всю аристотелеву философию... Я верю, что все сторонники Галилея - люди порядочные и добрые христиане, но излишне мудрствуют в своих суждениях" (17) .
Когда Галилей узнал, что его письмо передано в Священную коллегию, он тут же направил его копию в Рим своему другу архиепископу Пьеро Дини и попросил показать его кардиналу Беллармино. Галилео отметил, что набросал письмо в спешке и теперь хочет подробнее осветить ряд содержащихся в нем положений. В июне 1615 года он написал "Письмо великой герцогине-матери Кристине Лотарингской". Его тоже переписывали и передавали из рук в руки (оно было опубликовано лишь в 1636 году в Страсбурге).
О последствиях этого шага, приведших к окончательному осуждению теории Коперника в 1616 году, мы поговорим в следующей главе. А пока стоит остановиться на особенностях научного метода Галилея.
Научный метод Галилея
Чтобы оценить вклад Галилея в развитие западно-европейской мысли, нужно понять, каков же был его научный метод. Но при этом следует учесть, что существовали "Галилей-символ" и "Галилей-ученый". Галилей стал легендой еще при жизни. Для многих он - символ революции, борьбы свободной мысли и разума против предрассудков и ложных авторитетов, ясных научных идей против размытых догм средневекового богословия.
Первые историки науки - французские энциклопедисты конца XVIII века - рассматривали его труды как "водораздел" между новой и старой наукой, полный разрыв с прошлым. Для них ученый был символом. Они сделали из Галилея "святого мученика" и "покровителя" борьбы за интеллектуальные свободы против религиозных авторитетов. Вплоть до начала XX столетия никто не мог по достоинству оценить натурфилософию позднего средневековья и Ренессанса. Лишь недавно ученые вдруг обнаружили, что еще в XIV веке существовала неаристотелева математическая механика. И тут все впали в другую крайность: стало казаться, что Галилей просто старался спасти от забвения открытия прошлого и лишь дал им точные формулировки.
На самом деле истина, видимо, лежит где-то посредине, но остаются и вопросы, не получившие ответа. Насколько оригинальными были методы Галилея? В чем они заключались? Каким образом результаты его работы помогли становлению новой науки?
Мы уже обрисовали ту атмосферу, в которой развивалась натурфилософия Аристотеля и в рамках которой Галилей начал вести исследования в математике и механике. Мы уже говорили, по каким вопросам он расходился с учеными своего времени и как начал отходить от традиционной науки. Галилео не работал в вакууме, и можно отыскать источники, из которых он черпал научное вдохновение. Четырьмя главными источниками этого являются: чтение; экспериментаторство; размышления и мысленные эксперименты; коперниканство (18) .
Еще в Пизе Галилей пытался вывести законы движения и тогда наверняка читал написанное до него, особенное представителями школы "impetus". Будучи преподавателем в Падуе, он не мог не знать основных работ по теории движения Аристотеля, написанных его предшественниками, а также по сложнейшей математике, созданной школой Мертона. Что касается экспериментов, то Галилей, несомненно, умел их ставить, хотя и не занимался этим слишком часто. Он неоднократно писал о значении экспериментаторства. "Когда математические объяснения сопутствуют какому-то природному явлению.., то принципы (законы), открытые во время проведения грамотно поставленных экспериментов, ложатся в основу всего научного здания" (19) .
Что касается третьего источника, то Галилей очень часто ставил "мысленные эксперименты". Так проще было разобраться во всех тонкостях гипотезы и показать ее логичность. Это многое говорит о его мыслительных способностях. Порой он давал новое толкование хорошо известным фактам. А вот убежденность Галилея в истинности коперниковской системы мира направляла его исследования в совершенно конкретное русло и подвигла на труд всей его жизни - работу над законами механики.
Исследователи жизни и творчества Галилея приписывают решающую роль то одному, то другому из этих факторов, но нужно сказать, что каждый из них сказался на формировании мышления и мировоззрения великого ученого. Говоря о научном методе Галилея, не нужно искать простых объяснений. В отличие от Кеплера, он не информировал широкую публику о своих взглядах на тот или иной предмет, а в падуанский период жизни (1597-1610 гг.) практически ничего не написал для печати, хотя именно тогда у него сформировались новые представления о механике. Галилей не имел четкой программы издания собственных научных трудов и всю жизнь находился в поиске. Как многие ученые-практики, он писал именно о тех научных проблемах, над которыми работал, не стараясь подвести под них философское обоснование. Так как Галилею "трава по обе стороны забора казалась зеленой", то целый ряд философских школ оспаривали право "собственности" на него. Но мы воздержимся от обсуждения этой проблемы, отметив лишь основные элементы научного метода ученого.
Ключом к открытию тайн вселенной для него была математика.
"Эту великую книгу невозможно понять, если не научиться сначала ее языку, не узнать алфавита, которым она написана. Она написана на языке математики, ее буквы - это треугольники, круги и другие геометрические фигуры, без знания которых совершенно невозможно понять в ней не единого слова. Без этих знаний чтение будет подобно плутанию по темному лабиринту" (20) .
По мере превращения математика в физика Галилей обретал понимание материального мира, познавая и его геометрическую структуру. Он верил, что "допросить" природу можно лишь на языке математики, но одновременно верил и в то, что отвечать она будет так, как захочет. Другими словами, математический анализ и теория должны основываться на экспериментальных фактах. Для Галилея научные факты - это наблюдения и измерения "основных" свойств предмета (количество, форма, размер, движение), а не "вторичных" (цвет, звук и запах), занимавших столь важное место в натурфилософии Аристотеля. Природа отвечает на вопросы, заданные на языке математики, потому что она - царство меры и порядка.
О месте эксперимента в научном методе Галилея много говорили и спорили. Большинство экспериментов, которые ему приписывали и которые он описывал сам, так и не было поставлено: он - великий толкователь, а не собиратель фактов. Ряд его экспериментов составляли "мысленные эксперименты": он представлял себе конкретную ситуацию и размышлял, какие последствия может иметь в данной ситуации то или иное действие. Но у него присутствовало главное качество экспериментатора: он всегда старался подтвердить свои теории конкретными экспериментами, ибо знал, что теории, на которых строится гипотеза, нужно проверять экспериментально. Хорошие научные теории должны совершенно естественно вписываться в действительность (21) . Нельзя назвать подход Галилея чисто математическим, скорее, он - физико-математический: для него реальность - это воплощение математики.
Как же нужно ставить эксперименты? Эксперимент - это больше, чем простое накопление данных. Для Галилея лаборатория - это не место, где создают новое, а место, где проверяют теории. Физические или мысленные эксперименты дают результат лишь тогда, когда их ставят для проверки конкретной гипотезы. Лишь при этом условии собранные данные можно подвергнуть математическому анализу: факты не заговорят, если их ни о чем не спрашивать, ответы же зависят от постановки вопроса. Сами по себе эксперименты не дают основания для построения новых теорий, а лишь доказывают, подтверждают или опровергают существующую теорию. Кроме того, эксперимент может подсказать пути усовершенствования теории.
Один из величайших вкладов Галилея в развитие научного метода исследований - это его привычка идеализировать проблему. Он умел свести ее к главному и основному, исключить те факторы, которые не оказывали непосредственного влияния на то или иное явление. Он сумел открыть законы, которые не описывали движение реального тела, а скорее, показывали, как оно будет вести себя, если ограничить или вообще убрать воздействие на него внешней среды. Например, в идеальном варианте поверхность земли - ровная. Проведенные к ней перпендикуляры образуют параллельные линии. В идеале тело падает, не испытывая трения и сопротивления среды. В идеале существует точка, к которой тяготеет масса тела. Галилео умел различить "главные и второстепенные стороны философии Аристотеля и сосредоточился на изучении первых. Он не стал останавливаться на сложной проблеме причин, а сразу перешел к поиску математических доказательств. Привычка "идеализировать" проблему позволила ему сразу достигать сути и строить логичные математические теории" (22) .
Три основные элемента научного подхода Галилея - это интуиция, доказательства и эксперименты. Во-первых, он представлял себе задачу в идеальном виде, чтобы четко ее сформулировать, выделить основные элементы и вывести гипотезу или модель. Во-вторых, он дедуктивным методом разрабатывал математическую модель и придумывал, как можно экспериментально проверить свои выкладки. В-третьих, он ставил эксперименты - реальные или мысленные - и анализировал их результаты. Галилео отмечал, что данный метод начинается с действий органов чувств, но порой приводит к выводам, которые противоречат данным, полученным органами чувств. Например, в коперниковской астрономии математические выводы (Земля вращается вокруг Солнца) противоречат ощущениям органов чувств (мы видим, что движется именно Солнце).
Новая наука?
Выступив против полного "бесплодия" аристотелевой науки XVI века, пионеры, подобные Фрэнсису Бэкону и Декарту, претендовали на открытие совершенно нового метода научных исследований. Но не об этом ли говорил Галилей, когда писал в "Разговоре" о "совершенно новой науке, изучающей очень старые материи"? В каком смысле считал он свою науку "совершенно новой"? Он говорил не о новом методе и не о новой концепции науки, а о тех аспектах движения, которые "не были ранее замечены и объяснены" (23) .
Галилей унаследовал и подтвердил аристотелеву концепцию науки, как "знания", которые можно "показать" или "смоделировать", т.е. доказать, объяснить и преподать (24) . Чтобы называться полностью "научными", знания должны быть направлены на достижение всех трех целей и сами иметь доказательства и объяснения. Аристотель выделял два типа научных знаний: "Что?" и "Зачем?" - следствие и причину. Один тип знания занимается поиском фактов (например, поведение шара, катящегося по наклонной плоскости), а другой разъясняет, откуда эти факты взялись (дает математическое объяснение). Галилей развенчал физику Аристотеля, но в "Диалоге" он не осуждает аристотелеву концепцию науки: он не соглашался с греческим философом по вопросу о "новых явлениях и наблюдениях", но сказал, что если бы Аристотель был жив, то, "несомненно", изменил бы свое мнение.
Галилео поддерживал и "научный реализм" Аристотеля - мнение о том, что существует истинная физическая теория, которую можно сформулировать на основании размышлений и наблюдений, и альтернативные ложные научные теории. Он верил, что отличительная черта наук о природе - это возможность сделать "истинные и однозначные" выводы, а истинного знания причин можно достичь, создавая математические модели явлений. В "Разговоре" много раз встречаются такие слова, как жесткое доказательство и объяснение.
Тем не менее, он не был согласен с Аристотелем по вопросу о природе материальной действительности. Он говорил, что по своей форме она - математическая, следовательно, математическая теория должна определять структуру экспериментальных исследований. Лишь с помощью математики можно дать однозначный ответ на вопрос, т.е. идеальная наука - та, которая дает математическое объяснение всем видимым явлениям. В этом Галилей следовал учению любимого им Архимеда.
К сожалению, телескоп открыл новые загадочные миры, где невозможно было создать "истинную и однозначную" модель. Для изучения небесных тел нужна была иная наука, новые косвенные методы доказательств, так как тела эти были далеки и не изучены: выводы в такой ситуации трудно проверить, потому что невозможно поставить реальный эксперимент. Галилео понимал, что наука, построенная на наглядном эксперименте, не сможет ответить на такие вопросы, как природа комет (как не смогла она войти и в области сверхмалого - мира атомов). В результате все выводы Галилея, например, о характере поверхности Луны основывались на аналогиях, сравнениях и ретродукции (когда на основании следствия делают выводы о причине, а потом вновь возвращаются к следствию, чтобы, проверив прогноз, сделать выводы об истинности гипотезы - см. главу 9).
Несостоятельность наглядной науки Галилей увидел, столкнувшись с коперниковской системой мира. Он использовал метод, который советовал ему Кеплер: исключать все гипотезы, пока не отыщется истинная. Потому-то он и выступал против физики Аристотеля и астрономии Птолемея. Чтобы показать, насколько проще предположение о вращении Земли, чем о вращении звезд, он привел семь аргументов, но тут же признал, что это не доказательство, а просто свидетельство о высокой степени вероятности данной гипотезы. Эти аргументы не являлись наглядным доказательством вращения Земли, потому-то он и обратился к проблеме приливов и отливов, о чем мы подробнее поговорим в следующей главе.
Итак, в трудах Галилея слились две различные концепции науки. От греческой он унаследовал идеал "наглядности", которого всегда придерживался и не оставил до самой смерти, хотя применительно к изучению вселенной его трудно было использовать. Вторая концепция - ретродуктивный метод.
Он проявляется в размышлениях Галилея о явлениях, чьи причины находятся вне сферы нашей досягаемости (кометы, солнечные пятна), которые слишком загадочны (движение Земли) или невидимы (атомы). Он мастерски овладел этим методом, но истинной наукой продолжал считать лишь то, что можно было доказать опытным путем (25) .
Пока велись разговоры о новых методах науки, Галилею удалось обнаружить наглядную науку о движении. Он был ученым, а не философом. Он не занимался разработкой теории "новой науки", а создавал новую науку, заложив основание современной математической физики, и при этом открыл путь, который, в конечном итоге, привел к возникновению новых представлений о научных исследованиях.
(008) "Первые люди на Луне" - американские астронавты - поставили в честь знаменитого ученого так называемый "эксперимент Галилея". Они взяли молоток и легонькое перышко, подняли их повыше и разом отпустили - оба предмета упали на лунный грунт одновременно - прим. перев. 
Глава 5. Галилей: ученый и богослов
"Учение, приписываемое Копернику, о том, что Земля вращается вокруг Солнца.., противоречит Священному Писанию, а посему его нельзя защищать или придерживаться" КАРДИНАЛ БЕЛЛАРМИНО
Кульминация исторического конфликта между наукой и богословием - это суд над Галилеем, состоявшийся в 1633 году (слишком часто умалчивают о политическом и религиозном характере этого конфликта, заостряя внимание на сугубо научных вопросах).
Политические бури начала XVI столетия породили в умах итальянцев брожение. Осада Рима в 1527 году, падение Флорентийской республики в 1530 году и испанское владычество над большей частью полуострова принесли много разочарований. Потеря веры в политические реформы привела к возвышению власти герцогов.
Именно в этот период Фома Аквинский (1224-1274 гг.), ярый сторонник Аристотеля, стал одним из самых популярных толкователей католического вероучения. Кардинал Роберт Беллармино (1542-1621 гг.), главный противник Галилея во время событий 1616 года, был назначен папским богословом и главным советником Священной коллегии. Бюрократическое духовенство набирало силу, и Беллармино не преминул указать герцогам-католикам, что их прямая обязанность - заботиться о правоверности подданных.
Италия играла ведущую роль на Тридентском соборе (1545-1563 гг.), где решались вопросы отпора растущему протестантскому движению. В 1559 году Папа Павел IV издал первый официальный тридентский Индекс запрещенных книг. К концу XVI столетия казалось, что духовенство находится в зените силы. Вскоре определились и приемы контрреформации, одним из которых являлась жесткая цензура (например, цензура всех переводов Библии на разные языки). В начале XVII века прокатилась волна процессов, в основе которых лежали идеологические мотивы. "Считалось, что частные лица и правительства государств всецело находятся под юрисдикцией вечного Божьего закона, единственным хранителем и толкователем которого являлась католическая церковь" (1) .
В таких условиях любое научное новшество легко можно было счесть угрозой существующей системе - стоило показать его несоответствие церковному учению. По этой причине Галилей изо всех сил старался доказать, что его открытия не противоречат Библии и не подрывают авторитета церкви. В этой главе мы поговорим о богословском взгляде на науку, который развил Галилей во время событий, приведших к запрету коперниковской системы в 1616 году, за семь лет относительного спокойствия после рокового года и за бурное десятилетие научных и богословских изысканий, кульминационным моментом которого стал суд 1633 года. Мы завершим главу коротким рассказом об открытиях и писательских трудах Галилея в последние годы жизни, когда он уже находился под домашним арестом.
Наука и Библия
Памфлеты Людовико делла Коломба, изданные в 1611 году, послужили первыми указаниями на то, что атаку на ученого начнут не только на научном, но и на богословском фронте. В ответ Галилей обсудил с кардиналом Конти проблему взаимосвязи аристотелевой философии и Библии. С одной стороны, Конти отмечал, что некоторые из положений великого философа, например, о неизменности небес и вечности мира, противоречили Писанию. С другой стороны, с учением Коперника можно было согласиться лишь при условии, что Библия говорит о неподвижности Земли на простом разговорном языке, а такое допущение возможно было принять лишь в крайнем случае. В "Письме Кастелли" (1613 г.) Галилей изложил свои мысли о том, как можно толковать Библию с учетом этого допущения. Сделав столь решительный шаг, он принял условия борьбы на богословской территории, взялся разрешить конфликт между научным и библейским подходами к толкованию природных явлений.
В 1615 году Галилей написал более подробное и продуманное письмо - "Письмо к великой герцогине-матери Кристине Лотарингской". В нем он изложил свое мнение об отношении богословия к науке. Вот три главные мысли письма: 1) данная проблема вынесена на обсуждение римского духовенства по причинам, вытекающим из ложных посылок; 2) астрономические теории не являются вопросами веры; 3) новая космология вполне согласуется с библейским учением, если толковать Библию в соответствии с обычными правилами экзегетики, давно укоренившимися в церковной традиции, но с учетом "буквального уклона", выделенного на Тридентском соборе (2) .
Во вступлении к "Письму к герцогине Лотарингской" Галилей рассказывал о начале противостояния, отметив, что его противники из Лиги "решили прикрыть пробелы в собственных знаниях вопросами религии и толкования Библии. Не раздумывая, они отвергают те аргументы, которых не понимают и к которым даже не прислушались" (3) . Галилей отмечает, сто коперниковская система была разработана "верным католиком, к советам которого церковь прибегала, решая вопрос о введении нового календаря. Он всегда помнил о Библии и знал: если учение его будет доказано, то оно никогда не вступит в противоречие с верно истолкованным Писанием".
Затем Галилео говорит о своих взглядах на достоверность Библии. "Священное Писание никогда не может солгать -если верно понять его суть". Но при буквальном истолковании истинная суть не всегда видна: ведь использованы же в Библии антропоморфизмы в тех местах, где говорится о руках Бога, о Его ногах и глазах! Эти слова дал Дух Святой "для того, чтобы Писание было понятно простым людям - грубым и неученым". Галилей отмечает, что этот принцип толкования широко распространен среди богословов.
Но проблема заключалась в вопросе: можно ли этот принцип применять в отношении тех мест Библии, в которых говорится о природе, о материальном мире? Галилей использует здесь известнейшее сравнение - "книга природы", - которое играет главную роль в его взглядах на богословие и науку: "Священное Писание и природные явления одинаково исходят от Божьего Слова... Бог познаваем... через дела Его, совершенные в Природе, и через учение, открытое в Слове Его". Галилей подчеркивал, что Библия написана, прежде всего, "ради спасения душ и для служения Богу", а не как научный учебник.
Поэтому, "обсуждая проблемы материального мира, нам нужно начинать не с Писания, а с опыта, результат которого поддается восприятию органами чувств, и с наглядных доказательств явления". Более того, не следует удивляться, что свя-щеннописатели столь мало говорят о природных явлениях и астрономии, ибо они писали "литературу религиозного содержания" и говорили об открытых Богом истинах, которые невозможно постичь разумом или органами чувств. Потом Галилей с большим удовольствием цитирует кардинала Барониуса, что в Библии Святой Дух "рассказывает, как найти путь на Небеса, но не говорит о том, какими путями небеса движутся".
Чтение "книги природы" и Библии требует разных подходов, но по сути эти произведения не могут противоречить друг другу, ибо они написаны одним автором. Тут Галилей ссылается на блаженного Августина, который предупреждал: не нужно противопоставлять Библию ясным и очевидным фактам. Так почему нам мерещится противоречие? Галилео указывает, что "задача мудрых толкователей - искать истинный смысл библейских текстов. Он, несомненно, совпадет с научными выводами, основанными на здравых умопостроениях и опытах, которые уже стали нам очевидны".
Галилей верит, что церкви предначертана роль учителя, которого направляет Сам Бог, но при этом считает, что богословам не следует выходить за рамки богословия. Потому-то его очень расстраивало, что есть много богословов - "мужей, известных ученостью и благочестием, которые, тем не менее, считают себя вправе, опираясь на авторитет Библии, принуждать других следовать в научном споре тому мнению, которое полагают наиболее соответствующим Библии, а сами не удосуживаются дать объяснения аргументам и фактам противной стороны".
В "Письме к герцогине Лотарингской" Галилей, тем не менее, лавирует между двумя совершенно противоположными взглядами на соотношение Библии и науки (4) . Один набор аргументов подводит его к выводу, что Библия написана на разговорном языке древности. Священнописатели выражают свои мысли с позиций господствовавших в те времена взглядов, чтобы читатель мог их понять. Такие фразы, как "остановилось Солнце", написаны не для научной аудитории, а периодическое упоминание о природных явлениях нельзя расценивать как систематическое учение о природе.
В то же время Галилей использует и другую аргументацию, подводящую его к совершенно полярным выводам в духе Аристотеля: ученый должен наглядно доказать свою гипотезу, прежде чем богослов спросит его, стоит ли образно толковать тот или иной отрывок Писания, который находится в видимом противоречии с гипотезой. Галилей пишет: "Но даже в этих вопросах, которые не являются делом веры, этой власти (Библии) следует отдать предпочтение над всеми человеческими сочинениями, которые основываются на голых предположениях или вероятных аргументах, но не получили наглядного подтверждения" (5) . Другими словами, лишь когда наглядно доказанная научная истина вступает в противоречие с буквальным толкованием отрывка, можно поднимать вопрос о его образном толковании.
Какой из двух противоположных подходов выбрал Галилей? Видимо, он склонялся к первому (учитывая чувствительность ученого ко всему, касающемуся смысла и языка), но прекрасно понимал, что такая позиция противоречит сложившейся традиции толкования Библии. Кроме того, он был уверен, что сможет наглядно доказать движение Земли. Это вполне соответствовало его убеждениям: он считал, что недоказуемая гипотеза не является научной. Поэтому Галилей призывал признать власть Библии над чисто умозрительными научными гипотезами, готовя, таким образом, почву для будущей встречи с кардиналом Беллармино.
Наконец, Галилей набирается храбрости и высказывает свое мнение о постановлении Тридентского собора, касающегося толкования Священного Писания. Этому постановлению Галилей нигде и никогда не противоречил. В хорошо продуманной речи он старается показать, что оно, как и единодушие отцов церкви, касается "тех и только тех отрывков, которые говорят о вере и нравственности, а потому ценны для укрепления церковного учения, как именно и было сказано на четвертой сессии Тридентского собора" (6) . Он отмечает, что мнения отцов церкви никогда полностью не совпадали в том, что касается "астрономического чуда" - остановившегося Солнца в книге Иисуса Навина. Истинный смысл последней части письма Галилея таков: не осуждайте учения Коперника, предварительно не рассмотрев его.
Так как это замечательное письмо было написано "любителем" богословия, можно рассматривать лишь использованные им принципы, не затрагивая вопроса о недостатках в их богословской подаче. Книга природы и Писание, вышедшие из-под пера одного Автора, дополняют друг друга, а не противоречат друг другу. Помимо Божьего откровения, дорогу к истине указывает и наука, хоть эта дорога и иная. Нельзя использовать Писание, как аргумент в борьбе против научной теории, подтвержденной научными данными. При буквальном толковании Библии не всегда можно уловить суть. Когда же возникают трудности, не стоит обращаться к трудам отцов церкви, выискивая в них рассуждения по тем проблемам, которых они и не затрагивали. Если богослов хочет опровергнуть научное утверждение, то должен доказать его научную, а не богословскую несостоятельность. Галилео четко обозначил все эти принципы и сопроводил их соответствующими аргументами в согласии с существовавшей традицией экзегетики. Именно поэтому "Письмо к герцогине Лотарингской" занимает видное место в истории науки и истории Римской католической церкви.
Декрет 1616 года о запрещении коперниковского учения
Отец Николо Лорини в феврале 1615 года подал кардиналу Миллино заявление об учении неких "сподвижников Галилея" о том, что Земля движется, что Священное Писание касается только вопросов религии и не может быть привлечено к разговору о философских или астрономических материях. Умеренный тон заявления не обманул кардинала - известного члена Священной коллегии. Он передал информацию к папскому двору, и тут же началось расследование. Призвали свидетелей, и на рассмотрение коллегии богословских экспертов были представлены два вопроса: может ли Солнце являться центром вселенной и быть неподвижным? Движется ли Земля вокруг Солнца и обращается ли она вокруг своей оси? Консультантам (так их называли) предстояло дать ответы из области богословия: противоречат ли эти гипотезы Священному Писанию? Могут ли они сбить людей с пути праведного? 24 февраля 1616 года после нескольких дней обсуждения группа экспертов вынесла приговор. Он гласил, что неподвижность Солнца - это глупость и ересь, потому что данная гипотеза противоречит буквальному толкованию Писания, а гипотеза о движении Земли просто ошибка. Так как многое из книги "Об обращении..." уже принято на вооружение астрономами и она послужила основой создания действующего календаря, то запретить ее было нельзя - можно было лишь исправить. 5 марта 1616 года Священная коллегия вносит дополнение в Индекс запрещенных книг: наложить запрет на книгу Коперника вплоть до "внесения в нее исправлений".
О заключении экспертов можно сказать следующее. Во-первых, решая один из важнейших научных вопросов тех дней, они слишком спешили. Совершенно очевидно, что свою задачу эксперты сочли пустой формальностью, не требующей глубокого научного анализа. Во-вторых, их отчет показывает: они считали себя достаточно компетентными, чтобы выносить как богословские, так и научные суждения об учении Коперника, провозгласив, что мысль о движении Земли "глупа и абсурдна с философской точки зрения" (7) .
В конце 1615 года Галилей решил лично отправиться в Рим, где вот-вот должны были принять важнейшее решение, но он так и не понял сути придворных интриг. К нему относились дружелюбно, но отказывались вступать в какие-либо споры по "больному" для него вопросу. Папа Павел V, "религиозный функционер" и консерватор, был враждебно настроен по отношению к интеллектуалам, и тосканский посланник предупредил Галилея, что сейчас не время спорить о Луне. Лучшие друзья Галилея тоже советовали ему "не раскачивать лодку": они считали, что лучше уехать домой и продолжать исследования, пока не утихнет "дело Коперника", - потом они помогут "помягче" преподнести теории Галилея. Но ученый остался и продолжил поиски сторонников.
Галилея поразили аргументы экспертов, и из писем видно: он был почти уверен, что церковь не поддержит их выводы. Более того, он считал, что Священная коллегия отвергает самих блаженного Августина и Аквината: они-то наверняка подтвердили бы, что правильно истолкованное Писание не может противоречить тому, что являет нам природа. Свой крестовый поход ученый вел вовсе не от имени идей Коперника (как это часто представляют), а старался удержать церковь (для ее же блага) от ошибки, понимая, что нельзя делать символ веры из всякого спорного научного утверждения. Ученый хотел, чтобы наука освободилась от давления богословия и философии. Несмотря на его усилия богословы сочли, что Библия стоит на защите традиционных представлений о мироздании, и запретили распространение новых взглядов.
Роль Галилея в "деле 1616 года" сводилась, в основном, к личной встрече с кардиналом Беллармино. Год спустя этот влиятельный иезуитский богослов написал длинное письмо другому последователю Коперника - отцу Паоло Антонио Фоскарини. Письмо Беллармино - важный документ, показывающий, как один из прекрасно осведомленных в предмете членов курии подходит к данной проблеме:
"Далее хочу отметить, что если бы имелись наглядные доказательства того, что Солнце - это центр вселенной, что оно не вращается вокруг Земли, а Земля вращается вокруг Солнца, то лишь тогда возникла бы необходимость со всей тщательностью переосмыслить толкование определенных мест Писания, которые вступают в видимое противоречие с теорией. Лучше сказать, что мы не понимаем их, чем признать, что они неверны. Но в данном случае, не думаю, что имеется хоть какое-то наглядное доказательство, ибо таковое мне показано не было. Показать, будто схема мироздания выглядит гораздо проще, когда Солнце в центре, а Земля движется вокруг, - не значит доказать, что Солнце действительно в центре, а Земля действительно движется вокруг" (8) . Совершенно ясно, что Беллармино видел разницу между двумя частями вопроса: 1) истинна ли система Коперника в том смысле, что она поддерживается убедительными доказательствами? 2) совместима ли эта теория со Священным Писанием? Когда в руки Галилея попала копия письма Беллармино, он понял, что это камень именно в его огород. Ему предстояло доказать, что новая система мира дает истинное описание материальной действительности, а не является лишь удобным математическим приемом, призванным "показать, что все выглядит гораздо проще" (т.е. что эта теория лучше соответствует данным наблюдений). Одно дело - спорить о совместимости гелиоцентрической модели с текстом Писания и совершенно иное - доказать, что "книга природы" подтверждает истинность этой модели.
Рассматривая собственные астрономические открытия, Галилей, должно быть, понял, что они действительно не могут служить доказательствами вращения Земли. Он развенчал астрономию Птолемея, разбил все аргументы противников Коперника, который предсказал существование фаз Венеры и объяснил многое другое. Но его доводы, как можно видеть, были построены на ретродуктивном методе и методе умозаключений (сегодня из них развился гипотетико-дедуктивный метод: гипотетическая модель проверяется многократно и при каждой успешной проверке ее вероятность возрастает). Кардиналу Беллармино и другим богословам методы Галилея казались чисто индуктивными, а потому ненадежными. Его аргументации было явно недостаточно, чтобы начать работу по новому толкованию Библии. Галилею приходилось сражаться, используя арсенал аристотелевых методов доказательства и августинской герменевтики.
И вот к 1615 году у Галилея появилось доказательство - механизм приливов и отливов. Он считал, что это явление объясняется суточным вращением Земли вокруг своей оси и годовым обращением Земли вокруг Солнца. Это объяснение он представил в Риме нескольким аудиториям в качестве убедительного и наглядного доказательства своей теории, о которой написал в январе 1616 года небольшую работу (9) . К сожалению, эта дорога завела его в тупик. Доказательства не заставили Беллармино пересмотреть позицию, а присутствие этой темы в "Диалоге", вышедшем через 16 лет, дало его противникам возможность полностью отвергнуть книгу. Лишь к 1637 году Галилей отказался от своей теории приливов и отливов. (Физическое доказательство вращения Земли и обращения ее вокруг Солнца было дано лишь в середине XIX века - четыре столетия спустя после Коперника: это были годичный и суточный параллакс и колебания маятника Фуко).
В марте 1616 года Галилея вызвали к кардиналу Беллармино, который просил его не защищать позиций "реалистической" космологии Коперника. В случае отказа ученого предстояло в присутствии нотариуса и свидетелей сообщить ему "приказ о том, чтобы он всецело воздерживался от распространения такого учения и мнения, от его защиты или его обсуждения" (10) . При необходимости, нужно было предпринять три шага - увещевание, предупреждение и тюремное заключение. Если Галилей подчинится первой мере - на том дело и закончится: необходимость в публичном отречении отпадет.
Галилей внял увещеванию Беллармино. К тому времени он понял, что не стоит идти напролом, а лучше повиноваться приказам церкви в надежде, что когда-нибудь удастся ее переубедить. Уже через несколько дней ученого принял сам Папа и дружелюбно заверил, что осведомлен о его примерном поведении и о кознях его врагов, поэтому опасаться Галилею нечего. Тем не менее, Галилео беспокоили ходившие в Риме слухи о том, что он получил официальное предупреждение не распространять учение Коперника. Чтобы избежать недоразумения, он попросил Беллармино дать ему письменное свидетельство о том, что произошло на их встрече. И вот 26 мая он получил письмо, где указывалось: Галилей ни от какого учения не отрекался и покаяния на себя не принимал. Ему лишь было дано разъяснение в том, что учение Коперника "противно Священному Писанию, а потому его нельзя ни защищать, ни принимать за истину". Из Рима Галилей уехал в полной Уверенности, что может придерживаться своей новой космологии как гипотезы.
Вернувшись во Флоренцию, Галилей почувствовал, что буря утихла и ему как ученому больше ничто не угрожает. В "Письмо к герцогине Лотарингской" цензура никаких исправлений не внесла. В бумаге, данной Беллармино, не было ни слова о его богословских воззрениях. Правда, духовенство остановило наступление теории Коперника, и теперь Галилею пришлось изменить стратегию, чтобы как-то настроить общественное мнение в ее пользу. Конечно, если заглянуть в будущее, станет ясно, что церковь понесла гораздо большую потерю: выиграв сражение, она проиграла войну. Запрет, наложенный на чисто научную теорию мироздания, имел страшные последствия для церкви. Из-за него не только в 1633 году был осужден Галилео Галилей, но церковь заработала себе репутацию противника науки, которая и оставалась при ней более трех столетий.
Научная деятельность
После нескольких недель переживаний из-за победы "трех сил - невежества, злобы и нечестивости" Галилей возобновил свои научные занятия. Чтобы не давать своим врагам повода, в последующие восемь лет он не заводил дискуссий относительно теории Коперника, а вместо этого посвятил себя рассмотрению других научных вопросов. Он подготовил новые таблицы положений спутников Юпитера, стараясь разработать методы определения географической долготы для моряков, продолжил работу над теорией приливов и отливов. Астрономию Коперника Галилею не разрешили обсуждать, но никто не запрещал ему критиковать Аристотелеву физику' Он давно планировал написать такую работу, но его планам помешало неожиданное природное явление.
Осенью 1619 года на небе появились три кометы, что вызвало много споров об их природе. После выхода из печати нескольких книг о кометах поинтересовались и мнением Галилея. Одну из книг анонимно опубликовал отец Орацио Граеси; в ней были изложены взгляды Римской коллегии, т.е. взгляды иезуитов. Галилео не смог удержаться: очень уж хотелось ему показать своим давним противникам их ошибки. Друг и ученик Галилея Марио Гидуччи, вступая в должность главы Флорентийской академии, изложил аргументы своего учителя. В июне 1619 года эти же взгляды он развил в трактате о кометах. В работе явно прослеживалось влияние Галилея, ее благосклонно встретили в Риме и одобрил сам кардинал
Барберини. Иезуиты были повержены. Грасси под псевдонимом Лотарио Сарси тут же пошел в контратаку и обвинил Галилея в защите взглядов Коперника.
На этом этапе Галилей и Римская академия Линчей поняли, что необходимо встать на защиту Гидуччи, вступиться за честь новой науки. Галилео считал, что вправе это сделать, ибо о кометах, которые Аристотель не считал небесными телами, Коперник ничего не писал. В ответе Галилей решил вообще не упоминать об иезуитах. Он атаковал "соломенное чучело" - некоего Лотарио Сарси. Итак, в январе 1621 года ученый начал работу над книгой "Пробирщик золота", которая длилась около двух лет.
Для Галилея это были трудные времена. Над ним висело "увещевание 1616 года", враги пристально наблюдали за каждым его шагом, его одолевали болезни, он разрывался между страхом и надеждой. Галилей будто шел по натянутому канату. Тем не менее, он мог насладиться простыми житейскими радостями на своей вилле в компании друзей-литераторов, часто получая письма от своей возлюбленной дочери монахини Марии Челесте.
В августе 1623 года Маттео Барберини стал Папой Урбаном VIII. Джованни Чамполи, верный сторонник Галилея, был назначен на желаемую должность секретаря в Ватикане. Казалось, что вот-вот рассеются тучи интеллектуальной летаргии: когда князь Чези приехал лично поздравить Барберини, тот спросил о Галилее. Новый папа был флорентийцем и другом Галилея, а потому Академия Линчей решила именно ему посвятить новую книгу Галилея о кометах "Пробирщик золота".
В этой книге ученый старался не касаться воззрений Коперника, но включил в нее столь интересные замечания о природе науки, что ее назвали научным манифестом. Она не имеет большой научной ценности, но считается шедевром итальянской полемической прозы (11) . Не отвечая на главный аргумент Грасси, Галилей высмеял своего противника с помощью ряда литературных приемов, продемонстрировав чувство юмора и
сообразительность: его владение языком сравнимо разве что владением математикой. Его литературное мастерство и научная прозорливость позволили осветить широкий круг вопросов и отмести ложные доводы научных авторитетов.
Прошло семь лет, и Галилей вернулся на арену борьбы "Пробирщик золота" пользовался колоссальным успехом Эту книгу даже читали Папе в обеденные часы. Но саркастические нападки на Грасси рассердили астрономов-иезуитов которые некогда поддерживали ученого. После суда 1633 года говорили: "Если бы Галилей сумел сохранить симпатии Римской коллегии, он продолжал бы жить во славе в этом мире и писать о чем угодно, вплоть до вращения Земли вокруг Солнца". Это, конечно, преувеличение, но оно показывает, что тщеславие ученого, ссоры из-за первенства в открытии, презрительное отношение к Грасси и жгучий сарказм стоили ему очень дорого (12) .
Осмеянному в глазах публики Грасси велели "не вылезать", хотя он поддерживал взгляды астрономов-иезуитов. В 1626 году он, тем не менее, опубликовал ответ Галилею - очень мирный на вид, но исполненный скрытой злобы, а спустя шесть лет нанес еще один удар: вместе с коллегой - ученым Шайнером - помог подготовить процесс над Галилеем.
В апреле 1624 года Галилео снова отправляется в Рим, где его тепло принял Барберини (Папа Урбан VIII), который лестно отозвался о его новой книге и предоставил ему пять аудиенций. Объясняя причину приливов и отливов, ученый осторожно намекнул на вращение Земли. Не забыл он рассказать и о кознях своих врагов, о трудных условиях работы. Галилей продолжал надеяться на отмену указа 1616 года, не понимая, что говорит уже не с Маттео Барберини, а с Папой Урбаном VIII. Папа никаких указов отменять не собирался. Он лишь посоветовал Галилео напечатать свою теорию приливов и отливов, подчеркнув, что вращение Земли принимает лишь гипотетически, а не как доказуемую реальность.
Галилей не достиг своей главной цели, но был благодарен Папе хотя бы за то, что может снова открыто писать об учении Коперника. Восемь лет осторожности научили его, что свои убеждения нужно излагать "эзоповым языком". "Пробирщик золота" сошел ему с рук, и теперь можно было приступить к книге о приливах и отливах (13) . Он был уверен: истина изложенная на бумаге, в итоге восторжествует. Галилей вернулся во Флоренцию обласканный, со святейшими подарками и пенсией для своей семьи.
"Диалог о двух главнейших системах мира"
С 1624 по 1630 годы Галилей трудился над классическим трудом научной и философской литературы - "Dialogo del duemassimi sistemi del mondo - Tolemaico e Copernicano" ("Диалог о двух главнейших системах мира, птолемеевой и коперниковской"). В книге обсуждается широкий круг вопросов, из нее можно многое узнать о методе мышления Галилея. "Этот человек очень хорошо понимал, куда идет. Он весь - в работе. Физик, астроном, светский человек, литератор, полемист, даже софист. Но прежде всего он - человек, рожденный эпохой Возрождения" (14) .
Галилей был вынужден гипотетически представлять теорию Коперника, но попытался, чтобы она выглядела как можно убедительнее. Для этого он выбрал форму диалога, довольно популярную в те времена, но чаще всего ассоциировавшуюся со скучным схоластическим методом обучения: лишь так автор мог выразить спорные взгляды, вложив их в уста одного из персонажей, за которого "не нес никакой личной ответственности". Галилей усовершенствовал эту форму: в книге присутствуют два знатока своего дела - последователь Коперника и перипатетик, - каждый из которых старается перетянуть на свою сторону третьего нейтрального участника разговора. Лишь так Галилей мог сказать слово в защиту Коперника, не связывая своего имени с доводами сторонника Коперника. В этом он повиновался букве (но не духу) увещевания, полученного от Беллармино в 1616 году.
Беседа в "Диалоге" растянута на четыре дня; стороны спорят о достоинствах и недостатках старой и новой астрономии.
В первый день, например, последователь Коперника критикует высказанную Аристотелем идею о различии между телами земными и небесными. Во второй день разговор касается суточного вращения Земли, в третий - годичного обращения Земли вокруг Солнца, а в четвертый - вопроса приливов и отливов. Перед культурным, умным, но не получившим "стандартного университетского" образования мирянином раскрывается тесная связь между взглядами Коперника и новой механикой. Галилео писал на разговорном итальянском языке с повторами, шутками, издевками и сарказмом. Много лет спустя ученый признался, рассказав, к какой публике была обращена эта книга:
"Эти люди, хоть и обладающие здравым смыслом, как сказал бы Руззант, не умеют читать по-латыни, а потому уверены, что эти поганые памфлеты, содержащие новейшие открытия в логике и философии, так и останутся им не по зубам. Теперь же я хочу, чтобы они увидели: природа дала им, как и философам, глаза, чтобы видеть ее труды, а еще мозг, который может охватить увиденное и понять" (15) . Твердо решив на этот раз неукоснительно следовать установленной церковью процедуре издания книг, Галилей отправился в мае 1630 года в Рим, чтобы получить "добро" от органов цензуры. Идея диалога об астрономии Папе Урбану VIII понравилась, правда, он оговорил, что вопросы следует обсуждать чисто гипотетически, и отверг название "Диалог о приливах и отливах", потому что тогда в "заглавии стоял бы физический аргумент в пользу теории вращения Земли". Из-за смерти князя Чези, покровителя Галилея, и эпидемии бубонной чумы, сильно затруднившей переписку, издание книги задерживалось. Наконец-то флорентийские органы цензуры дали разрешение. К тому времени в дело вступили иезуиты - им удалось с помощью бюрократических затяжек на год отложить издание "Диалога". Лишь к июлю 1631 года книга была готова к печати - с дописанными вступлением и заключением. В феврале 1632 года Галилей, наконец-то, представил свежеотпечатанную копию книги великому герцогу.
Как и ранние книги Галилея, "Диалог" тут же заслужил множество похвал. Первый тираж разошелся, едва выйдя из печати. Но несмотря на огромный интерес образованных читателей книга не убедила Ватикан пересмотреть указ 1616 года. Уже через несколько месяцев после выхода книги пошли слухи о том, что духовенство ею недовольно. В августе по распоряжению Папы была приостановлена продажа книги. Комиссии конгрегации Индекса предстояло рассмотреть обвинения автора книги в защите взглядов Коперника, а Галилео по официальному вызову явиться к 1 октября в Рим и предстать перед Священной коллегией.
Суд и приговор
Как уже понятно из пролога этой книги, суд над Галилеем, состоявшийся в 1633 году, не был простым отражением конфликта между наукой и религией, как часто об этом говорят. Он стал результатом борьбы политических сил, личных и профессиональных гордынь, зависти, амбиций, давления бюрократических институтов. Казалось, что "случайности" зажили своей жизнью и стали двигать дело к неизбежному концу по схеме греческих трагедий.
В начале процесса судей и подсудимого очень смутило расхождение в документах 1616 года. Когда Галилео представил текст увещевания кардинала Беллармино, гораздо более мягкий, чем текст официального предупреждения из папских архивов, это чуть не подорвало всю основу процесса (16) . Тогда судьи изменили тактику: стали задавать вопросы о только что вышедшем из печати "Диалоге", чтобы определить нынешние позиции автора. Аргументы в пользу теории Коперника звучали очень убедительно, опровержения - слабо. Поэтому, когда Галилей заявил, что не защищает учения Коперника, судьи вознегодовали. Кого он дурачит? Им достаточно было пяти дней, чтобы прийти к выводу, что Галилей поддерживал и защищал взгляды Коперника. У них также сложилось "сильное впечатление", что он продолжает их придерживаться.
Но шли недели, и судьи продолжали осторожничать. Дело было предельно ясным, но они никак не могли прийти к единогласному мнению о том, как поступить с обвиняемым. Кардинал Франческо Барберини, племянник Папы и его ближайший помощник, был одним из десяти судей. Он оказывал явное давление на комиссара Макулано, чтобы тот нашел какой-то выход. Макулано запросил разрешения Конгрегации Индекса обойтись с Галилеем в обход норм судопроизводства: если он раскается, то обойтись с ним мягче обычного. После длительного обсуждения подсудимый согласился принести покаяние.
30 апреля 1633 года Галилея снова вызвали в зал суда. Он сказал, что, перечитав собственную книгу, увидел ошибки, в которых раскаивается. Комиссар отпустил заключенного на поруки посланника Николини.
На следующем допросе, состоявшемся 10 мая, Галилею разрешили, если он желает, выступить в свою защиту. Он сказал длинную речь, в которой в очень осторожных выражениях защищал свои позиции, хотя при этом и признался в ошибках, пообещав в будущем их исправить. Свое выступление ученый закончил просьбой о милосердии в виду слабого здоровья, преклонного возраста и постигших его неприятностей вследствие козней врагов.
Защитную речь Галилея приняли, и казалось, наказание будет очень мягким. Но когда дело передали для утверждения в высшие инстанции, грянул гром. Кризис возник из-за противоборства политических сил: когда настало время принять окончательное решение, настроения сложились не в пользу Галилея, и рекомендации комиссара в расчет не приняли. 16 июня был подписан следующий приговор:
"Галилео Галилей, поставивший себя под подозрение в ереси на заседании Конгрегации Святейшей коллегии, осужден к тюремному заключению на срок, определяемый Святейшей коллегией. Ему запрещено письменно или устно высказываться о движении Земли и неподвижности Солнца. В противном случае он будет подвергнут более жесткому наказанию. Книга "Диалог Галилея" будет запрещена специальным указом" (17) .
Приговор вступил в силу 21 июня, когда Галилея доставили для последнего допроса. Ему объявили, что книга свидетельствует о том, что он согласен с теориями Коперника, и теперь ему надлежит либо открыто в этом признаться, либо пожинать плоды собственного неповиновения. После ряда вопросов Галилей отрекся от учения Коперника. Макулано, все еще руководивший процессом, раздал судьям выдержки из "Диалога", которые доказывали виновность автора в ереси. Заседание продлилось всего час. В конце его Галилей подписал отречение.
На следующий день ученый выслушал окончательный приговор, в котором подробно описывались все его заблуждения. "Диалог" был запрещен, автор приговорен к тюремному заключению. Галилео просил кардиналов выпустить два пункта из документа: во-первых, не заставлять его говорить, будто бы он не был добрым католиком, ибо он являлся и собирался оставаться таковым, несмотря на все козни врагов; во-вторых, он отказывался признаться, что обманул кого-либо, напечатав "Диалог", который был представлен на одобрение духовенства и напечатан лишь после разрешения цензуры. Отвоевав эти две позиции, Галилей снова встал на колени и зачитал исправленный вариант покаяния:
"Я, Галилео Галилей, сын покойного Винченцо Галилея из Флоренции, 70 лет от роду... навлек на себя тяжкие подозрения в ереси, а именно, что принимаю и верую, что Солнце находится в центре мира и неподвижно, Земля же не в центре мира и движется... Я с чистым сердцем и нелицемерной верой предаю анафеме и проклятию названные заблуждения и ересь и отрекаюсь от них..." (18) . Галилео готов был к тому, что его книгу запретят, но столь жесткого приговора явно не ожидал. Согласно закулисной ап-рельской договоренности, он признал себя виновным и отдался на милость суда. Теперь он чувствовал себя обманутым.
Действующие лица конфликта
Главные роли здесь сыграли Галилей, ученые - сторонники Аристотеля, иезуиты, доминиканцы и Папа Урбан VIII. Очень трудно четко определить роль каждого из этих действующих лиц и взаимоотношения их друг с другом, но у каждого все же было свое место в этой трагедии.
1. Галилей. Главное действующее лицо - математик, физик, экспериментатор и изобретатель, музыкант, писатель и полемист. Галилей был "рыцарем-крестоносцем", но никогда в порыве страсти не кидался в бой, не продумав предварительно стратегии, не узнав своих врагов. В его книгах и письмах проступает личность осторожного, но не боязливого человека: в своих полемических трудах, как и в трудах научных, он взвешивал все свидетельства и излагал продуманные выводы. Прекрасно зная обычаи людей своего круга, он понимал расстановку политических сил как в государстве, так и в церкви. За долгую жизнь у него сложились дружеские отношения со многими умными и сильными людьми, которые оставались верными ему и в горе, и в радости. Галилей-полемист представлял потенциальную опасность для университета, государства и церкви, но несмотря на это два великих герцога и многие духовные сановники, включая и трех судей, которые отказались подписать приговор, продолжали верить ему, понимая, что он сражается за правое дело.
В "крестовый поход" Галилея толкало не только желание защитить систему Коперника (по крайней мере, не в виде новой философии). Джордано Бруно (1548-1600 гг.) отверг естественную философию Аристотеля и из теории Коперника развил новую метафизику, не дополнив ее никакой новой научной методологией. А для Галилея система Коперника была отправной точкой для создания новой науки, которая сочетала бы в себе математику, механику и астрономию. Он выступал за то, чтобы наука объясняла природные явления и была свободна от давления какой бы то ни было философии - старой или новой.
Но Галилей думал не только о науке, но и о церкви. Когда его противники постарались сделать из научного спора богословский, он боролся за то, чтобы церковь не привязывала церковное учение к аристотелевой науке. Галилей стоял не столько за признание системы Коперника церковью, сколько за то, чтобы освободить науку от богословских влияний. Тем не менее, он не видел оснований для борьбы науки с богословием, ибо считал Бога Автором обеих книг: Библии и книги природы. Если уж церкви очень хотелось что-нибудь запретить, то запрещать нужно было использование цитат из Библии в научных дебатах, ибо все научные вопросы следовало решать, опираясь только на опыт и здравый смысл.
2. Университетские ученые - сторонники Аристотеля. Почти за тридцать лет до того, как конфликт принял богословский оборот, Галилей начал яростно бороться против аристотелевой науки, заполонившей научные институты. Он делал это в личных разговорах, на публичных лекциях, в книгах. Хотя нападки Галилея и не носили личного характера, противники его, что совершенно понятно, обижались и злились, ибо он подрывал их систему научных взглядов и научную репутацию.
Представьте, что нечто подобное случается сегодня на кафедре физики крупного университета. Новый преподаватель, которого взяли всего на три года, начинает настраивать студентов против основополагающих теорий учебников, открыто критиковать работы заведующего кафедрой (кстати сказать, лауреата Нобелевской премии!). Более того, новичок говорит об этом на лекциях - в университете и за его пределами, - пишет научно-популярные брошюры, статьи в различные журналы. Как вы думаете, сколько времени ему позволят вытворять подобное? Заведующий кафедрой постарается его УВОЛИТЬ уже в конце первого семестра! Так что по сравнению с современными профессорами ученые времен Галилея, которые позволили ему измываться над собой добрых три года, выглядят большими демократами.
Довольно любопытно, что несмотря на свидетельства ученые-историки очень редко винили университетских профессоров за неприятие Галилея и Коперника, за противодействие свободе научного поиска. Но именно они, ведущие ученые своего времени, подбили богословов на выступление против Галилея, ибо были уверены, что церковь примет их сторону В письме другу, датированном 1635 годом, Галилей писал о событиях, которые привели к судьбоносному решению церкви запретить в 1616 году теорию Коперника. Галилео вовсе не винил молодого священника Каччини, который выступил против него с главной кафедры Флоренции, а возлагал всю вину на тех людей, чьи "клевета, обман, уловки и хитрости были восемнадцать лет назад направлены на то, чтобы обмануть римские власти". Что касается настоящего времени, то "ты, конечно же, понял из моих сочинений, что являлось истинной и настоящей причиной войны, развязанной против меня под маской религии. Эти нападки постоянно ограничивают мою свободу действий, лишают выбора" (19) .
3. Доминиканцы. Фома Аквинский - живший в XIII веке "ангельский доктор" - синтезировал натурфилософию с учением римско-католической церкви. По его имени и назвали это учение "томизмом". Аквинат был монахом-доминиканцем, и члены его ордена остались верными его учению. Они с подозрением относились ко всем новшествам, даже к тем, которые касались всего лишь астрономии. Потому-то они и воспротивились учению Галилея. Некоторые из них, подобно Лорини и Каччини, выступали против ученого со своих кафедр. Другой доминиканец, правда, в 1632 году разрешил издание "Диалога" Галилея.
4. Иезуиты. В начале XVII столетия Орден иезуитов оказывал огромное влияние на церковь. В Римскую коллегию входили именитейшие ученые - математики, физики, астрономы. Они стремились к тому, чтобы все новые научные разработки не выходили за рамки ортодоксального церковного учения, охраняя, таким образом, авторитет церкви. В рассматриваемый период иезуиты размышляли о допустимости теории Коперника. Официально они стояли на позициях указа 1616 года, хотя несколько влиятельных иезуитов и оказали скрытую поддержку Галилею.
По иронии судьбы, эти два ордена в 1632 году поменялись местами. Иезуиты готовили обвинения против Галилея и ругали доминиканцев за то, что те допустили "Диалог" в печать. Два астронома-иезуита из Римской коллегии - Шаинер и Грасси - были открытыми врагами Галилея. Обозленные его критикой в адрес их научных работ, они считали, что сам факт написания "Диалога" на итальянском языке - это уже угроза их образовательным программам. Вполне вероятно, что они очень многое сделали для того, чтобы суд над Галилеем состоялся.
Именно иезуиты подбросили Папе идею о том, что "Диалог" скрыто защищает учение Коперника. Они же рассказали Урбану VIII, что эта книга - насмешка над ним, ибо его аргументы против теории приливов и отливов Галилей вложил в уста недалекого Симпличио. Так как это мнение Урбан VIII высказал ученому в личной беседе, то для Галилея это явилось ударом в спину, разрушившим их дружбу.
Нет свидетельств о том, что Галилей намеревался высмеять Папу, но, тем не менее, иезуиты свое дело сделали. Папа, считавший себя человеком умным и образованным, решил, что Галилей не принимает его всерьез. Потерял он и расположение иезуитов, допустив выход в свет "Диалога", и теперь опасался, чтобы они не ополчились против него, особенно после того, как иезуиты намекнули ему, что потенциально Галилей опаснее Кальвина и Лютера. В итоге случилось так, что та группа духовенства, которая должна была бы предостеречь Папу против вмешательства в чисто научный спор, на деле подтолкнула его на этот необдуманный поступок.
5. Папа Урбан VIII. В конечном итоге оказалось, что главной фигурой в конфликте был Папа, хотя он и изменил свое отношение к Галилею в результате закулисных политических интриг. Астрономами Шайнером и Грасси двигала давняя злоба, а вот гнев Урбана VIII вспыхнул неожиданно из-за неприятностей, сыпавшихся на него со всех сторон.
Внешняя политика Урбана VIII потерпела крах из-за того, что раскрылся его тайный союз с протестантом Густавом Адольфом Шведским, когда король неожиданно умер. Папа заключил союзный договор с Австрией, который не принес никакой пользы; подвел его и французский кардинал Ришелье. Дома Папу критиковали за то, что он жертвует церковными интересами ради личных амбиций, алчности своих родственников и интересов дома Барберини. Более того, ему пришлось принимать экстренные меры, чтобы подавить заговор в собственной курии. Ему повсюду стали мерещиться враги, он жил в постоянном страхе, боясь, что его отравят.
Мнимое предательство Галилея было последней каплей. Ватикан дал разрешение на издание книги лишь после заверений, что все будет в порядке. Теперь Папе казалось, что старый друг его обманул, он разволновался, представляя, какие последствия будет иметь выход в свет такой книги: искренне стараясь помочь новой науке, он посчитал, что Галилей обманул его еще раз, попытавшись настроить мирян против научного авторитета церкви. Потому-то Урбан VIII и назначил комитет из богословов, чтобы получить заключение о книге. Именно этот его поступок привел непосредственно к выдвижению обвинений против Галилея и суду над ним.
Произошли еще два события, которые заставили Урбана проявить непреклонность. Во-первых, из архивов достали (возможно, это сделал Шайнер) "увещевание" 1616 года и показали его Папе. Оно не было подписано, а потому не имело юридической силы, но в нем говорилось, что Галилею запрещено в любой форме обсуждать учение Коперника. Выходило, Галилей ослушался официального указа Священной коллегии и несмотря на то, что ему доводилось часто беседовать с Папой, ничего не сказал ему об этом. Во-вторых, отчет о суде, доставленный Папе в июне 1633 года, вместо объективной информации содержал очень неточное описание слушаний, в котором Галилей выступал в неприглядном виде. Отчет был послан ему без официальных материалов процесса, и в результате настрой Папы против Галилея только усилился, что и привело к его решительным действиям.
Приговор приговору
Решение было принято 16 июня после того, как Урбан вернулся в Рим и встретился с Конгрегацией - Верховным трибуналом инквизиции. Он отверг негласный договор между судьями (большинство которых принадлежало к ордену доминиканцев) и ученым и издал указ о том, что подсудимого можно, в случае необходимости, подвергнуть пытке, что ему надлежит покаяться, а потом подвергнуться тюремному заключению. Таким образом, иезуиты выиграли сражение против науки и соперничающего монашеского ордена.
Учитывая представленные факты, нужно быть очень осторожным, соглашаясь с традиционным толкованием процесса, которое сжато выразил Колин Ронан: "Галилео - классический пример жертвы тоталитарного режима... Он пошел против религиозного авторитета церкви... Галилей представлял опасность для духовных властей - и дело закончилось в суде инквизиции" (20) . Ронан считает, что происшествие с Галилеем напоминает эпизод из советских времен, когда находившийся в фаворе Лысенко преследовал ученых - сторонников теории Менделя.
Вывод Ронана - это интересное смешение истины и заблуждений. Он очень близок к истине, когда называет Галилея жертвой тоталитарного режима. Беда его в том, что он показывает пальцем не на того виновника событий. Назвать католическую церковь Италии тех времен тоталитарным режимом - это явный анахронизм (Италия тогда была союзом независимых государств); Папа не имел власти неограниченного диктатора. Например, если бы Галилей остался в Венецианской республике, которая к тому времени за политические интриги изгнала всех иезуитов, ему бы ничего не грозило.
Осуждению Галилея послужили лишь интриги ученых - сторонников Аристотеля. После того, как Галилей в течение десятилетий нападал на их институты, его научные противники постарались перевести борьбу на богословскую почву. Именно натурфилософы вступали в закулисные сделки с духовенством, чтобы привести Галилея на суд, а потом - чтобы не был утвержден приемлемый приговор, предложенный инквизицией. Об их действиях Ронан говорит, что "такова человеческая природа", но более продуманные выводы предлагает Сантильяна:
"На самом деле это было большое всеобщее замешательство, где людьми двигали предрассудки, интриги, личные и общественные интересы... Уже давно было известно, что большая часть образованного духовенства стоит на стороне Галилея, в то время как его противниками были, прежде всего, люди светские... Трагедия разыгралась в результате заговора, из-за которого церковные иерархи пострадали не меньше самого Галилея, - из-за интриги, задуманной группой малоизвестных отчаявшихся людей при странном стечении обстоятельств" (21) .
Последние годы Галилея
30 июня 1633 года Галилея выпустили на поруки друга и бывшего ученика архиепископа Асканио Пикколини из Сиены. Несмотря на строгие указания, согласно которым Галилею было запрещено видеться с кем бы то ни было, Асканио приглашал много гостей в свой дом. Вскоре друзья уже работали над новыми научными проектами.
В декабре 1633 года Папа разрешил Галилею вернуться во Флоренцию и поселиться в небольшом поместье недалеко от Арчетри. Урбан VIII сдержал обещание, что "старик будет страдать как можно меньше", и продолжал выплачивать ему пенсию, которую назначил в лучшие дни. Хоть ему и предстояло провести остаток жизни под домашним арестом, Галилей был рад вернуться домой, ведь неподалеку в монастыре жила его дочь Вирджиния (в монашестве - сестра Мария Челесте). Ее частые письма помогали ему в Риме, а теперь она сможет лично ухаживать за отцом! Ее смерть в апреле 1634 года была большим ударом для старого ученого.
Теперь Галилей чувствовал себя по-настоящему одиноким, но все-таки возобновил научную работу. Так как ему запретили обсуждать систему Коперника, Галилей вернулся к проблемам движения и прикладной механики. Эти занятия позволили ему опровергнуть многие традиционные взгляды и показать всю силу своего математического мышления: он готовил почву для развития теорий планетарного движения на тот случай, если указ отменят или о нем забудут. Больше всего Галилей хотел завершить книгу, над которой очень долго работал. Она стала его величайшим вкладом в развитие новой науки. Эти замыслы были очень обширными для шестидесятилетнего старика, который только что вышел из зала суда инквизиции!
"Беседы и математические доказательства о двух новых науках, касающихся механики и законов падения" Галилея, - это шедевр научной прозы. Подобно "Диалогу", эта книга была написана в форме беседы тех же трех собеседников - Сальвиати, Сагредо и Симпличио, - которые за несколько дней обсудили целый ряд вопросов. В первые два дня они беседуют о новой науке - прочности материалов. Потом несколько дней посвящают проблеме движения. За последние два дня они успевают обсудить определение пропорциональности по Эвклиду и проблемы соударения тел. По всем вопросам сторонник Аристотеля явно уступает остальным. Галилео удивительно близко подходит к первому закону движения Ньютона, который был открыт пятьдесят лет спустя. "Беседы" были в основном закончены к 1634 году, хотя работу над ними Галилей продолжал еще три года. Рукопись тайно вывезли из Италии и опубликовали в Лейдене в 1637 году. Находясь под домашним арестом, не имея возможности ответить своим противникам-перипатетикам, ученый все-таки оставил за собой последнее слово.
В 1637 году из-за болезни ученый ослеп на правый глаз, потом наступила окончательная слепота. Из-за этого ему так и не Удалось написать еще две задуманные книги. Его сын Винченцо и ученик Вивиани писали под его диктовку письма европейским ученым, с которыми он состоял в оживленной переписке. В последние годы к Галилею приезжало много гостей, Он исследовал проблемы звука, диссонанса, занимался математикой и изучал движения механического маятника.
Галилей очень расстроился из-за слов о "сильном подозрении в ереси". Тем не менее, он не оставил церкви, продолжая молиться и просить друзей молиться за него. Он даже планировал совершить паломничество к мощам святого Лорето. Совесть Галилея-католика и Галилея-ученого была чиста. Церковь отвернулась от него, но он винил в это только "отдельные неразумные личности".
"У меня есть два источника постоянного душевного спокойствия. Во-первых, в моих книгах не найти ни малейшей непочтительности по отношению к Святой церкви. Во-вторых, - свидетельство моей совести, которую познали лишь я сам и Бог. И Он знает, что в том деле, за которое я страдаю, никто, даже отцы церкви, не выступал с большей набожностью и с большим радением о церкви, хотя многие и говорили с большей ученостью, чем я" (22) . По сути дела, он пострадал за свободу научных исследований, вытерпев преследования как со стороны научных институтов, так и со стороны духовенства.
В ноябре 1641 года Галилей слег с болями в почках, у него участилось сердцебиение, его мучила лихорадка. Два его ученика, Вивиани и Торричелли, постоянно оставались с ним: несмотря на слабость, он с удовольствием слушал их научные беседы.
8 января 1642 года, за месяц до семьдесят восьмого дня рождения Галилея, Вивиани написал:
"С твердостью философа и христианина он отдал свою душу Творцу, послав ее, как ему хотелось верить, наблюдать с более близкого расстояния те вечные и непреложные чудеса, которые он с помощью своего хрупкого инструмента старался приблизить к очам смертных с таким желанием и нетерпением" (23) .
Глава 6. Ньютон: закон всемирного тяготения
"Hem более достоверной науки, чем библейская вера" ИСААК НЬЮТОН
С 1558 по 1603 годы за время правления королевы Елизаветы Англия окрепла и вошла в золотой век. Войска Елизаветы разбили испанскую армаду, укрепилось финансовое положение Англии, произошло восстановление англиканской церкви, окончательно освободившейся от влияния римского католицизма. Вильям Шекспир и Эдмунд Спенсер писали свои книги, а Фрэнсис Дрейк и Вальтер Рэйли искали новые земли и богатства. Но после правления этой сильной королевы Англии осталась еще борьба между королем и парламентом, которая и стала характерной чертой политического климата 1600-х годов.
В июне 1642 года парламент направил Чарльзу I ультиматум который тот сразу же отверг. В следующем месяце парламент проголосовал за то, чтобы собрать армию, и Чарльз призвал своих сторонников начать первую в Англии гражданскую войну. В итоге "круглоголовые" (так в период английской буржуазной революции презрительно называли сторонников парламента - по форме стрижки волос) Оливера Кромвеля разбили королевских рыцарей, и Чарльз был обезглавлен. В том же 1642 году в Италии умер Галилей, а в Англии родился Исаак Ньютон.
Родители Ньютона были фермерами средней руки и жили на небольшой ферме в Вульсторпе, к северу от Лондона (1) . Муж Ханны Ньютон умер вскоре после свадьбы от неизлечимой болезни (ему было 36 лет). В день рождественского праздника 1642 года подруги приняли роды у молодой вдовы. Так появился на свет Исаак. Года через два Ханна вышла замуж за священника Барнабаса Смита, а Исаак остался жить на ферме на попечении бабушки. Он рос в одиночестве - без братьев и сестер.
В школе он не любил шумных игр, зато пристрастился к чтению и придумывал себе такие игры, в которые можно было играть в одиночку - без партнеров и соперников. В очень раннем возрасте у него развились определенная самодостаточность и изобретательность, которые ему очень помогли в дальнейшей жизни - жизни ученого. Ньютон очень хорошо научился делать механические игрушки. Он был не менее изобретателен, чем Галилей, хотя в остальном эти два человека сильно отличались друг от друга: Галилей был активен в общественной жизни, с жаром сражался со своими научными противниками, а Исаак любил уединенную жизнь и скорее скрыл бы свои открытия, чем стал бы отстаивать их и свою правоту.
В сентябре 1654 года в возрасте 12 лет Исаак Ньютон поступил в школу Олд Кинге неподалеку от Грантэма. Эта школа, созданная в 1528 году во времена правления Генриха VII, известна хорошей подготовкой учеников для поступления в Кембридж и Оксфорд. Ньютон был среди первых учеников класса, интересовался химией и продолжал строить сложные механизмы, такие как ветряные мельницы и водяные часы. Через четыре года он вернулся в Вульсторп, чтобы помогать матери на ферме: его отчим к тому времени умер. Несмотря на благие намерения он больше занимался математикой и наблюдениями за природой, чем присматривал за животными. После двух трудных лет мать решила, что Исааку все же стоит закончить школу и подготовиться к университетским занятиям.
Кембриджский университет
В июне 1661 года Ньютон поступил в колледж Святой Троицы Кембриджского университета. Те правила, которые привели в отчаяние Галилея восемьдесят лет назад, еще сохранялись как в английских, так и в других европейских университетах. Новые теории Коперника и Кеплера оставались в тени, работы Галилея признаны не были, а большинство студентов продолжало думать, что Солнце вращается вокруг Земли. Но появился ряд внеуниверситетских научных обществ, созданных в большинстве своем учеными-любителями, где можно было обменяться новыми мыслями, составить планы дальнейших исследований. В 1662 году Чарльз II учредил Лондонское Королевское общество для развития естественно-научных знаний. Во Франции появилась Парижская научная академия, основанная Людовиком XIV в 1666 году. Королевское общество стало той кафедрой, с которой прозвучали вести об открытиях Ньютона. Оно же способствовало развитию научных исследований в Англии. Его девизом были слова "Nullius in verba" (можно перевести как "никому не верь на слово"). Таков был научный подход Лондонского Королевского общества.
В течение трех лет Ньютон посещал занятия по обязательному курсу в колледже Святой Троицы, в который входили математика (алгебра, геометрия и тригонометрия), латынь и греческий язык. Кроме того, он изучал физику и оптику под руководством замечательного ученого доктора Исаака Барроу, профессора математики, который считался специалистом и по греческому языку. Он первым разглядел гениальность Ньютона, первым показал ему телескоп и рассказал о тогдашних теориях света. Неожиданно проснулся дремлющий великан ньютоновского разума. Ньютон изучил кеплеровскую "Оптику" и прочел всевозможную литературу о теориях света. Так как изучать эту проблему можно было лишь экспериментальным путем, с помощью линз и сложных инструиен тов, то тут пригодились математический ум и умелые руки Исаака. В студенческие годы Ньютон наблюдал за звездами и делал заметки, которые потом помогли ему создать собственную теорию света и цвета.
В 1655 году занятия в Кембридже на время прекратились из-за эпидемии бубонной чумы. Крысы разнесли болезнь по грязному Лондону - в то лето половина населения города умерла. Из-за эпидемии студентов и преподавателей отправили по домам. Ньютон, уже получивший к тому времени степень бакалавра, упаковал свои тетради и вернулся в родной Вульсторп. В последующие два года он продолжал ставить эксперименты, которые дали материал для его многих будущих открытий. Подобно Копернику, Кеплеру и Галилею, замечательные способности пробудились в Ньютоне именно в студенческие годы.
Изучая проблему спектра, Ньютон ставил много экспериментов с призмами и тщательно записывал результаты. Он обнаружил, что белый солнечный свет состоит из целого спектра цветов. Пропустив через призму тонкий пучок солнечных лучей, он увидел, что белый цвет разлагается на радугу, а если спектр вновь определенным образом пропустить через призму - опять становится белым лучом. (Результаты этих опытов казались удивительными, ибо в то время считали, что солнечный свет - чистый и совершенный, подобен небесным сферам Аристотеля). Ньютон также открыл явление хроматической аберрации: проходя через линзу, лучи разной волновой длины собираются на разном расстоянии от нее. В итоге Ньютон придумал и построил зеркальный телескоп, использовав вместо линзы вогнутое зеркало для того, чтобы фокусировать свет далеких звезд.
Во время "вынужденного отдыха" Ньютон заинтересовался и еще одной проблемой. В Кембридже он открыл свой бином - одно это открытие обеспечило бы ему почетное место в истории математики! Теперь же он разработал новый способ вычисления поверхности искривленных объектов. Очень трудно было сказать, сколько квадратных сантиметров в секторе круга или эллипса. Над решением этой проблемы безуспешно бились величайшие древнегреческие математики. А вот студенту, которому было чуть за двадцать, удалось решить эту задачу. С удивительной энергией он взялся за вычисление площади гиперболы и "еще пятидесяти двух фигур по тому же методу". Таким образом, Ньютон заложил основу для своего метода определения производной, который потом вылился в систему дифференциального и интегрального исчисления - краеугольный камень современной математики и незаменимый инструмент научных исследований.
Третье открытие, сделанное во время "чумного отпуска", дало решение старой проблемы - проблемы механического движения на небесах и на земле. Ньютона озадачило движение Луны: что заставляет ее столь равномерно вращаться вокруг Земли, проходя полный круг всегда за двадцать семь целых и одну восьмую дня? За пятьдесят лет до этого Кеплер предположил, что здесь действует закон квадратной пропорции и что Солнце и планеты каким-то образом притягиваются. (О проблеме притяжения не было речи в Птолемеевой системе. О ней задумался Коперник, заявивший о вращении Земли, и Кеплер, искавший движущую силу). Ньютон проанализировал движение Луны с точки зрения центробежной силы: она должна была бы улететь от Земли, но Земля ее притягивала. Он обнаружил, что при вращательном движении Центробежная сила вычисляется по формуле v (2) /r, где v - скорость вращения тела, r - радиус вращения. (Гюйгенс тоже нашел это соотношение и написал о нем в книге о маятниках, напечатанной в 1673 году).
Существует легенда, что однажды Ньютон сидел под своей любимой яблоней возле дома и размышлял. Когда к его ногам упало яблоко, он задумался о движении Луны. Сила притяжения, которая заставила яблоко упасть, действовала и на уровне вершины дерева. А действует ли она на лунной орбите? Если да, то чему равняется сила притяжения двух предметов, расположенных на таком большом расстоянии?
Ньютон знал, что приведенный в движение объект следует по прямой до тех пор, пока какая-то сила не заставит его отклониться от курса. И Луна, и выпущенный из пушки снаряд стремятся двигаться по прямой. Так почему же они не улетят в космос, как слетает грязь с быстро вращающегося колеса? Потому что и снаряд, и Луна постоянно падают к центру Земли. Ньютон провел ряд вычислений, которые показали: Луна движется так, как если бы Земля притягивала ее с силой, составляющей 1/3600 от той силы, с которой Земля притягивает предметы, находящиеся у ее поверхности. Так как Луна в 60 раз дальше от Земли, чем предметы, расположенные у поверхности, то коэффициент 1/3600 можно считать постоянным (так называемая гравитационная постоянная) с учетом того, что земное притяжение действует и на Луну и уменьшается обратно пропорционально квадрату расстояния от нее.
Вокруг этой истории о Луне и яблоках разгорелись горячие споры. Что это - правда или выдумка? О ней повествуют довольно надежные отчеты об открытиях Ньютона, но в документах 1660-х годов нет и намека на то, что он сравнивал "падение" Луны с падением предметов у поверхности Земли. Он, скорее, сравнивал центробежное движение Луны на орбите и центробежное движение предмета, находящегося у поверхности вращающейся Земли. Предполагают, что в 1717 году Ньютон сам изобрел историю о яблоке, чтобы показать, что именно он первым открыл закон всемирного тяготения (2) .
Мы не знаем, когда Ньютон его открыл и как пришел к открытию, но некоторые факты вполне достоверны: в середине 1660-х годов он открыл свою формулу и заложил, тем самым. основы для своих последующих работ по математике, оптике и астрономии (небесной механике). Тем не менее, легендарный рассказ о annus mirabilis (чудесном годе), когда Ньютон целиком разработал теорию всемирного тяготения, а потом держал ее втайне на протяжении двадцати лет, - это миф. Хотя все его работы за этот короткий период поистине замечательны, ему понадобилось еще много лет кропотливого труда, чтобы опубликовать свой закон всемирного тяготения.
Профессор
К весне 1667 года чума утихла, унеся только в одном Лондоне около 31000 человек. Кембриджский университет возобновил работу, и через шесть месяцев Ньютона избрали членом колледжа Святой Троицы с ежегодной стипендией в сто фунтов стерлингов. На Рождество он отправился домой, чтобы рассказать своей семье эту добрую весть.
В 1668 году Ньютон с головой ушел в сооружение нового зеркального телескопа. Кроме того, он продолжал исследования в области оптики и вынашивал планы создания химической лаборатории. В июле ученый получил степень магистра гуманитарных наук, которая открыла перед ним путь в большую науку. Жизнь в Кембридже прекрасно соответствовала его характеру и устремлениям. Он хотел лишь одного: целиком отдаться разработке новых идей, обложиться книгами и обзавестись лабораторным оборудованием.
По просьбе профессора Барроу Ньютон напечатал свои работы по математике, озаглавив их "Об анализе бесконечно малых величин". Новизна и значение этой работы столь поразили Барроу, что он испросил у Ньютона разрешения отправить ее Джону Коллинзу в Лондон для показа наиболее видным математикам. Молодой ученый был польщен, но попросил не упоминать его имени. Когда впоследствии Коллинз попросил разрешения указать имя автора, Ньютон с неохотой согласился, и то лишь поддавшись на уговоры Барроу. В 1669 году все выдающиеся математики Европы узнали о необычном открытии Ньютона.
А 29 октября благодаря рекомендациям Барроу Ньютон был назначен профессором математики. Сам же Барроу решил уйти на пенсию и посвятить себя богословским занятиям. Итак, в возрасте 27 лет Исаак Ньютон занял эту столь престижную должность. Он сохранял ее в течение 27 лет, пока в 1696 году король не назначил его директором Монетного двора.
В профессорские обязанности Ньютона входило чтение од. ной лекции в неделю на протяжении одного семестра учебного года и проведение со студентами двух семинарских занятий в неделю; благодаря этому на собственные научные занятия и эксперименты у него оставалось много времени. Преподаватели и студенты очень заинтересовались телескопом Ньютона, и коллеги уговорили его послать телескоп в Королевское общество. Ньютон был поражен тем восхищением, которое вызывал у всех его телескоп. Члены королевского общества попросили построить еще один телескоп для показа широкой публике. Наиболее знатные люди Англии, включая короля Чарльза II, ознакомились с телескопом Ньютона, через который видно было не хуже, чем через телескопы, превосходившие его по длине в несколько раз. В январе 1672 года Ньютон, которому было уже 30 лет, получил свое первое почетное звание - был избран в члены Лондонского Королевского общества.
В следующем месяце на заседании Королевского общества зачитали ньютоновскую "Новую теорию света и цветов". Эта работа - ярчайший пример научного метода исследований: из результатов тщательно спланированных и точно поставленных экспериментов он делает логичные выводы. Существовало множество теорий о цвете тел, но ни одна из них не имела экспериментального подтверждения. Наконец-то и Ньютон порадовался собственному открытию: бумаги с интересом были прочитаны в Королевском обществе и переданы для рецензирования трем видным ученым. Одним из них был Роберт Гук, хороший механик, прекрасно разбирающийся в микроскопах. Он-то и дал отрицательный отзыв. Ньютон вынес из этого случая один урок: во взаимоотношениях между людьми (как и в природе) каждое действие порождает противодействие (хотя и не всегда равное действию по силе). Он понял, что гордыня и амбиции присущи не только простым смертным, но и выдающимся ученым. Подобно Галилею, ему пришлось пережить сильное противодействие со стороны коллег-ученых.
Гук назвал теорию Ньютона "гипотезой" (т.е. предположением), которая не подтверждена бесспорными доказательствами. Он был на семь лет старше Ньютона; блестящий ум позволил ему хорошо изучить целый ряд наук, но его портили невыдержанность характера и завистливость. Он также проделал ряд экспериментов по теории света и в 1665 году напечатал отчет о них. И вот теперь работа молодого ученого сводила на нет все его труды.
Правда, отрицательный отзыв Гука не повредил Ньютону - работу напечатали. Но вскоре ее начали резко критиковать европейские ученые, включая и Христиана Гюйгенса. Английские ученые направили письма протеста в Королевское общество, возражая даже не против выводов Ньютона, а против его математико-экспериментального подхода. Исаака поразил такой отпор: он ведь просто излагал факты, думая, что их спокойно взвесят и поймут его правоту. Ему приходилось месяцами заниматься какой-либо сложной проблемой, познавая сущность природных явлений, но он оставался очень наивным в том, что касалось человеческой природы. Он обратился к своему учителю Барроу. Старик, которому довелось вынести немало обид, объяснил ему: даже великие ученые будут защищать старые и дорогие им теории, будто это их самая большая ценность. Он сказал Ньютону, что первопроходцу не следует ожидать милостей от власть имущих.
Постепенно вся критика сосредоточилась вокруг взглядов Ньютона. Но, когда в 1675 году он представил на рассмотрение общества "Гипотезу, объясняющую свойства света", Гук стал нападать уже не на теории профессора колледжа Святой Троицы, а выдвинул обвинение в плагиате, заявив, что основная часть труда взята из его, Гука, "Микрографии", а господин Ньютон просто-де развил его основные идеи (3) . Придя в ярость, Исаак написал красноречивый ответ, разбив один за Другим все доводы Гука. Спустя время формально оба ученых примирились, но раны, нанесенные друг другу, так и не затянулись. Возможно, из-за этой продолжительной и горячей борьбы у Ньютона развилось чуть ли не отвращение к собственным публикациям. И он снова удалился от общества, углубившись в мир анализа, экспериментов и размышлений.
В последующие несколько лет Ньютон уделял много времени и другим предметам, включая химию, практические изобретения и богословие. Работы по оптике привели его к алхимии. Главной целью алхимиков было научиться превращать недрагоценные металлы в золото. Увлечение Ньютона алхимией, столь смутившее его почитателей, стало известно широкой публике лишь в 1936 году, когда были выставлены на продажу его заметки по этому вопросу (около 650 000 слов) (4) . Были собраны ранее разрозненные и считавшиеся незначительными рукописи, которые вызвали большой интерес у специалистов. Ученые так и не пришли к единому мнению относительно того, насколько занятия алхимией повлияли на научные труды Ньютона. Очевидно одно: хотя он и отделял эти работы от своих "чисто научных" трудов, занятия алхимией помогли ему принять мысль о "действии на расстоянии" (силе гравитации), которой он очень долго противился.
Ньютон и Гук
Пока Ньютон трудился в уединении, события в "большом мире" приняли такой оборот, что стало возможным издание его главного труда. В конце 1677 года умерли два его друга - Исаак Барроу и Генри Олденбург. Секретарем Королевского общества был избран Роберт Гук, продолжавший заниматься изучением планетных орбит. После двух лет переписки с местными и заграничными учеными он направил Ньютону сердечное письмо, пригласив его возобновить связи с Королевским обществом и принять участие в обмене научной информацией между его членами. Кроме того, Гук предложил ему вступить в личную переписку по интересующим обоих вопросам и попросил Ньютона высказать свои мысли по поводу его исследований: "Буду особенно благодарен, если вы выскажете мне свое мнение относительно движения планет - прямолинейного движения по касательной и движения, которое обусловлено притяжением к телу, находящемуся в центре их орбиты" (5) .
По замыслам Гук обогнал Ньютона; в 1674 году он опубликовал работу "Попытка доказать движение Земли посредством наблюдений". Его интуиция и смелость мысли очевидны - он выдвинул новую "систему мира", приняв за основу три основных предположения: 1) "Все небесные тела обладают силой притяжения, направленной к их центру"; 2) "Все тела, начавшие простое прямолинейное движение, движутся по прямой, пока не встречают противодействия посторонней силы"; 3) "Сила притяжения тем больше, чем ближе друг к другу находятся центры тел. Каковы несколько степеней притяжения, мне еще не удалось экспериментально выяснить". К сожалению, Гук не обладал достаточными познаниями в математике, чтобы проверить свои предположения.
Ньютон не хотел вступать в прения, но решил не отклонять предложения Гука. Он послал ответ с описанием эксперимента: если сбросить тело с большой высоты, то под влиянием движения Земли оно отклонится от вертикальной линии и будет падать винтообразно. Условия эксперимента, вызвавшего большой интерес, зачитали на собрании Королевского общества. Гук нашел, что движение будет не винтообразным, а эллиптическим, и тут же рассказал об ошибке Ньютона на заседании.
Когда слух об этом дошел до Кембриджа, гнев Ньютона обратился на два объекта: на себя самого за излишнюю поспешность и на Гука, который обещал, что, если в будущем возникнет какой-либо конфликт, он будет урегулирован приватно. Во втором письме он показывает, что движение тела не будет строго эллиптическим, а скорее, "эллиптически-винтообразным", т.е. тело опишет коническое сечение. Очень важен ответ Гука, данный им 6 января 1680 года: "Ваши расчеты кривой, которую опишет тело под действием силы притяжения, правильны.., но я полагаю, что сила притяжения всегда обратно пропорциональна квадрату расстояния между центрами притягивающихся тел". Очевидно, общаясь с учеными, занимающимися проверкой действия законов Кеплера, Гук вы-двинул догадку о связи между центростремительной силой и эллиптической формой планетной орбиты.
На это письмо Ньютон не ответил, и 17 января Гук направил ему краткое дополнение, в котором привел дальнейшие выводы по данной теме. Был в письме и вопрос: "Если сила притяжения заставляет предмет отклоняться от прямолинейного пути и двигаться по кривой, то как будет изменяться форма этой кривой по мере изменения квадрата расстояния между телами?". Свое письмо он заканчивает, выражая уверенность, что Ньютон рассчитает форму этой кривой и предложит естественно-научное объяснение существованию данной пропорции.
Ньютон и на это письмо не дал ответа, но сегодня трудно поверить, что столь точное изложение главного замысла "Принципов", написанных шесть лет спустя, никак не повлияло на него. Через много лет в письме Эдмунду Галлею Ньютон писал: то, что "Гук исправил мою ошибку относительно винтообразного движения тел, помогло мне открыть теорему, которая впоследствии позволила постичь свойства эллипса".
Ученые так и не пришли к единому мнению относительно того, насколько переписка с Гуком повлияла на работу Ньютона, но метод анализа движения по кривой, предложенный Гуком, вполне мог подсказать Ньютону нужное направление: он был уверен, что движение планет по орбите вызвано действием центробежной силы, Гук же обратил его внимание на силу притяжения (т.е. центростремительную силу), что и подсказало Ньютону верное решение проблемы (6) .
Эта переписка дала ученому новый заряд энергии и помогла решить сложную математическую проблему, которая уже много недель не давала ему покоя. Кеплер показал, что, согласно наблюдениям, планеты движутся по эллиптической орбите. Можно ли теперь на основании закона квадратной пропорции точно рассчитать форму траектории их движения? Ведь сила притяжения тел обратно пропорциональна квадрату расстояния между их центрами! Ньютон доказал, что эллиптическая форма орбиты соответствует всем расчетам, но результаты не показал ни Гуку, ни кому бы то ни было вплоть до 1684 года.
Его математические выкладки не имели прецедента. На основании закона квадратной пропорции и новой техники расчетов, которая привязала этот закон к движению, Ньютону впервые удалось с большой точностью рассчитать форму траектории и скорость движения земных и небесных тел. "Теперь стало видно сходство в движениях снаряда, Земли, Луны и планет, но не посредством наблюдений, а в числах и расчетах" (7) .
Это великое открытие могло и дальше оставаться неизвестным, если бы не один разговор в кофейне, состоявшийся в январе 1684 года. Вечером после заседания Королевского общества трое его именитых членов собрались вместе: известный архитектор (и астроном) Кристофер Рэн, Роберт Гук и молодой астроном Эдмунд Галлей. Разговор коснулся одного давнего вопроса естественно-научной философии, на который никто не мог ответить: можно ли вывести кеплеровские законы движения планет из принципов динамики (8) ? Все верили, что ответ кроется в действии силы, обратно пропорциональной квадратам расстояний между предметами. Гук утверждал, что может доказать истинность всех законов движения небесных тел на основании закона квадратной пропорции и сделает это, как только придет время. Скептик Рэн тут же предложил вознаграждение всякому, кто в течение двух месяцев ответит на вопрос: какова будет форма орбиты планеты исходя из закона квадратной пропорции? Прошло два месяца, но никто, даже Гук, не дал ответа.
Галлей так расстроился, что в конце лета отправился в Кембридж и предложил этот вопрос Ньютону, а тот ответил, что уже давно рассчитал форму орбиты, - это эллипс. Ученый пообещал подработать свое доказательство и направить его Галлею в Лондон. В ноябре молодой астроном получил гораздо больше, чем ожидал: трактат на девяти страницах под названием "De motu corporum in gyrum" ("О движении тел по орбите"). Он вкратце набросал оригинальное решение проблемы, основываясь на законе квадратной пропорции: орбита планеты может быть только эллиптической формы. Из тех же законов механики Ньютон выводил второй и третий законы Кеплера, рассчитывал траекторию полета снаряда с учетом сопротивления среды.
Галлей признавал: точный математический анализ, приведенный в работе "О движении", - это революция в небесной механике. Не теряя времени, он вернулся в Кембридж и заручился разрешением Ньютона представить эту работу на заседании Королевского общества и потом опубликовать. Зная, что профессор не любит громких обсуждений, Галлей постарался показать ему, как важно его открытие и как тепло оно будет встречено. Ньютон уступил и в феврале 1685 года прислал пересмотренный черновик рукописи, в котором речь уже шла о системах не из двух взаимно притягивающихся тел, а из множества тел.
"Начала"
Ньютон приступил к работе над книгой, которая потребовала от него всех сил и энергии. Работа длилась полтора года. Еще будучи студентом, из третьего закона Кеплера он узнал о законе обратной пропорции. Гук подсказал ему, что на основании этого закона можно объяснить и действие первого закона Кеплера. Визит Галлея в августе 1684 года заставил ученого сесть за расчеты, в результате которых появились теоремы, содержащиеся в труде "О движении". Это подсказало Ньютону дальнейший путь: он обратился к астроному Фламстиду за сведениями, которые помогли бы сделать более совершенные выкладки. Он писал: "Теперь, когда я вплотную занялся этим предметом, хочу докопаться до самой сути, прежде чем опубликую свои исследования" (9) .
Докапываясь до самой сути, Ньютон полностью изолировал себя от общества. Он целиком погрузился в мир гипотез и теорем, математических проблем и их доказательств. Вплоть до весны 1686 года он оставался в одиночестве: написал за это время лишь несколько писем и ненадолго съездил в Вульсторп по семейным делам. Используя свои математические познания, Ньютон при помощи невероятно сложных вычислений показал, что общая сила притяжения каждого кубического фута земли такова же, как если бы он был расположен в центре земли. Наконец-то он смог доказать гипотезу, выдвинутую им же 20 лет назад, и опубликовать свой закон всемирного тяготения: "Сила взаимного притяжения материальных точек с массами m1 и m2 находящихся на расстоянии r друг от друга, равна F=Gm1m2/r (2) , где G - гравитационная постоянная". Иначе говоря, каждая частица во вселенной притягивается к каждой другой частице с силой прямо пропорциональной произведению их масс и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними.
Ньютон наконец-то закончил работу над своим трехтомным трудом, который в апреле 1686 года был представлен на рассмотрение Королевского общества (10) . Тут же назначили комитет, ответственный за издание книги. Обществу не хватало средств, и Галлей вызвался помочь деньгами из своих личных скромных сбережений. В июле 1687 года "Математические начала естественной философии" вышли из печати. Как и книга Коперника "Об обращении небесных сфер", "Начала" Ньютона перевели и напечатали на латыни. Рассчитанная, в основном, на математиков, книга была понятна лишь немногим, хотя Ньютон придерживался только классической геометрии и не вводил никаких новых математических понятий.
В первом томе содержатся три закона движения, являющиеся дальнейшим развитием трудов Галилея и знаменующие полный разрыв с идеями Аристотеля и средневековых философов. Законы впервые дали совершенно ясное представление о действии суммы сил, воздействии одного тела на другое и законе всемирного тяготения:
1. Всякое тело пребывает в состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения, пока на него не подействует какая-либо сила и не заставит его изменить это состояние.
2. Произведение массы тела на его ускорение равно действующей силе, а направление ускорения совпадает с направлением силы.
3. Действию соответствует равное и противоположно направленное противодействие.
Эти законы составляют основу механики - одного из главных разделов физики. Предмет механики - силы и их действие, так что без этой науки невозможно создать современную технику.
Во втором томе описано движение тел в сопротивляющейся среде (например, в воздухе или воде). Эта часть работы Ньютона менее удачна, и впоследствии многие из его положений пришлось пересмотреть.
Третий том озаглавлен "Система мира". Это кульминация всех трудов ученого, причем его теория доступна (в пересказе) пониманию широкого круга читателей. Свою систему мира Ньютон выводит на основании принципов, описанных в первом и втором томах. Он рассчитывает орбиты спутников Юпитера, открытых Галилеем, показывает, что три закона небесной механики, открытые Кеплером, - следствие действия закона всемирного тяготения; говорит о суточном вращении Земли, о перемещении земной оси в пространстве, объясняет природу приливов и отливов действием солнечного и лунного гравитационных полей. И, наконец, рассчитывает точную орбиту Луны.
"Начала" Ньютона - выдающийся научный труд, который дает полное описание всех естественно-научных представлений о мире XVII века, изложенных логично и подкрепленных точными математическими расчетами. Поражает четкость изложения текста и широта содержания. Опыты ученого явили миру совершенно новую небесную механику, основанную на понятиях массы и инерции, силы и движения. Работы Ньютона в течение двух столетий определяли лицо науки. Соединение математической теории с данными наблюдений и экспериментов породило новый научный подход к изучению природы.
"Начала" были встречены с большим интересом, особенно в Англии, где не только ученые пытались прочесть эту книгу. Она вышла тремя тиражами, в течение десяти лет по ней вели занятия в Кембриджском университете. Но не следует думать, что открытия и новые методы Ньютона были одобрены единодушно. Во Франции сторонники Декарта более 20 лет противились идеям Ньютона. Но спустя 100 лет и на материковой части Европы появились два ученых - Лаплас и Лагранж, - которые посвятили свою жизнь развитию и завершению учения Ньютона.
А вот Эдмунду Галлею, без поддержки которого "Начала" так и не были бы напечатаны, труд Ньютона принес совершенно особую награду. В течение многих лет молодого ученого интересовали кометы - тогда думали, что кометы пролетают мимо Земли и обратно не возвращаются. Ньютон же доказал, что их движение подчиняется закону всемирного тяготения, т.е они, подобно планетам, тоже движутся по эллиптическим орбитам. Выходит, кометы возвращаются, но когда? Очень яркая комета 1682 года дала Галлею возможность проверить это на опыте: он первым применил закон всемирного тяготения для решения практической проблемы астрономии. После прохода кометы он в течение 20 лет рылся в старинных манускриптах в поисках сведений о похожей комете. Одну из них, вроде бы подобную, наблюдал в 1607 году Кеплер, значит, период ее обращения должен был составить семьдесят пять - семьдесят шесть лет. Теперь Галлей уже знал, что нужно искать: сведения о подобной комете встречались в 1531, 1456 и 1305 годах. И вот в 1705 году он с гордостью опубликовал свое открытие, предсказав, что в декабре 1758 года комета вернется. В рождественскую ночь через шестнадцать лет после его смерти горящие нетерпением астрономы всего мира приветствовали возвращение "кометы Галлея". В нашем веке она проходила мимо Земли в 1910 и 1986 годах.
Научный метод
Публикация "Начал" ознаменовала кульминационный момент в научной революции, которая началась за сто пятьдесят лет до этого с выхода в свет книги Коперника "Об обращении небесных сфер". Коперник и Кеплер своими открытиями в области астрономии заставили усомниться в аристотелевой системе мира. Галилей наступал на "суше", в области механики, хотя открытия, сделанные им при помощи телескопа, подтверждали теорию Коперника. Открыв закон всемирного тяготения, Ньютон окончательно разбил учение Аристотеля о том, будто законы, управляющие небесным движением, коренным образом отличаются от законов, действующих на Земле. Законы механики и всемирного тяготения Ньютон распространял как на "небесные тела", так и на тела земные: следовательно, небесные тела не обладают совершенно особой божественной природой. Никто не мог занять в науке место Ньютона вплоть до двадцатого столетия. Лишь Альберт Эйнштейн объединил материю и энергию в столь же универсальной и красивой формуле: Е=тс (2) .
Подобно Копернику, Кеплеру и Галилею, Ньютон был превосходным математиком, но в отличие от двух последних не имел априорного убеждения, что все в мире подчиняется законам математики. Ньютон сказал бы: "Мир таков, каков он есть; давайте же попытаемся объяснить все, что можно, на основании точных математических законов (на языке науки)". Но в то же время не будем замыкаться на математике. Она, конечно, играет важную роль в научных исследованиях, но всякая теория должна иметь экспериментальное подтверждение. Математические истины не следует ставить выше тех явлений, которые мы наблюдаем в природе, и всегда нужно "держать ухо востро", ибо наблюдение обычно несет новые данные о мире.
Научный метод Ньютона - это постоянный переход от теории к опыту и обратно. Как же объединить математику с экспериментом? Во вступлении к "Началам" сказано: "Главная задача философии (науки) состоит в следующем: отталкиваясь от феномена движения, исследовать силы природы, а потом, на основании природных сил, объяснить другие природные явления" (11) .
Так как Ньютон очень мало писал о своем научном методе, то узнать о нем можно, лишь анализируя его работы. Но так как специалисты по философии науки гораздо чаще занимаются исследованием собственных представлений о методах работы того или иного ученого, то наша задача крайне сложна (см. главу 7). Метод индукции и сейчас не в почете, но Ныотон все же использовал его в ряде своих важнейших трудов. Он формулирует его в двух книгах о естественно-научной философии - в "Началах" и "Оптике":
"Как в математике, так и в естественно-научной философии, исследование трудных предметов методом анализа должно предшествовать исследованиям по методу обобщения. Анализ состоит в проведении экспериментов и наблюдений, на основании которых и делаются выводы по индуктивному методу. Принимать к рассмотрению можно лишь те возражения против сделанных выводов, которые проистекают из экспериментов или им подобных истин" (12) . Все сложнейшие эксперименты Ньютон проводил с верой в свой индуктивный метод - единственный базис для объективного эмпирического научного исследования.
Кроме того, Ньютон пользовался и так называемым ретродуктивным методом, согласно которому: 1) формулируют гипотезу, 2) делают из нее выводы, 3) эти выводы проверяют путем наблюдений и экспериментов (13) . С самого начала научной карьеры у Ньютона проявился талант к постановке "ключевых экспериментов", результаты которых можно было выразить математическими формулами. Исследуя конкретное явление (например, гравитацию или свет), он брал факты и на их основании формулировал математическую гипотезу или теорию, которая бы соответствовала этим фактам, затем делал математические и логические выводы и сверял их с данными наблюдений и экспериментов. Стиль работы Ньютона - постоянное взаимодействие между математической моделью и природой. Он не был изначально уверен в том, что его модель всемирного тяготения точно соответствует реальности, поэтому непредвзято рассматривал все свойства силы притяжения, воплотившиеся в математической формуле. При этом он очень сомневался, считая, что "действующая на расстоянии сила притяжения" плохо согласуется с физикой. Изменяя свою математическую модель, Ньютон, наконец-то, смог сформулировать закон всемирного тяготения, который настолько хорошо объяснял и предсказывал наблюдаемые природные явления, что Ньютон пришел к выводу: должно быть, "сила притяжения" действительно существует несмотря на то, что ей не было места в ньютоновских представлениях о "красивой" физике.
Ньютон делает различие между "естественной философией" (наукой) и "гипотезой" (предположением, догадкой). По его мнению, цель науки - открывать математические законы природы (законы, которые можно вывести логически на основании природных явлений и проверить на соответствие этим явлениям). Гипотезы он относил к области вымысла ("я не сочиняю гипотез"), считая их опытно не доказуемыми предположениями. (В слово гипотеза он вкладывал несколько иной смысл. Его современное значение - правдоподобное предположение, которое можно проверить опытным путем, первый шаг гипотетико-дедуктивного метода). Во втором издании "Начал" Ньютон совершенно ясно определил свои позиции. Он разъяснял Котэ, который занимался изданием книги: "Слово "гипотеза" использовано здесь для обозначения лишь таких предположений, которые не основываются на природных явлениях, но принимаются без всяких экспериментальных подтверждений" (14) . Далее Ньютон писал:
"Ряд свойств гравитации я так и не смог объяснить на основании самого явления, поэтому не строю о них никаких гипотез, ибо все, что не выведено на основании самого явления, следует называть гипотезой, каких бы свойств предмета она ни касалась - метафизических или природных, оккультных или механических. Таким гипотезам нет места в экспериментальной философии (науке)... Достаточно и того, что гравитация на самом деле существует и подчиняется открытым нами законам, давая объяснение движению всякого небесного тела и даже тела, погруженного в воду" (15) -Итак, наука Ньютона объясняет, как притягиваются два тела, но не объясняет, почему это происходит. Он писал: "Порой вы говорите о гравитации, как об основополагающем и неотъемлемом качестве материи. Молю Бога, чтобы вы не старались приписать это утверждение мне! Ибо я и не притворяюсь, будто знаю причину тяготения, и хотел бы еще поразмыслить над этим вопросом" (16) . Закон всемирного тяготения Ньютона дал математическое объяснение явлению гравитации, ничего при этом не говоря о природе данного явления и его высшем назначении.
Богословские занятия
Для Ньютона жизнь не ограничивалась наукой. Он свято верил в Творца мира, Который явил Себя как в истории человечества, так и в Писании. Будучи членом англиканской церкви, Ньютон посещал богослужения, участвовал в общих молитвах, был членом комитета по строительству пятидесяти новых церквей в Лондоне, но о своих христианских верованиях писал немного. Вскоре после его смерти была издана брошюра, в которой собраны все его богословские сочинения - всего 31 страница (17) .
Тем не менее, при жизни Ньютон занимался богословием, пожалуй, больше, чем наукой, употребив в работах на библейские темы около 1 300 000 слов. На протяжении двух столетий эти труды были скрыты от широкого круга читателей и лишь в 1936 году выставлены для продажи на аукцион Сотби. С тех пор все "ненаучные" рукописи Ньютона распределились по трем крупнейшим коллекциям и находятся в Англии, Израиле и США.
Религия не была для Ньютона довеском к науке, и, как бы мы ни определили его вероисповедание, он придерживался чисто теистических взглядов. Свое разумение Бога он черпал из Библии, за чтением которой проводил дни, а порой и недели. В те времена большой интерес вызывали пророчества и чудеса, много внимания этим вопросам уделял и Ньютон. Он произвел множество вычислений, чтобы точно выяснить время написания ветхозаветных книг, анализировал их текст, чтобы определить авторство. Писал он и о новозаветных пророчествах, уделяя особое внимание книге "Откровение".
В противовес наиболее известным толкованиям пророчеств цели и методы Ньютона очень поучительны. В комментарии к книге Даниила он пишет о глупости толкователей, "которые пытаются определить точные времена и события по содержащимся в ней пророчествам". Бог "вовсе не имел намерения удовлетворить людское любопытство, предсказав людям будущее". Пророчества - это свидетельства о Божьем провидении: "их можно будет узнать лишь после исполнения - по происшедшим событиям... Когда происходит нечто предсказанное много веков назад, то данное событие становится убедительным аргументом в пользу того, что миром правит Провидение" (18) . Ньютон подчеркивает: крайне важно понимать суть языка пророчеств и знать принципы его истолкования (см. главу 8). "Лишь отсутствие знаний заставляет толкователей столь часто интерпретировать пророческие типы и образы по подсказке собственного воображения" (19) .
В следующем разделе мы поговорим о влиянии ньютоновского богословия на его научную деятельность, а сейчас зададим необычный вопрос: как повлиял его научный метод на его богословские занятия? В рукописи о правилах истолкования пророчеств Ньютон проводит параллель между задачами ученого и истолкователя пророчеств. Они схожи, ибо и тот и другой обязаны стремиться к простоте и единообразию. "Истина - всегда в простоте, а не в многочисленности и нагромождении предметов. Подобно миру, который и невооруженному взгляду открывает огромное разнообразие предметов, но при философском (научном) исследовании являет свое крайне простое внутреннее устройство.., раскрываются перед нами и эти пророческие видения. Все они просты, потому что сотворены совершенным Богом. Он же есть Бог порядка, а не Бог неустройства" (20) . Правила толкования библейских текстов, предложенные Ньютоном, сходны с теми, о которых он говорит в начале третьего тома "Начал".
Исторические познания Ньютона, включая и знание еврейских обычаев, были очень широки, и его труд сочли ценным вкладом в богословие. Ньютон изучал и сочинения отцов Церкви: особенно его интересовало учение о Святой Троице, и этот интерес привел его к трудам Афанасия Великого, Григория Богослова и блаженного Августина, легших в оснодогмата о троичности Бога. Ньютона заинтересовала история Афанасия Великого, его кровавого противоборства с Арием, отрицавшим Святую Троицу и божественность Христа. И вот, прийдя к выводу, что большая часть церковного учения и Писаний искажена, Ньютон еще до 1675 года принял учение Ария. Христос для него был божественным посредником между Богом и людьми, стоящим в то же время ниже Отца, Его сотворившего. Христос "заработал" право на поклонение Себе послушанием и смертью (хотя и не стал равен Отцу) (21) .
Об арианских воззрениях ученого узнали после опубликования ранее неизвестных богословских рукописей, а при жизни никто и не подозревал о том, что Ньютон был не во всем согласен с ортодоксальным учением англиканской церкви. И, конечно же, Ньютону, как Копернику, Кеплеру и Галилею, не приходило в голову, что существует какое-то противоречие между верой в библейского Бога и научными исследованиями природы.
Богословие и наука
Ньютон посвятил много времени изучению библейского откровения, но очень высоко ценил он и "общее откровение" - то знание о Боге, которое можно получить, изучая Божье творение. Ученый придерживался естественно-богословских воззрений, считая, что его открытия внесли в них определенный вклад. В конце книги "Начала" он пишет:
"Прекраснейшая система, состоящая из Солнца, планет и комет, могла появиться лишь благодаря мудрости и усилиям разумного и всесильного Существа... Это Существо управляет всем - не как душа мира, а как Господь мира. И во владениях Своих Он избрал Себе имя Господь Бог" (22) , Очень важно второе предложение. Бог Ньютона - это не "часовщик" теистов и не "извечный принцип". Ему надлежит поклоняться не столько "на основании Его естества, сколько на основании Его трудов: Он все творит, хранит, всем управляет по воле Своей и к Собственному удовольствию" (23) , Для сотворения мира Бог воспользовался законами природы, но их явно недостаточно, чтобы объяснить все явления во вселенной. Поэтому Ньютон считал, что Бог удерживает неподвижные звезды, не давая им "упасть" в пространство, и время от времени вносит коррективы в движение планет, чем и объясняется некоторая неравномерность в их перемещении. Бог совершенен, а потому Его воля требует постоянного проявления, о чем (тут проявились благовестнические устремления Ньютона) сам Ньютон и засвидетельствовал: "Когда я писал труд о нашей системе, то старался не забывать о тех принципах, которые заставляют человека задуматься о вере в Бога, и ничто не обрадует меня сильнее, чем возможность увидеть, что я достиг этой цели" (24) .
Ньютон постоянно помнил о различии между религией и наукой, отмеченном Бэконом: тот говорил, что есть книга, содержащая Божье Слово, и есть книга Божьих дел. Бэкон предупреждал не смешивать эти две отрасли знания. И для Ньютона Библия не была высшим авторитетом в решении чисто научных проблем. Находясь на посту президента Королевского общества, он запретил все исследования, которые хоть краем касались религии, даже апологетику. Как-то он написал: "Не следует переносить Божье откровение в философию (науку), как не стоит и философские взгляды переносить на религию" (25) . По его мнению, не нужно было смешивать научное и духовное учения, хоть между ними и существует тесная связь. Ньютон не делил их на "священное" и "светское": и те и другие обладали равной ценностью, потому что их учения о Боге дополняют друг друга.
Ньютоновский подход к природе определил и его подход к истолкованию Библии, особенно библейских пророчеств В научных и священных книгах он видел божественную простоту, причем его богословские воззрения оказали огромное влияние на его научный метод - метод индукции. Волюнтаризм Ньютона заключался в том, что он постоянно подчеркивал наличие Божьей воли и Божьей власти над вселенной, ибо Бог сотворил вселенную и продолжает ею управлять.
"Следовательно, законы природы не следует выводить умозрительно, нужно познавать их при помощи наблюдений и экспериментов.., а не только силой разума и вечным светом здравого смысла... Всякая основательная и истинная философия (наука) основана на наблюдении за предметами" (26) .
Для Ньютона Бог не был чисто философской безликой первопричиной. Для него Бог был Богом Библии, сотворившим мир и господствующим над миром, творящим историю. "Ньютону-ученому мы обязаны современным пониманием природы, а Ньютону-богослову тем, что он показал: Божьи деяния познаваемы, причем не умозрительно, а через научные открытия" (27) . Библейское учение о сотворении мира лежало в основе эмпирико-математического метода научных исследований.
Общественная деятельность
Последняя треть жизни Ньютона коренным образом отличалась от уединения первого периода, окрашенного научными занятиями, и от последних лет жизни тех ученых, о которых мы уже говорили. Коперник в последние годы жизни был очень одинок, живя в маленьком польском городке, мало интересуясь своей книгой. Кеплер уединенно жил в Силезии, сражаясь с недугами, бедностью и огорчениями. Галилей провел последние дни под домашним арестом: зрение его убывало, церковь запретила его книгу. Иначе сложилась жизнь Ньютона: последние годы жизни принесли ему почести, престижную должность, всемирную славу. В Лондоне он вел очень активную общественную жизнь.
Весной 1687 года король Иаков 11 вызвал большое недовольство среди кембриджских ученых, приказав принять отца Альбана Фрэнсиса, бенедиктинского монаха, без произнесения традиционных обетов, предусмотренных в университетском уставе. Этот поступок был частью планов короля по возвращению Англии в лоно римской католической церкви. Руководство Кембриджа выразило свой протест и направило де легацию к королю. В числе наиболее горячих поборников прав университета был Ньютон. Университет выстоял, а королю вскоре пришлось покинуть страну. В 1689 году Ньютона избрали членом парламента от Кембриджа, и ему пришлось большую часть времени проводить в Лондоне. После 25 лет отданных миру идей, ученый окунулся в мир политики и придворных интриг.
Тем не менее, на нем еще лежали профессорские обязанности - он разрывался и просил друзей подыскать ему место в Лондоне. В этот период он продолжал изучать движение Луны, работал в лаборатории и открыл законы теплообмена. В 1692 году сказалось напряжение нескольких последних лет, что и привело Ньютона к нервному срыву: депрессия продолжалась около двух лет. Наконец, в 1696 году Ньютон получил известие о назначении его директором Монетного двора. На этом посту расцвели его административные таланты.
Как и Коперник 150 лет назад, Ньютон стал свидетелем валютного кризиса. Серебряные монеты давно обесценились: поверхность их стерлась, от них откололись кусочки. Но так как на ребра монет не была нанесена гравировка, отличить неполновесные монеты от нормальных было трудно. Несмотря на суровое наказание фальшивомонетчиков - повешение -количество фальшивых монет в обращении увеличивалось. Правительство решило принять экстренные меры: перечеканить всю монету, оснастив ее специальной системой защиты и рамкой, расположенной у рифленого ребра. Для успешного проведения этой акции нужно было начеканить сразу столько монеты, чтобы хватило на всю страну, - иначе остановилась бы торговля.
Благодаря своим способностям, энергии и честности Ньютон оказался самым подходящим кандидатом на должность главы проекта. В первые самые критические месяцы он успел построить новые плавильные печи и почти в десять раз увеличил выпуск монет, чтобы удовлетворить потребности рынка и поддержать его стабильность. К 1699 году чеканка новых монет была закончена. Через два года он отказался от профессорской должности в Кембридже и переехал в Лондон. Хозяйство в его доме вела племянница Кетрин Бартон.
В 1703 году Ньютона избрали Президентом Лондонского королевского общества и потом ежегодно переизбирали в течение всей оставшейся жизни. После целого ряда вечно отсутствующих президентов, избираемых, в основном, за политические заслуги, ученый, обладающий недюжинными административными способностями, смог успешно руководить работой Королевского общества. К сожалению, свойственная Ньютону нелюбовь к конфликтам в последние годы заставляла его избегать всяческих осложнений, причем не раз дело доходило до смешного.
Но все же этот последний период его жизни омрачили два больших конфликта. Первый - это десятилетняя вражда с первым Королевским астрономом Джоном Фламстедом. Ньютон сам раздул пожар, попросив Фламстеда дать результаты наблюдений для своих расчетов. В 1712 году они с Галлеем напечатали эти результаты без разрешения автора - большую часть тиража Фламстед через четыре года сжег. Второй конфликт имел международную огласку: Ньютон вступил в долгий и горячий спор с немецким математиком Лейбницем по поводу того, кто из них изобрел интегральное и дифференциальное исчисления. Последователи двух ученых раздули спор. На самом же деле идея интегрального и дифференциального исчислений возникла у них приблизительно в одно время, но они использовали разные системы единиц. Глубокие философские и богословские разногласия усилили их вражду.
В 1705 году королева Анна пожаловала Ньютону дворянское звание. Знаменитый ученый, директор Монетного двора и Президент Лондонского королевского общества сэр Исаак Ньютон стал очень важной персоной. Научные открытия Ньютона, которые долго не принимали, наконец-то завоевали себе место под солнцем. В конце XVIII века математик Лап-лас провозгласил "Начала" Ньютона величайшим произведением человеческого разума. Галлей писал: "Ни одному смертному не дано приблизиться к богам". Неудивительно, что Александр Попов как-то воскликнул:
"Природа и закон ее лежали сокрытые во мраке. Но Бог сказал: "Да будет Ньютон!" и стал свет". Все восемьдесят лет жизни Ньютон обладал хорошим здоровьем, но под старость и его одолела болезнь. Последние годы жизни он был вынужден проводить в полном покое, а потому вернулся к проблеме движения Луны, перерабатывал "Начала" и занимался тем, что любил больше всего, - богословскими дисциплинами.
Исаак Ньютон умер 20 марта 1727 года в возрасте 85 лет. Его с почестями похоронили в Вестминстерском аббатстве. Смерть его стала утратой для всей страны. Тем не менее, сам Ньютон очень скромно отзывался о своих достижениях: "Уж не знаю, кем я кажусь миру, но себе самому я кажусь всего лишь мальчишкой, играющим на морском берегу: время от времени я нахожу красивый камушек или необычную раковину, а океан истины так и лежит передо мной - непознанный" (28) .
Глава 7. Современная наука: новые горизонты
"Ставить цели и находить вечные ценности не входит в компетенцию науки" АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН
Наука сыграла важнейшую роль в развитии западной мысли, сформировав полностью новое мировоззрение. В XVI и XVII веках пионеры науки разработали совершенно новый метод исследования природных механизмов, и наука порвала со взглядами Аристотеля, которые царили в ней около двух тысячелетий. Естественная философия - так раньше называлась наука - стала новой игрой, в которой появились свои правила, своя система подсчета очков.
В этой главе слово современная мы будем использовать, чтобы противопоставить сегодняшнюю науку науке Аристотеля, причем речь здесь пойдет, скорее, о различии в методах, а не о сути теорий. Например, мы говорим о математическом подходе, использованном Коперником для того, чтобы создать и доказать свою модель мира, и главное здесь не то, что он поставил Солнце в центр вселенной. Именно взгляды Ньютона на соотношение теории и эксперимента наряду с его законом всемирного тяготения прочно укоренили научный метод исследования природы. Нужно сказать, что система мира по Ньютону называется теперь классической (т.е. старой) физикой, которая не подходит для описания "масштабных" явлений, вроде расширяющейся вселенной, и "сверхмалых" явлений, вроде атомной физики. Чтобы объяснить их, нужен совершенно иной инструментарий типа теории относительности и квантовой механики. Тем не менее, современная физика использует тот же математический подход, объединяя теорию и экспериментальные данные, гипотезы и наблюдения. Этот метод и был разработан Коперником, Кеплером, Галилеем и Ньютоном.
Далее мы коротко расскажем об основных чертах науки средневековья и эпохи Возрождения, потом поговорим о природе научного открытия, о научных догадках и роли христианства в становлении новой науки.
Наука в средние века
После падения Рима большая часть сочинений Аристотеля и других древнегреческих философов была утеряна для Запада, хотя идеи Платона проложили себе путь в христианское богословие: блаженный Августин (354-430 гг. от Р.Х.) до того, как стать христианином, был неоплатоником. Сочетание элементов платоновской философии с христианством породило первый христианский синтез знаний, просуществовавший вплоть до времен Фомы Аквината.
Классическую древнегреческую науку заново открыли в XIX веке в арабском мире. Древнегреческие и индийские научные сочинения (включая и "Альмагест" Птолемея) были переведены на арабский язык. Ученые ввели в обращение так называемые арабские цифры (заимствованные в Индии), десятичную позиционную систему счисления и понятие нуля. Эти новшества позволили облегчить операции с большими числами.
(С римскими это было нелегко: лишь представьте себе, что нужно умножить LXXVII на DCCLXXVI, т.е. перемножить 77 и 776). Новая система счисления сыграла огромную роль в происшедшей шестьсот лет спустя научной революции.
В период исламских завоеваний в Северной Африке, а затем и в Испании классическая наука распространилась на Запад. Исламские школы и колледжи отличались интеллектуальной свободой, которая содействовала слиянию исламской, еврейской и христианской научных мыслей. В XII веке идеи Аристотеля проникли и в христианство, благодаря влиянию арабского философа пантеиста Авэрроэса (Ибн Рушды). Это учение захватило умы студентов и интеллигенции из развивающегося торгового сословия.
К началу XIII столетия все работы Аристотеля были переведены на латынь, открыв средневековому разуму совершенно новый мир. Следуя указаниям своего учителя Альберта Магнуса, Фома Аквинский (1225-1274 гг.) приступил к работе над синтезом аристотелевой естественной философии и христианского богословия. Так как система Аристотеля позволяла лучше разобраться в окружающем мире, чем традиционные методы, основанные на философии Платона, то Фома Аквинат именно ее и взял на вооружение (1) . Смело и успешно он объединил учение Аристотеля с христианским учением и, обратив новую научную систему на службу христианству, произвел революцию в христианском богословии.
В своих величайших трудах "Сумма философии об истине католической против язычников" и "Сумма богословия" Аквинат учил, что философия и богословие, человеческая премудрость и божественное откровение немыслимы друг без друга. Хотя существование Бога можно доказать на основании природных явлений, учения о Святой Троице и воплощении Иисуса - это таинства, полученные через веру, основанную на разумном откровении. Свою систему Аквинат разработал в рамках аристотелевой науки и логики, которая выводит четкие доказательства на основании общепринятых постулатов. В результате родился метод получения знаний при помощи разума - на основании философских аксиом в науке и библейских откровений в богословии. В этом синтезе наука и философия слились с богословием в единую систему, в которой, по сути, не было места свободным исследованиям ни в области природы, ни в области Писания.
Ряд учений Аквината после его смерти осудили, но запрет был вскоре снят, и в XVI веке его философия стала официальной философией католической церкви. Аристотель и Библия настолько сроднились в этом средневековом синтезе, что любые нападки на аристотелеву астрономию или физику казались выпадами против библейского откровения. "Брак" аристотелевой философии с христианским богословием и породил множество "домашних" ссор, которые вылились в научную революцию. Образно говоря, в этом браке родились дети, которым очень не нравился их родной дом.
Аристотелева наука выделяла четыре причины существования каждого природного явления: формальную (замысел), конечную (цель), материальную (пассивный материал) и движущую (субъект, внесший изменения). Но главными в этом методе были все же первые две причины - замысел и цель, высшее назначение явления. Например, почему растут желуди? Чтобы потом стать дубом. Поведение всякой твари продиктовано сутью ее естества и ее целями. Характер всякой перемены можно выразить следующим образом: нечто, потенциально заложенное в объекте, превращается в реально существующее. Сама вселенная движется к своей конечной высшей цели. Поэтому наука Аристотеля не ставила своей целью подробно, шаг за шагом, описать процессы изменений. Категории, которыми ученый пользовался, чтобы объяснить природные явления, - это суть и потенциально заложенная в предмете идея, а вовсе не масса и сила, связанные в пространстве и времени действием определенных законов.
В средние века поиски смысла основывались на идее о том, что у всякого предмета есть свое место в космической иерархии, ибо вселенная - это творение Бога, при сотворении мира поставившего перед ней определенные цели. В рамках всеобъемлющей системы Аристотеля наука пользовалась скорее дедуктивным (от общего к частному), чем индуктивным (от частного к общему) методом. Философы-естествоиспытатели разрабатывали логические связи между явлениями вместо того чтобы экспериментальным путем искать механизмы этих явлений. Для них высшее "Зачем?" каждого из частей целого было гораздо важнее, чем непосредственное "Как?", относящееся к действию этих частей. Природа виделась организмом, развивающим заложенный в нем потенциал, в то время как при Ньютоне она предстала машиной.
Современная наука
Если в средние века наука интересовалась, в основном, целями природных явлений, то новая наука проявила интерес к процессу, результату или механизму явления. Ее язык складывался уже не из словесных силлогизмов, а из математических формул. Количественные измерения скорости, массы и времени; расчеты, построенные на наблюдениях и экспериментах; описание явлений общими математическими формулами - вот на чем строилась новая наука. Она, наконец-то, освободилась от довлевших над ней философии и богословия. Коперник, занимаясь наблюдениями за небесными телами, обладал развитым воображением и смелостью, чтобы по-новому взглянуть на Солнечную систему. Будучи недовольным птолемеевой системой мира и понятием экванта, он математически вывел гелиоцентрическую модель мира. В результате новая система с точки зрения математики оказалась значительно проще: стало ясно, в каких отношениях находятся между собой расстояние планет от Солнца и период их обращения вокруг светила. Кеплер имел в своем распоряжении очень точные наблюдения Тихо Браге. Приложив к этому "хаосу" данных свой математический гений, он не успокоился, пока не увидел, что эти данные полностью согласуются с теорией эллиптических орбит. Коперник и Кеплер заменили геоцентрическую систему мира на гелиоцентрическую, обосновав свои взгляды математическими выкладками, но не ставили перед собой задачи объяснить замысел вселенной или цели ее существования.
Галилею и Ньютону осталось лишь отточить рабочие связи между математикой и опытом. В главе 4 говорилось, что Гали лей стремился понять природу, изучая ее геометрические структуры, тем не менее, он всегда искал экспериментальное подтверждение своим математическим расчетам и не раз подчеркивал, что разгадать тайны природы - задача крайне трудная. В его подходе гипотезы сочетались с математическими выкладками и экспериментами. Галилей говорил, что начинать всегда следует с поиска непосредственных, а не отдаленных причин явления, что нужно вырабатывать такую гипотезу, которую можно проверить, и формулировать только те теории, которые полезны для прогнозирования природных явлений.
Научный метод Ньютона также строился на математике и наблюдении. Непревзойденный математик, он был и прекрасным экспериментатором. Ньютон изобрел и использовал интегральное и дифференциальное исчисления. Он проводил остроумнейшие эксперименты в области механики, оптики, химии, старался с помощью математики объяснить природные явления, основываясь на данных экспериментов и наблюдений. Открыв закон всемирного тяготения, он смешал теорию, наблюдения и расчеты (ретродуктивный метод), заставив математическую модель непрерывно взаимодействовать с природными реалиями.
Несмотря на то, что единым законом тяготения ему удалось объяснить движение как земных, так и небесных тел, он неоднократно подвергался жесткой критике. Европейские ученые, такие как Гюйгенс и Лейбниц, обвиняли его в том, что он не объяснил механизма гравитации. На это Ньютон отвечал:
"Наша цель - лишь выявить количество и свойства силы (притяжения) на основании явлений (данных) и применить то, что мы обнаружили в простейших случаях, в виде общего принципа, чтобы можно было математически оценить последствия действия этих сил в более сложных случаях... Мы говорим "математически", чтобы избежать каких бы то ни было вопросов о природе или качественных характеристиках силы (притяжения)" (2) . Ньютон особо подчеркивал слово "математически", чтобы показать: его наука занимается количественными, а не качественными характеристиками силы, формулируя законы, которые описывают лишь механизм действия природных сил. Ему было достаточно знать, что гравитация "действительно существует, и этого явления достаточно, чтобы объяснить движение небесных тел и вод во время приливов". Он не знал причин данного явления, а потому и "не сочинял гипотез", т. е. не делал никаких предположений относительно сути этих сил. Важно отметить, что в последующие три столетия так и не удалось найти удовлетворительного объяснения явлению гравитации, хотя механизм его хорошо изучен и широко применяется на практике.
Научные открытия
Рассказ о современном научном методе коснулся того, как именно формулируются научные законы. Каким инструментарием пользуется ученый, чтобы выдвинуть новую гипотезу? Ответ на этот вопрос гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд.
Коротко говоря, последователи Аристотеля, жившие во времена Галилея, пользовались дедуктивным методом, т.е. логически выводили частные принципы на основании общих правил. Сам Аристотель был великим наблюдателем, но главной целью науки считал поиск высших форм или идей, на основании которых можно было бы объяснить отдельные явления природы. Через две тысячи лет его ученики напрочь забыли об экспериментах, ибо старались все объяснения явлениям природы давать на основании чистой логики.
Другая сторона монеты - индуктивный метод. Он начинается с наблюдения, данные которого затем суммируются и обобщаются. Горячим сторонником этого метода был Фрэнсис Бэкон (1561-1626 гг.), лорд-канцлер Англии, который критиковал метод Аристотеля, считая, что нельзя делать научные выводы без наблюдения и эксперимента. Он был уверен, что движение вперед требует поисков новых принципов и методов, а вовсе не возврата к античным авторитетам. Бэкон пропагандировал индуктивный метод - метод наблюдений и призывал экспериментаторов, работающих в разных областях науки, объединиться, чтобы оказывать друг другу моральную поддержку. Кроме того, он указывал, что для правильной постановки эксперимента важна должная организация, хотя сам не имел нужных способностей и познаний в математике. Он считал, что свершение открытий может быть рутинным автоматическим процессом, который выполняется человеком, "будто машиной". Этот взгляд вряд ли отражает истинную суть работы ученого, но он приобрел широкую популярность (3) . Бэкон не совершил особых практических открытий, а его сочинения стали чем-то вроде программы борьбы с методами Аристотеля.
Великие открытия, о которых мы говорили в этой книге, не были сделаны на основании чисто индуктивного или чисто дедуктивного метода. Скорее, они появились в процессе ретродукции и абдукции, требующих тесного взаимодействия между гипотезой и наблюдением - необходимости проверки, насколько данные соответствуют объяснению явления, изменения объяснения, а потом повторной сверки его с данными экспериментов; лишь тогда станет ясно, имеет ли теория экспериментальное подтверждение (4) . Например, Галилей затратил 34 года на то, чтобы окончательно убедиться в правоте своей гипотезы о постоянной ускорения.
Обычно ученые берут за основу существующую теорию, "господствующую парадигму", которая перестала соответствовать хотя бы части экспериментальных данных. Потом строят новую гипотезу, зачастую основываясь лишь на интуиции, и проверяют ее на соответствие имеющимся результатам наблюдений или новым данным, полученным в ходе тщательно поставленных экспериментов. Важная черта любой гипотезы
-. то, насколько она может прогнозировать последствия того или иного события или явления. Ученые наблюдают не так называемые "чистые" факты, а факты, ориентированные на теорию. Первоначальная гипотеза определяет, какие из данных важны для исследователя, а какие - нет, и с учетом этого составляется программа опытов и наблюдений. Потом через ее призму оценивают результаты наблюдений.
Порой, чтобы сделать научное открытие, достаточно по-новому взглянуть на уже известные данные - "перетолковать" и перекомпоновать их (5) . Благодаря методу ретродукции может появиться на свет новая остроумная идея. Если же нет, то приходится "начинать от печки": смотреть, правильно ли выполнены эксперименты, достаточно ли собрано материалов, можно ли рассматривать ту или иную грань явления в отрыве от остальных.
История показывает, что новые теории возникали по-разному. Принимая ванну, Архимед додумался, как выяснить наличие примесей в королевской золотой короне: он вдруг понял, что на тело, погруженное в жидкость, действует выталкивающая сила, равная весу вытесненной жидкости. По легенде, он обнаженным выскочил на улицу с криками "Эврика!" ("Нашел!"). А вот Кеплер более пяти лет трудился, как одержимый, над результатами наблюдений Тихо Браге, пока, наконец, в его системе мира не появились орбиты эллиптической формы (6) . Существует определенная логика, с помощью которой можно проверить правильность научных законов, но нет такой логики, которая помогла бы их открыть! Тем не менее, какими бы путями ни пришел к открытию ученый, открытие обязательно следует облечь в математическую форму и проверить экспериментальным путем.
Научная революция по сути своей повторяет процесс открытия, только в более широком масштабе. Томас Кун описал черты и ход этой революции. Он бросает вызов традиционной научной концепции "перехода количественных изменений в качественные" - процессу постепенного накопления фактов, теорий и методов. Он считает, что на ранних этапах развития науки шла непрерывная конкурентная борьба между различными взглядами на природу (способами видения мира и места науки в нем) в сочетании с действием произвольного фактора - роли личности и исторических событий.
Результат научной революции - замена одной общепризнанной научной теории другой. Возникают новые проблемы вносящие коррективы в представления о мире, в рамках которого ведутся научные исследования. Кюн называет новое мировоззрение парадигмой и дает две его четкие характеристики: "она должна быть достаточно новой, чтобы привлечь довольно большую группу приверженцев, показав им несостоятельность других направлений научных изысканий.., и быть достаточно открытой, чтобы в ее рамках ученые могли решать вновь возникающие проблемы" (7) . В пример можно привести "Физику" Аристотеля, "Альмагест" Птолемея, "Начала" Ньютона (книги "Об обращении небесных сфер" Коперника, "Новая астрономия" Кеплера, "Диалог" Галилея приготовили путь для появления последней работы). Парадигма включает закон, теорию, практическое приложение, научный инструментарий и дает схему будущих научных исследований.
Кюн использует термин "новая наука", чтобы дать определение действиям тех, кто основывают свой труд на общепринятых парадигмах и правилах, определенных принципах практических исследований. Большинство научных исследований - это обычная наука, действующая в рамках парадигмы, чтобы разрешить загадки и головоломки, поставленные этой парадигмой. Кто не хочет или не может вести работу в рамках господствующей парадигмы, должен действовать в одиночку или присоединиться к какой-либо другой группе ученых. Такие одиночки могут стать зачинателями новой научной революции, которая вовсе не сводится к накоплению теорий. Революция - это новое видение мира, полный разрыв со старым мировоззрением.
Но пусть слова о разрыве со старым не сбивают нас с толку всегда останутся определенные элементы, которые переходят из одного мировоззрения в другое. Новая работа строится на достижениях прошлого и часто вбирает их. Например, когда принимают новую теорию, подобную физике поля Эйнштейна, то старую теорию - классическую физику Ньютона - тоже не сбрасывают со счетов. Ньютоновская теория абсолютно правильно описывает природу, за исключением "слишком малых" и "слишком быстродвижущихся" тел. Мы до сих пор черпаем знания о механике, звуке, свете, магнитных полях и электричестве из классической физики. Зачастую старая научная теория занимает очень прочные позиции на своем уровне и, оставаясь верной для ограниченного круга явлений, имеет четкое практическое применение. Подобная преемственность позволяет говорить о непрерывности развития науки несмотря на то, что ей приходится периодически рвать со "старым" (8) .
Теперь стало совершенно ясно: сила новой науки - в количественном подходе к природе. Она измеряет и высчитывает, чтобы дать математическое описание механизмам вселенной. В отличие от науки Аристотеля, новую науку не заботят вопросы о смысле и цели, а научный метод и его достижения уже не находятся во власти философии или богословия. Поэтому наука больше не имеет права давать заключения о смысле и цели жизни.
"Это, в свою очередь, порождает исчезновение - или насильственное вытеснение - из научной мысли всяческих соображений о ценности, совершенстве, гармонии, смысле и цели... Все формальные и высшие причины - аристотелевские методы толкования событий - уходят в небытие или же отторгаются новой наукой, а на смену им приходят материальные и точные определения" (9) , Этот факт, который неоднократно отмечали выдающиеся ученые (такие как Эйнштейн), очень часто упускают из виду, Ряд ученых и вовсе не проводит разграничительной черты между своими научными открытиями и философскими или религиозными воззрениями. Совершенно очевидно: четверо ученых, о которых мы говорили выше, имели определенные философские воззрения, но никогда не смешивали естественно-научные и философские вопросы. Более того, они считали, что их научные открытия - это лишь один из возможных взглядов на природу, и не старались объяснить суть природы и все механизмы ее действия. Последователи Ньютона, которые в XVIII веке создали целую философскую систему на основании его механической модели вселенной, шли вразрез с его взглядами на вопрос о соотношении науки и философии.
Научная революция освободила науку от довлеющего господства философии. Галилей проиграл бой: он не смог убедить церковь не вмешиваться в научные споры. Но, в конечном итоге, именно его взгляды взяли верх. К сожалению, в пылу сражений между креационизмом и теорией эволюции об этом уроке сегодня забывают (см. главу 12).
Но несмотря на то, что наука освободилась от господства философии и богословия, она не стала абсолютно непредвзятой и объективной.
Предвзятость науки
Миф о непредвзятости и объективности науки, широко бытовавший в XVIII и XIX веках, давно развеян, хотя многие по-прежнему видят науку в ореоле непогрешимости. У ученых есть свои профессиональные философские предубеждения, без которых они просто не могут работать, но, кроме того, у каждого из них есть и личный субъективный набор ценностей и целей.
Ученые-практики редко задумываются о том, какие предубеждения сопутствуют их труду. Тем не менее, есть ряд философских принципов, которые разделяют все члены научного сообщества. Это их "символ веры", без которого сообщество просто распадется. Ряд положений (1 и 2) - это предубеждения, свойственные всем видам научной деятельности; другие (3 и 4) - методологические принципы, а третьи (5 и 6) можно назвать нравственными или общественными принципами, без которых наука не может существовать в обществе.
1. Порядок в природе. В природе существует глубинный порядок, выражающийся в определенных схемах и закономерностях, которые можно обнаружить научными методами. Подобные знания поддаются открытию, человеческий разум в состоянии их yсвоить, хотя существуют неисчислимые варианты этих схем.
2. Единообразие природы. Силы природы единообразно действуют в пространстве и времени. То, что происходит в одной лаборатории, происходит во всех странах во всем мире (и происходило в прошлом) при соблюдении тождественных условий.
3. Достоверность чувственного восприятия. Достоверные данные можно получить путем чувственного восприятия или с помощью инструментов, расширяющих поле чувственного восприятия (например, термометров, вольтметров и т.д.).
4. Простота. Если существуют две теории или два объяснения, соответствующие данным наблюдений, то предпочтение отдается наиболее простой (простому). Например, хотя теория Коперника не более четко, чем теория Птолемея, объясняла данные наблюдений, не лучше прогнозировала небесные явления, она была математически проще. Предпочтение отдали именно ей, потому что она объясняла данные наблюдений по менее сложной схеме.
5. Нравственная ответственность. Все ученые обязаны честно заявлять о результатах своих экспериментов, чтобы другие могли воспользоваться их научными данными и использовать их в своих научных открытиях.
6. Единодушное одобрение. Все ученые мира, занимающиеся научными исследованиями по одному вопросу, использующие сходные методику и оборудование, проверяют результаты исследований друг друга, чтобы признать их относительно объективными. Признание основывается на информации о компетентности экспертов - группы подготовленных, квалифицированных наблюдателей.
Существует несколько общепризнанных характеристик вселенной, которые делают возможным само существование научных исследований (10) . Наблюдаемая действительность реально существует, т.е. она существует независимо от наблюдателя. Отдельные объекты действительности образуют единое целое и находятся в постоянном взаимодействии друг с другом. Кроме того, совершенно не важно, в какой форме существует вселенная, достаточно знать, что она может быть в од ной из нескольких возможных форм. Таким образом, наука ищет схемы и закономерности, исследуя вселенную как таковую, проверяя гипотезы и модели путем экспериментов.
Наука не может рассказать нам, почему существует столь реальная и разумно устроенная вселенная. Все перечисленные выше положения приняты учеными лишь для того, чтобы вести исследования. Но связь подобных верований (как исторически, так и философски) с библейской доктриной сотворения мира непосредственно указывает на роль христианства в научной революции.
Христианство и новая наука
Миф о том, что Галилей был противником церкви, был создан, чтобы показать мнимое противоречие между наукой и христианством, а в XIX веке его сильно раздули. В 1896 году Эндрю Уайт, основатель и первый президент Университета Корнеля, опубликовал двухтомный труд под названием "История борьбы науки с богословием". Подобно Галилею, автор предложил современникам полемическое, острое и порой саркастическое произведение. Книга Уайта стала классической и в 1960 году была переиздана, причем издатели охарактеризовали ее как "полный и монументальный исторический труд о важнейшем из конфликтов в истории человечества".
В главе, посвященной астрономии, Уайт описывает "травлю Галилея" - нарастающий конфликт. Он обвиняет церковь в том, что она использовала всевозможные средства, чтобы сломить ученого. "На научные поля боя вышла тяжелая артиллерия". В конце концов, Галилей был побежден, и с тех пор "в каждом поколении церковь выдвигала против ученого все новые и новые обвинения, стремясь очернить саму память о Галилее" (11) . Подобные сочинения больше никто не пишет, но тезис Уайта продолжает жить в научных и популярных изданиях. Об отношениях между наукой и христианством обычно говорят как об отношениях конфликтных и враждебных. Но при этом забывают, что враждебность возникла из-за новых философских течений XVIII и XIX веков, а не из-за того, что христианство чем-то мешало величайшим научным умам современности.
Несколько примеров показывают, что христианство является, скорее, младшим союзником науки, чем ее врагом. Во-первых, наука развивалась в рамках общества, господствующей философией в котором был христианский теизм. Библейское откровение показывает нам Бога, характер Которого неизменен, Который творит мир по определенному плану или схеме. Вера в то, что вся действительность имеет внутренний порядок, а потому разумна и предсказуема, - это основа всякой разумной научной деятельности (12) .
Во-вторых, концепция о познаваемости природы также имеет христианские корни. Вся упорядоченная вселенная была создана Богом и управляется Им. Эта мысль четко выражена в трудах Ньютона. Концепция о познаваемости природы базируется на библейском учении о сотворении мира и стала тем основанием, на котором покоится эмпирическая наука (13) . Другими словами, природу невозможно понять через свойственные ей внутренние принципы. Условия познания - наблюдение и эксперимент. Мир такой, какой он есть, а не такой, каким мы его себе представляем. Вселенная возникла в результате свободного Божьего волеизъявления. Она такая, какой ее создал Бог: изменчивая, структурно не замкнутая, но упорядоченная. В ней всегда есть что-то, чего мы не можем увидеть или понять (14) . Отсюда - удивительное естество вселенной, неожиданные повороты в построении научных теорий.
Наука - это вечный путешественник, который так никогда и не достигает места назначения. Научные знания, даже познания, относящиеся лишь к небольшому объему реальности, никогда не станут исчерпывающими и полными. Ученые способны лишь частично познать проблему и приобретают представление об истине, продолжая свое нескончаемое исследование вселенной. Ученые, о которых мы говорили, были твердо убеждены, что их теории - это не просто плод математического воображения, способ увязки данных, а истинные описания материального мира, сотворенного Богом.
Все четыре вождя научной революции были христианами, как и многие другие ученые - Бэкон, Бойль, Паскаль и Рэй. Им и в голову не приходило, что их научные исследования открытия могут противоречить христианской вере! Напротив свой труд исследователя они считали своей священной обязанностью и большой честью для себя. Из всех четырех только Галилей вступил в конфликт с церковными властями, но борьба Галилея была порождена упорством научной оппозиции, а неуживчивый характер ученого и политическая ситуация лишь осложнили дело. Дело Галилея было, скорее, исключением из правила, чем классическим примером неизбежного конфликта между наукой и богословием.
И, наконец, в противовес широко распространенному заблуждению, протестантская Реформация внесла неоценимый вклад в развитие новой науки. Богословские взгляды европейских реформаторов на науку вполне позитивны. Жан Кальвин писал: "Если считать Дух Божий единственным источником истины, то мы не имеем права ни отрицать саму истину, ни пренебрегать явленной нам истиной, если только не желаем проявить непочтение к Духу Божьему" (15) . И еще. "Ибо знание астрономии не только приятно, но и полезно. Нельзя отрицать, что эта наука являет поразительную Божью мудрость" (16) . Тем не менее, и Кальвин, и Мартин Лютер считали: излишняя увлеченность науками может отвлечь внимание от Творца и у людей создастся впечатление, что природные явления неподконтрольны Богу.
Кальвин и Лютер, как и большинство астрономов, живших после Коперника, принимали птолемееву систему. Но они не связывали своих богословских воззрений с существовавшей тогда космологией. Использование библейских текстов в защиту тех или иных астрономических теорий - это более позднее изобретение. Единственную фразу, сказанную Лютером о Копернике, обычно вырывают из контекста и представляют в совершенно ложном свете. Один из студентов, обучавшихся у Лютера, делал заметки во время разговоров за ужином. Он в "Застольных беседах" в июне 1539 года написал, что тему о Копернике Лютер отверг словами: "Глупец, он ставит всю астрономию с ног на голову" (17) . Вполне возможно, что реформа-Ор сказал нечто подобное, но этих слов нет в записях другого присутствовавшего там лица. Эти слова о Копернике появилась в печати лишь в 1566 году. Подобное походя сделанное замечание, которое стали приписывать Лютеру через 20 лет после его смерти, вряд ли является свидетельством его борьбы против новой астрономии, как об этом пишут многие книги по истории науки.
В XVII веке обстановка в Англии была совершенно иной. Что бы там ни казалось историкам, на острове и речи не шло о конфликте между наукой и религией. Напротив, считалось, что они оказывают друг на друга благотворное влияние. Основные протестантские течения приняли новую науку, построенную на традиционной христианской философии, а ученые разрабатывали механистические материальные взгляды на природу. Пуритане немало сделали для становления ньютоновской науки, открыв ей двери многих университетов. Следуя библейской традиции, требовавшей уважения к ручному труду, осуществляемому во славу Господа, механике и экспериментаторству открыли широкую дорогу. Еще до Ньютона пуританские мыслители приняли коперниковскую систему мира, что произошло как в Старой, так и в Новой Англии. К концу XVII столетия именно пуритане составляли большую часть членов Лондонского Королевского общества (18) .
Интеллектуальные перемены редко происходят в разуме тех, кто не имеют контакта с повседневной действительностью. Ученые и богословы трудились в условиях новой нестабильной экономики, непредвиденных политических перемен. "Начиная с 1890-х годов, на протяжении века ньютоновская наука была интеллектуальным базисом уникальной разновидности европейского протестантизма, существовавшей на фоне стремительно растущего промышленного общества и особенно подходившей для поддержки политической стабильности и проявлявшей беспрецедентную религиозную терпимость" (19) .
Пока мы говорили о развитии новой науки, о пути, который она прошла от Аристотеля до Ньютона к радикально новому представлению о материальном мире. В следующем разделе книги мы рассмотрим библейское учение о природе, расскажем, как библейское видение материального мира связано с научным подходом.
Часть II. Библейский взгляд на мир
Глава 8. Толкование Библии
"Говоривший через них Дух Божий решил не рассказывать людям о небесах: это знание не могло принести спасения" БЛАЖЕННЫЙ АВГУСТИН
Уже сотни лет христиане признают существование двух Божьих книг: Библии и книги Божьих дел - природы. В первой рассказано о судьбе человечества и пути спасения. Вторая показывает схему тварного мира, которую исследует наука. Четкое разграничение предметов науки и богословия помогает избежать ненужных конфликтов между ними. В 1605 году Фрэнсис Бэкон писал: "Пусть же никто не думает и не полагает, что человек может слишком далеко зайти в своих поисках, слишком хорошо изучить книгу Божьего Слова или книгу Божьих свершений, богословие или философию... (Нам не следует) в неразумии своем смешивать или объединять эти две области знаний" (1) .
В первой части этой книги мы говорили о возникновении современной науки, изучающей наблюдаемые явления - те, которые можно измерить и выразить математическими фор. мулами. Теперь поговорим о Библии. Она касается прежде всего истории человечества, ибо в истории Бог являет Себя и Свои замыслы. Тем не менее, в Писании можно найти и учение о мироздании, хотя говорится о нем с иных позиций, чем его рассматривает наука. В главах 8-10 мы остановимся на библейском взгляде на природу, перечислим ряд принципов толкования Библии, затронем проблему чудес и научных законов и проанализируем повествование о сотворении мира из главы 1 книги Бытия.
Кому-то Библия кажется очень старомодной книгой. Но, если правильно ее уразуметь, станет ясно: библейская весть имеет непосредственное отношение к науке и технике сегодняшнего дня. Она отвечает на острые вопросы о смысле, сути и целях жизни, т.е на те вопросы, на которые не дает ответа современная наука.
Библейское откровение
Главное действующее лицо Ветхого Завета - пророк, а не философ. В отличие от современного ученого, который должен обладать острым умом и серьезной подготовкой, библейскому пророку подобные качества не были нужны. Он мог быть вождем, воспитанным при царском дворе (Моисей), талантливым писателем (Исайя) или пастухом и собирателем сикоморы. Их объединяло одно - они получили слово от Бога, Который решил поговорить со Своим народом. Потому-то так часто в Библии повторяется: "и было слово Божье к...".
О роли пророка говорят и два новозаветных автора: "Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках" (Евр. 1:1);
"Зная прежде всего то, что никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою. Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божий человеки, будучи движимы Духом Святым" (2 Пет. 1:20-21).
Пророчество может прозвучать лишь по Божьей инициативе и Божьей властью. В этом главное различие между библейскими пророками и современными учеными, которые ведут научные исследования по собственной инициативе, а научное сообщество принимает их работы исходя из того, насколько авторитетен данный ученый.
Наиболее распространенное значение слова "пророчество" - "предсказание будущего", но в Библии у него несколько другой оттенок. Во-первых, пророки были религиозными и общественными реформаторами своего времени. Они возвещали о недовольстве Бога идолопоклонством народа, социальной несправедливостью, экономическим гнетом. Пророческое слово всегда звало к покаянию, призывало оставить неправедные пути и встать на путь поклонения истинному Богу. Время от времени пророчество включало и элементы предсказания будущего - обычно оно предсказывало наказание тем, кто не оставляют своих злых путей. Но каково бы ни было пророчество, власть пророка никогда не основывалась на его собственных способностях и даре предвидения, а исходила от Бога, Чье слово он и возглашал.
Через пророков Бог являл Себя и Свои замыслы тварному миру. В Библии записаны пророчества о Боге, людях и природе и их взаимодействии. Главное в откровении - слово. Оно - символ общения. Слово произносится, а затем переносится на бумагу. Письменное слово - Священное Писание - хранят и передают из поколения в поколение.
Но откровение Бога может быть облечено не только в словесную форму. Будучи Господом и Судьей человечества, Бог являет Себя в Своих деяниях: Он несет суд и милость. Действие и слово, событие и его истолкование составляют библейское откровение, имеющее прочные исторические корни (2) . С одной стороны, действие без истолкования может показаться неясным - о его смысле можно будет лишь догадываться. Также слова, взятые в отрыве от действия, кажутся слишком далекими от жизни и реальности. А вот сочетание Божьих деяний и пророческого слова являет нам Божий характер и Его замыслы: отвечает на все "Кто?" и "Зачем?", возникающие в тварном мире.
Бог и история человечества
Осмысленное откровение, которое посылает Бог Своему народу, истолковать все же не очень просто. Иисус учил, что "Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине" (Ин. 4:24). Апостол Павел писал, что Бог -"единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может" (1 Тим. 6:16). Израильтянам было запрещено делать какие-либо изображения Бога и поклоняться им. Как же нам понять Того, Кто есть дух, Кого нельзя увидеть, к Которому нельзя приступить?
Чтобы явить Себя, Бог использует принцип аналогии -сходства предметов по каким-либо свойствам, которые по другим свойствам несравнимы. (Аналогия сущего - один из основных принципов католической схоластики, который обосновывает возможность познания бытия Бога из бытия сотворенного мира). "Бог выбирает те элементы нашего бытия или языка, которые могут послужить аналогиями истины о Его бытии и проявлениях Его естества" (3) . Другими словами, Бог использует определенную схему - набор аналогий, почерпнутых из привычных нам ситуаций (4) . (Тот же метод использует и наука. Например, для того, чтобы объяснить поведение молекул газа, которые слишком малы, чтобы их разглядеть, физики используют модель или аналогию с бильярдными шарами, сталкивающимися друг с другом. Хотя молекулы - это вовсе не миниатюрные шары, они движутся и взаимодействуют друг с другом подобным образом - см. главу 9).
В библейском откровении главная модель Бога - это личность. Аналогии же называются антропоморфизмами, ибо обрисовывают Божьи действия наподобие человеческих. Поэтому Ветхий Завет показывает Бога, говорящим со Своим народом, видящим их грехи, слышащим их стенания, сражающимся в битве на их стороне.
Чтобы понять суть, которую призвана выразить модель, нужно уметь отделять элементы, соответствующие действительности (поведение сталкивающихся шаров), от элементов, которые действительности не соответствуют (например, их цвет). Использованные в Библии сравнения говорят о том, что Бог печется о Своем народе, действует во благо его, а вовсе не о том, что у Него есть ноги, глаза, уши или руки. Библия показывает, что Богу свойственны человеческие чувства - любовь, гнев, ревность. Сравнение Бога с человеком, за которое современные ученые столь часто обвиняют Библию в примитивизме (хотя признают аналогию бильярдного шара и молекулы), - это очень живая и сильная аналогия, ибо во все века и во всех уголках земли именно благодаря ей люди познавали Бога. Очень часто в качестве библейской модели используется определенная государственная должность, с которой сравнивается положение Бога (правитель, судья, хозяин, отец). Этот прием также призван явить нам некоторые свойства Творца. В отличие от научных моделей, подобные сравнения (например, "Господь - пастырь мой") имеют и конкретную эмоциональную окраску. Они влияют на отношение к Нему людей, на их поступки. Слово становится действием, когда читатель чувствует себя соучастником событий.
Конечно, когда стараешься создать модель Бога, существует и какая-то опасность: главное - не воспринимать сравнений буквально, т. е. не нужно отождествлять сравнение с изображаемой реальностью. Запрет создавать изображения Бога - это более чем запрет идолопоклонства. Он основан на твердой уверенности в том, что Бог - это дух, и невозможно изобразить Его в материальном виде. Он всегда выше нашего понимания. "Мои мысли - не ваши мысли, ни ваши пути - пути Мои"" (Ис. 55:8). В Библии много метафор еще и потому, что все они в чем-то исправляют и дополняют друг друга (5) .
Высшая модель Бога в Библии - это Иисус Христос. Он - живое Слово, которое являет нам характер и замыслы Бога.
"В начале было Слово... и Слово стало плотию и обитало с нами" (Ин. 1:1,14).
"В последние дни сии говорил нам в Сыне... Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его..." (Евр. 1:2-3). Христос - величайший Поступок Бога и Его Слово. Его можно познать через Его жизнь, служение целителя, учение. Кульминация Евангелий - это смерть, воскресение и вознесение Христа. Это кульминация истории об искуплении. Апостолы рассказывали об этих событиях, раскрывая их смысл. Их весть - это не добрый совет, а именно Благая весть: "Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был и что воскрес в третий день, по Писанию" (1 Кор. 15:3-4). Беда человечества не в том, что мы не знаем, что такое хорошо и что такое плохо (этому можно научить!), а в том, что мы восстали против Бога и теперь не можем обойтись без искупления и примирения. Суть христианства - весть о Божьей любви и милости во Христе. Бог призывает нас покаяться, уверовать и жить по-новому.
Библия отражает линейный непрерывный взгляд на историю человечества, у которой есть конечная цель и которая разворачивается по определенному замыслу. Начинается история с Адама и Евы, течет до Нового Завета во Иисусе Христе и заканчивается вселенским Божьим Царством. В отличие от представления древних греков о повторяющихся циклах в истории человечества, ни один из которых не имеет особой, лишь ему свойственной значимости, библейская история состоит из уникальных решающих событий, ведущих к исполнению высшей цели. Больше половины Ветхого Завета - историческое повествование, хроника событий, свершившихся в жизни людей, семей, племен и народов. В Новом Завете, Евангелиях и Деяниях сохраняется приблизительно та же пропорция. В других книгах содержится богословское истолкование истории в письмах отдельным людям или церквям. Бог являет Свой характер и Свои замыслы через историю. В этом смысле археология и история во многом подтвердили достоверность библейских хроник (6) .
Толкование Библии
Чтобы будущие поколения могли услышать устное Божье Слово, оно стало письменным. И это имеет ряд преимуществ. Во-первых, библейская весть обрела долговечность: ей уже не страшна чья-то слабая память. Она может сохраниться на долгое время. Во-вторых, весть приобрела законченность и упорядоченность, которой не отличаются другие формы передачи информации. И, в-третьих, письменному тексту легко разойтись по всему свету - его можно перевести и перепечатать.
Бог явил Свой характер и замыслы через пророков, Он же вел священнописателей в написании текста пророчеств. В одном из писем апостол Павел писал своему более молодому коллеге: "Притом же ты из детства знаешь священные писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса. Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен" (2 Тим. 3:15-17).
В этих словах прослеживаются две важные мысли. Во-первых, не только автор вдохновлен Богом, но и сами Писания богодухновенны. Подобная доктрина вовсе не подразумевает "механического письма", так как каждый из священнописателей выражается лишь ему присущим языком и стилем. Нам не сказано, как Бог сделал это, но можно быть уверенными: Он оказал влияние на сам процесс записи откровения, чтобы весть сохранила свое первоначальное значение. Слово Божье облечено в слова человеческие. Они точно передают мысли Бога - как ноты, записанные композитором, передают его музыку; как формулы, выведенные ученым, являются воплощением его теории. В обоих случаях, зная смысл использованных символов, мы понимаем суть того, что они призваны отразить.
Важна и вторая мысль. Здесь говорится, для чего нам дана Библия. Павел выделяет две причины: 1) мы должны понять библейскую весть, чтобы обрести спасение; 2) она наставляет нас, чтобы мы жили благой жизнью. В Писании собрано учение (доктрина), которое полезно для "научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности". И Библия на протяжении столетий считается высшим авторитетом в делах веры и нравственности. В символе веры, используемом InterVarsity Christian Fellowship, есть слова о том, что Библия "уникальна, является высшим авторитетом, богодухновенна и абсолютно достоверна" (7) . Важно помнить, что все эти свойства и говорят о "назначении Писания" (8) . К сожалению, во времена Галилея считали, что библейский авторитет, его непогрешимость распространяются и на науку.
Если же воспринимать Библию именно так, как мы говорили выше, то неизбежно встает вопрос об ее истолковании. Как же нам понять ту ее суть, в которую следует безоговорочно верить? В написании Библии принимало участие множество авторов. На протяжении полутора тысяч лет они писали ее при разнообразнейших обстоятельствах. Причем каждый из священнописателей по-своему выражал мысль и говорил присущим только ему языком, отталкиваясь от культурных установок своего времени. Итак, "как истолковать Библию и приложить ее к нашему культурному контексту?" - вот главный вопрос. Тем не менее, задача эта разрешима, если к трактованию Библии применять те же критерии, что и к освещению любого другого литературного произведения.
Процесс толкования делится на два этапа. На первом этапе мы стараемся определить, каков был изначальный смысл вести, обращенной к современникам автора. Второй этап - когда мы пытаемся понять, какое же значение имеет она сегодня для нас. Первоначально Божье Слово приходило к людям через понятные им события на понятном им языке. Мы сегодня на этом языке не говорим. Поэтому нам предстоит понять, что хотел сказать автор своим современникам. Лишь тогда мы узнаем, какова в наши дни практическая ценность этих сообщений. К сожалению, стремясь увидеть Божье вождение, мы слишком часто перескакиваем через первый этап.
Сам процесс объяснения и поиска практической сути текста называется герменевтикой. Ряд авторов предпочитает ему слово экзегетика (критический анализ) - поиск исторического значения текста, а под герменевтикой понимает второй этап - поиск практического значения найденной истины (9) .
1. Толкование. Правильная экзегетика начинается с внимательного прочтения текста и постановки верных вопросов. Во-первых, нужно вспомнить об историческом контексте. Что мы знаем о том времени, когда жили автор текста и его современники? Что мы знаем о географии их местности, политической, экономической и духовной обстановке? Какие события произошли в Израиле (или в новозаветные времена в церкви), что вызвало необходимость в подобных словах? Главный вопрос - зачем написаны данные слова? Значение первого этапа станет ясно в главе 10, когда мы будем говорить об истолковании главы 1 книги Бытия.
Во-вторых, нужно подумать о литературном контексте. Очень часто христиан спрашивают: "Следует ли понимать Библию буквально?". Ответ должен быть таким: "Иногда. В зависимости от того, к какому литературному жанру относится данный библейский текст". То, что написано обычным языком, следует воспринимать буквально, а то, что дано образными выражениями, следует и воспринимать как образы. И помните: священнописатели использовали много литературных жанров, широко применяли образный язык. Тем не менее, читатель часто забывает о различии между литературными жанрами, а смешение жанров можно найти не только в отдельных книгах, но и отрывках, причем каждый жанр следует толковать по-своему. "Чтобы донести Слово Свое до людей при всем разнообразии исторических условий, Бог использовал все возможные средства передачи речи: это историческая хроника, родословия, исторические повествования, законы, поэзия, притчи, пророческие слова, загадки, пьесы, биографические зарисовки, письма, проповеди и откровения" (10) .
Как только мы разберемся с историческим и литературным контекстом, можно переходить к третьему шагу - поиску сути отрывка (хотя на практике эти три шага могут тесно переплетаться между собой). Следует проанализировать смысл слов и отдельных фраз, грамматическую структуру предложений, абзацев и больших отрывков. Цель все та же - понять как воспринимали этот отрывок современники автора. Еще один важный принцип заключается в том, что Писание следует толковать с помощью самого Писания. Другими словами как данный отрывок или книга вписывается в Библию?
Этот процесс часто называют грамматика-историческим методом экзегетики. Хорошее толкование не претендует на уникальность, а хороший толкователь не стремиться выкопать в тексте то, чего в нем еще никто не видел. Он ищет лишь "чистый смысл" текста. Возможно, этот смысл заметит не каждый ученый, но именно такова конечная цель. И еще: хорошее толкование никогда не будет противоречить здравому смыслу.
2. Практическое значение. Следующий этап - увидеть соответствие библейского текста настоящему моменту. Как его первоначальный смысл можно перенести в современные условия? На этом этапе могут возникнуть определенные противоречия, расхождения во взглядах между толкователями. Те ученые, которые рука об руку прошли весь первый этап, могут теперь разойтись в разные стороны. Честно говоря, вопрос о методах герменевтики стал одной из главных тем на богословских дискуссиях. Существует ряд очень сложных вопросов о связи текста и с личностью толкователя (11) .
На втором этапе не следует забывать о первоначальном богословском замысле автора, ведь именно он - основа практических выводов современного толкователя. Следует отметить, что ряд ветхозаветных пророчеств стал понятен лишь в последние столетия. Тем не менее, существует опасность: главное - не вычитывать в тексте то, чего там нет и не было, не выдавать желаемое за действительное, иначе каждый читатель будет находить в отрывке свой смысл. Очень часто безумные идеи протаскивают в герменевтику через "черный ход" или через "окно", а потом заставляют их выходить через "парадную дверь", будто они полноправные обитатели Писания.
Разыгравшееся воображение толкователя, идеи, идущие вразрез с изложенными выше принципами, заполонили и первохристианскую церковь, причем во многом благодаря влиянию Александрийской школы. Александрия достигла не только высокого уровня культуры, философии и науки (глава 1), но впоследствии стала богословским и духовным центром христианства. Наиболее влиятельным из александрийских богословов был Ориген (185-254 гг. от Р.Х.) - один из величайших греческих отцов церкви, который возглавлял школу для новообращенных. Более поздние богословы писали комментарии к его сочинениям, из которых до нас дошли лишь фрагменты. Ориген одним из первых изложил Евангелие в такой форме, которая была понятна людям, выросшим в эллинском мире. Изобретательный богослов, он оказал огромное влияние на развитие библеистики. Множество комментариев к Библии основывалось именно на его методе толкования Писания. В проповедях говорили о том, что, согласно оригеновой теории, в любом библейском тексте заключены три смысловых уровня: "буквальный" (который видно), "нравственный" (что делать), "аллегорический или духовный" (чему верить).
"Писание создано при посредничестве Божьего Духа и имеет ряд смысловых уровней - то, что видно на поверку, и то, что скрыто от большинства читателей. Ибо содержание Писания - это внешнее выражение определенных таинств, отражение вещей божественных.., которые могут понять лишь те, кому дарована благодать Святого Духа - слово мудрости и слово знания" (12) .
Эта теория, отражающая платоновскую философию, помогла Оригену обнаружить "тайное учение", которое лежало глубже "чистого смысла" - знания, лежащего на поверхности (13) . Аллегорический метод дает простор игре воображения и ведет к размышлениям о драматическом, порой фантастическом смысле отрывков из библейского текста. При этом наблюдалась явная тенденция к извлечению "гностического" знания - знания для избранных, что, в свою очередь, вело к образованию группки "сверхдуховных христиан", которые "познали Божьи глубины".
В средние века добавился еще один смысловой слой. К буквальному, нравственному и духовному смысловым уровням прибавили еще и апагогический - мистический смысл, имеющий отношение к событиям будущего. Например, в любом отрывке слово "Иерусалим" может иметь четыре значения: столица Иудеи, человеческая душа, церковь и небеса (14) . Библия стала кладезем "духовных" истин для проповедей - стоило лишь дать волю воображению. Мартин Лютер горячо выступал против подобной практики. Его принцип был иным: "Не нужно нести в Библию свои идеи - их нужно черпать из нее". Хотя аллегорический метод толкования уже не пользуется успехом у христианской герменевтики, он не исчез окончательно, причем чаще всего именно он порождает все культы и ереси (15) .
Суть и значение ряда ветхозаветных пророчеств во всей полноте открылись лишь в новозаветные времена. Подобное "перетолкование" происходило в рамках конкретного библейского учения. Сегодня следует помнить об одном принципе герменевтики: для нас важнее всего тот смысл текста, который видели в нем современники автора текста. Иначе наш "корабль" уразумения Библии, лишившись карты и компаса, собьется с курса и заблудится в морях субъективизма.
Порой этот принцип применить трудно, ибо первоначальный смысл текста потерял практическое значение для современной церкви. Например, несмотря на то, что определенные элементы нравственного закона Пятикнижия (например, десять заповедей) обладают вечной ценностью, существует ряд заповедей (включая церемониальный и гражданский законы), которые были обращены лишь к Израилю - древнему теократическому обществу. В герменевтике есть концепция "прогрессивного" откровения, развивающегося на протяжении всего ветхого и нового заветов, причем одни элементы переходят из завета в завет, а другие - нет. Применение ветхозаветных примеров и учений к жизни сегодняшних христиан порой бывает затруднительным.
Что же касается нашей задачи - дать библейский взгляд на природу, - то решить ее немного проще. Наиболее сложные проблемы герменевтики касаются главной темы Библии - взаимоотношений Бога и человека, отношений людей в обществе. Кроме того, о природных явлениях Ветхий и Новый Заветы говорят на сходном языке, имеющим ряд общих черт.
Библия - о природе
Главная тема Библии - то, что происходит с человечеством, но и Ветхий, и Новый Заветы пестрят упоминаниями о природе. Дело в том, что евреи, среди которых не было великих художников или литераторов, черпали сравнения и образы, в основном, из природы.
Писание (как и книга природы) имеет свою специфику описания природных явлений. Библия пишет о природе не так, как ее описывали греки (живой божественный организм) или ньютоновская наука (существующий сам по себе механизм). Библия говорит, что тварный мир во всем зависит от Божьей воли - по Божьей воле он возник и существует (16) .
Галилей и Ньютон подчеркивали, что наука пользуется языком математики, чтобы измерять и вычислять количественные величины - массу, скорость, расстояние. Студенты, "грызущие" гранит современной науки, должны уяснить себе значение этих терминов и иметь представление об атоме, протоне, электроне, а также понятия о гипотезе, законе и теории. Лишь тогда при помощи математических уравнений они смогут объяснять механизм действия природных сил. Научные дискуссии о природе без использования "научного языка" не имеют право на существование, даже если спорят первокурсники. Изучающие Библию тоже должны не спеша усвоить ее язык, уяснить, что она говорит о природе. Итак, рассмотрим несколько основных свойств того языка, на котором Библия рассказывает о природе (17) .
1. Культурный контекст. Ветхий Завет дошел до нас на древнееврейском языке. Но одного знания языка мало - нужно помнить и об особенностях культуры древнего Израиля. Например, древнееврейские представления о времени точными не назовешь: свет и тьма (от захода до захода) определяли границы дня. По фазам луны распознавали конец и начало месяца. По сезонным природным циклам и движению звезд устанавливали начало и конец года. Так как годичное обращение Земли вокруг Солнца не укладывается в целое количество дней, то время от времени в календарь приходилось вносить поправку. Значит, в те времена люди довольствовались такими приблизительными мерами времени, которые никак не подходят для современной науки, требующей точности до долей секунды, но вполне устраивали их. Ясно одно: образ жизни древних не пострадал от того, что они менее точно, чем мы, измеряли время.
Другим примером может послужить математика. В древнем Израиле числа порой заменяли словами "мало", "несколько" и "много". "Три" значило "мало", "десять" - несколько, "сорок" - много, "семьдесят" - большое, но неопределенное число: подобно нам, библейские авторы любили округлять числа.
Названия внутренних органов - "сердце", "печень", "внутренности" - порой рассказывали о чувствах автора. С точки зрения современной психологии или физиологии, подобные сравнения не имеют смысла. Тем не менее, мы по-прежнему пользуемся этими "примитивными" образами. Даже врач-кардиолог может сказать, что сердце его разбито смертью ребенка. 2. Разговорный язык. О природе Библия говорит, скорее, разговорным, чем научным, языком. Это тот язык, на котором каждый день говорили простые люди. Новый Завет тоже написан не на классическом греческом языке 350 г. до Р.Х. (и вовсе не на особом греческом "языке Святого Духа", как полагали еще век назад). Он написан на "койне" - том греческом, на котором в I веке говорили на рынках и улицах. Сходство между классическим греческим и койне приблизительно такое же, как между современным русским и русским времен Иоанна Грозного. Библия - это книга для людей всех времен, а потому язык, которым она говорит, должен быть понятен всем.
Научный и разговорный языки служат разным целям. Например, философ или ученый использует научные термины для того, чтобы общаться с коллегами, писать статьи в научные журналы, но в повседневной жизни пользуется разговорным языком. Так что неразумно толковать разговорный библейский язык по правилам научного языка. Столь же неразумно искать в Библии скрытые отголоски современных научных споров. Святой Дух вовсе не намеревался вдохновлять священнописателей на подобные темы.
Жан Кальвин отмечал, что священнописатели описывают природные явления в том виде, в каком они воспринимаются органами чувств, а не научными приборами. "Святой Дух не собирался учить нас астрономии. То, чему Он учил, должно быть понятным даже самому простому и самому малообразованному человеку. Моисей и другие библейские пророки говорили простым языком, так что ни одно из наставлений не было скрыто от разумения народа" (18) . В повседневной жизни ученые, как и остальные люди, пользуются разговорным языком. Ни один астроном не возражал еще против фразы: "Солнце встает". Птолемей, Коперник и Эйнштейн придерживались совершенно различных представлений о вселенной, тем не менее, захоти они пойти вместе на рыбалку - им было бы нетрудно договориться друг с другом о встрече "на рассвете".
3. Ненаучная терминология. Священнописатели даже не ставили целью описать механизм природных явлений. Их беспокоит не "движущая причина" Аристотеля, а "формальная" и "окончательная" причины - замысел и цель. Библия не интересуется вопросом "Как?", а отвечает на вопросы "Кто?" и "Зачем?" - вопросами о Творце и Его целях. Человеку дана способность размышлять, а потому еще за век до того, как разгорелись дебаты по вопросу о теории эволюции, геолог-христианин отметил: "Ни одно из мест Библии, в которых говорится о природе, не содержит определенного объяснения природных явлений. Священнописатели поднимаются над наблюдаемыми явлениями, и тот метод, которым они их описывают, достоин удивления" (19) .
Библейские описания природы обычно называют "донаучными" (с ноткой пренебрежения в голосе). Хронологически данный подход верен, но термин "донаучный" не показывает главного различия между библейским и научным языком. Современный научный язык вовсе не является эталоном, с которым сравнивают древнееврейский текст, древнегреческую трагедию и римскую поэзию. У каждого литературного жанра есть собственные законы, отличительные особенности и цели. Поэтому ради точности лучше сказать, что библейский язык "ненаучен", т.е. не использует научных терминов.
Такое описание не стоит считать примитивным, ибо в нем заложена вселенская истина. Тому есть две причины. Во-первых, если кто-нибудь из современных писателей введет в свое произведение научное описание природы, то кто поручится, что его поймут в любой стране независимо от ее культурных особенностей и образовательного уровня населения? Во-вторых, сколько времени "современные научные теории" будут оставаться современными? Согласится ли с ними следующее поколение ученых? Когда Моисей говорил о природе, он ставил перед собой иные цели, чем Аристотель. Древнегреческому философу удалось более двух тысячелетий царить в умах западных мыслителей, а вот еврейский пророк говорил душе, и потому его слова не теряют значения и сегодня.
Подведем итог. Библейские описания природы врастают своими корнями в культуру того времени, они написаны разговорным языком без употребления научных терминов. Особенно важно третье свойство, ибо оно говорит о соотношении библейского языка с научным. Когда утверждают, что Библия научно непогрешима, то следует уточнить: о какой науке идет речь? О науке Аристотеля или Коперника? Ньютона или Эйнштейна? Или о науке того гения, теории которого завтра сменят современные? Все научные теории носят временный характер: они изменяются или вовсе уходят в небытие. Стоит доказать одному поколению "научную непогрешимость" Библии, как следующее использует это доказательство, чтобы сдать его в архив.
Библия не предлагает систематического объяснения природы, но в ней можно найти несколько основных аксиом. Bo-первых, это вера в то, что вселенную сотворил Бог. Пророки и апостолы неоднократно говорили об истинности этого положения. Языческие боги бессильны. Лишь Господь Бог Израиля сотворил "небо и землю" (Пс. 145:6).
Во-вторых, природа - это не объект для поклонения. Ею можно восхищаться, ибо она - творение Божьих рук, но поклоняться нельзя. Всякое поклонение природе - это разновидность идолопоклонства. Евреи были строгими монотеистами, а потому в их сочинениях не найти зачастую гротескной мифологии, героями которой являются растения и животные, хотя подобные мифы создавали все окружавшие Израиль народы.
В-третьих, священнописатели уверены в познаваемости и предсказуемости природных явлений, и эта уверенность покоится на знании Божьего естества (Иер. 31:35-36). Эта же уверенность в том, что в мире существует единый порядок, что в нем действуют единообразные природные силы, лежит и в основе научного мировоззрения. Но о механизмах действия природных сил священнописатели не размышляют.
В-четвертых, в Ветхом и Новом Заветах господствует мнение о том, что миром движет Божье провидение. Библейский теизм противостоит пантеизму и деизму: Бог не является просто частью природы и Он не "умыл руки" после сотворения мира. Бог постоянно вершит Свой труд в природе, как и в истории, во исполнение Своих замыслов. Священнописатели считают, что все природные явления - регулярно повторяющиеся и те, которые можно счесть чудом, - вершатся по Божьей воле.
Чудеса возможны, Бог отвечает на молитвы. Основание для этой уверенности - Божья забота о мире. Как же связаны между собой законы природы и чудеса? Об этом мы сейчас и поговорим.
Глава 9. Чудеса и научные законы
"Божье искусство чудотворения - это не искусство нарушать установленный в мироздании порядок, а искусство вплетать в устоявшийся порядок новые явления" КЛАЙВ ЛЬЮИС
Может ли ученый или кто-либо другой, воспитанный в наш научный век, верить в библейские чудеса (1) ? Живший в XVIII веке философ Давид Юм считал, что чудеса - это нарушение законов природы, а потому пришел к выводу, что чудеса невозможны Тем не менее, слово "чудо" проскальзывает и в наших разговорах В утренней газете написано, что найдено чудодейственное лекарство от рака или что кто-то чудом спасся при пожаре
Библия описывает чудеса Но что это такое? Сверхъестественный случай, нарушивший законы природы или прервавший их действие, как сказал Юм, или необычайное событие, которое раньше приписывали "руке Божьей", а теперь оно получило научное объяснение? А может, чудо - то, что происходит очень редко, или невероятное и непредсказуемое совпадение?
Подобное противопоставление научных законов и чудес происходит из-за недоразумения. Чтобы устранить его, нужно дать четкие определения используемым терминам. Для начала поговорим о том, что такое научный закон и как он описывает действие природных сил. Потом мы узнаем, что Библия называет чудом, и попробуем разглядеть связь между научными законами и чудесами.
Научные законы
Научная терминология
Слова и фразы могут иметь несколько значений. Например, слово "золото" может значить: 1) химический элемент, драгоценный металл желтого цвета; 2) изделия из такого металла, золотые вещи; 3) золотые монеты, деньги; 4) желтый цвет, напоминающий блеск такого металла; 5) кто-то или что-то, отличающийся большими достоинствами; 6) ласковое обращение. Если слово взято вне контекста, то трудно, а порой и невозможно понять, в каком значении оно употреблено. Но стоит прочитать контекст, как все становится ясно. И если кто-то произносит слова: "Вот такие пироги, золото мое", то мы четко понимаем, что он разговаривает не со своей золотой печаткой и не с элементом таблицы Менделеева.
Слово "наука" не имеет такого количества значений, но три-четыре у него все же наберется. Наука - это: 1) сфера человеческой деятельности, функция которой - выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности; 2) одна из форм общественного сознания; 3) деятельность по получению нового знания (например, современный научный метод, развитие которого мы с вами проследили в предыдущих главах) и ее результат - сумма знаний, лежащих в основе научной картины мира; 4) отдельная отрасль научного знания (например, астрономия, ботаника, химия). О науке написано много книг, но в них может быть не сказано, какое из значений этого слова автор имеет в виду.
Для объяснения природных явлений не существует единого научного метода, единой схемы, по которой можно произвести на свет научную теорию. Мы поговорили о современном научном мировоззрении, особенностью которого является использование математики для связи теории с наблюдением и экспериментом. Теперь поговорим подробнее о цели научных исследований.
Мы уже видели, что аристотелева наука ставила во главу угла четыре причины природных явлений: формальную, вещественную, движущую и окончательную. После исследований Галилея и Ньютона спектр научных изысканий сузился. Теперь наука занимается лишь вещественными и движущими причинами, оставив философии и богословию вопросы о замысле и цели. Сегодня ученые специализируются в определенных областях научного знания - астрономии, физике. Они стараются понять, какие природные силы вызывают то или иное явление, как эти силы действуют. В процессе работы они оперируют научными терминами.
Например, что такое "научный факт"? Каждый день мы делаем сотни наблюдений, но научными из них можно назвать лишь немногие. Рискуя чрезмерно упростить вопрос, скажем так: все наблюдения можно подразделить на общие описания и математические объяснения (1) . Первое - это качественное описание того, что мы пронаблюдали при помощи своих органов чувств - слышали или ощущали. Например, когда пучок белого света проходит через призму, мы видим, что он, на самом деле, состоит из нескольких цветов. Само по себе это наблюдение можно назвать научным фактом, но оно не дает оснований для разработки теории света. Лишь после того, как мы измерим спектры цветов, вычислим волновую длину или угол дифракции, у нас на руках окажутся вычисления, необходимые для того, чтобы дать математическое объяснение этому явлению. Наука пользуется языком математики (измеряет и вычисляет), поэтому ей требуются количественные данные. В области естественно-научных знаний факт определяется как исчисляемое количество. Так как ученый ищет в природе какие-то повторяющиеся закономерности, то исследуемое явление должно происходить с определенной частотой или в результате эксперимента. Науки о жизни и общественные науки используют больше качественных определений, но и в них наблюдается большая тенденция к росту количественных показателей.
Посмотрите, как вскипает жидкость, когда в нее опускают электрический кипятильник. Обычный наблюдатель может рассказать о виденном так: "Я налил воды в стакан и стал нагревать. Через некоторое время вода сильно нагрелась". Перечисленные факты никак не назовешь научными данными. По ним невозможно точно повторить эксперимент, проанализировать его результаты и использовать их для создания, скажем, закона теплообмена. Чтобы иметь хоть какую-то научную ценность, рассказ наблюдателя должен выглядеть примерно так: "Я налил 500 мл воды в литровый стакан из боросиликатного стекла и опустил в него 1000-ваттный электрический нагреватель. В течение пяти минут температура воды увеличилась от 25 до 95С".
Второй отчет наблюдателя является не более правдивым, чем первый: чтобы рассказать, как кипятить воду для кофе, первый ничем не хуже второго. Но все перечисленные выше количественные данные необходимы для того, чтобы высчитать скорость теплоотдачи, теплопроводность стакана и жидкости. Кроме того, на основании этих количественных данных можно вывести общую теорию и составить научный прогноз. Другими словами, с помощью полученной формулы мы сможем описать теплопроводность любой жидкости, а также составить прогноз изменения ее температуры за определенное количество времени (и к тому же узнать, какое количество энергии потребуется, чтобы вскипятить нужное количество воды для кофе).
Вопрос может появиться при наблюдении за повторяющимися природными явлениями или когда возникает несоответствие в рамках общепринятой теории - это начало научного исследования. Инструментарием науки являются понятия о количестве тепла, массы и энергии, которые представляют собой необъяснимые абстракции. Подобные термины помогают организовывать наблюдение и истолковывать его результаты, ставить эксперименты и решать, какие переменные (количества) следует измерять. Ученый не мучается вопросом, что такое сегодня еще измерить, и не бросается измерять все, что ни попадется под руку. Разум ученого - не интеллектуальный пылесос, который затягивает все данные без разбора.
В приведенном выше примере исследователя вовсе не интересовало, какой длины ножки у его стула, сколько весит кипятильник и какова длина термометра. Он изучал проблему теплопередачи, а для этого нужно было измерить объем и температуру воды, мощность нагревателя и время нагрева. Совершенно ясно: ученый не наблюдает "чистые факты". С самого начала он относится к фактам избирательно, выбирает лишь те, которые ориентированы на определенную теорию, ибо подбор и толкование данных зависит от первоначального замысла ученого (2) . Но данные становятся общественным достоянием, их могут использовать и другие ученые, чтобы проверить собственные теории. Связь между теоретическим замыслом и экспериментальным наблюдением порой называется "правилом соответствия" (3) .
Коротко дав определения научным фактам и терминам, поговорим теперь о трех понятиях, знать которые необходимо, когда речь идет о научном методе исследований. Это - гипотеза, закон и теория.
1. Гипотеза. Это зачаточная форма развития научного закона или теории. Гипотеза - предположительное суждение о причинной связи явлений, на основании которой строится эксперимент для ее проверки. Часто гипотезу облекают в форму математической модели, которая рассказывает нам о явлении. Многократная экспериментальная проверка вовсе не имеет целью установить истинность гипотезы (как обычно считают), а лишь решает вопрос о том, можно ли опровергнуть результат эксперимента (4) . Иногда нужна целая человеческая жизнь, чтобы проверить гипотезу в различных условиях, но и после этого ее нельзя считать окончательной. Ученым всегда интересно, правильна ли гипотеза, насколько она соответствует реальности, имеет ли прикладные ограничения.
Проверка гипотезы подобна закладке фундамента дома на мягкой влажной почве. Строители забивают сваи на такую глубину, чтобы фундамент выдержал вес дома. Причем, чем больше вес научной теории, тем тщательнее приходится ее проверять: нужно точно знать, выстоит она или рухнет. Но по прочности теории никогда не дотянуть до фундамента.
Коперник проверял гипотезу о том, что не Земля, а именно Солнце является центром Солнечной системы. Проверив ряд гипотез, Кеплер пришел к выводу, что орбита Марса имеет эллиптическую форму. Первоначально Галилей думал, что скорость падения тела зависит от высоты падения, но потом оказалось, что она зависит от времени падения. Первоначальные вычисления Ньютона, касающиеся его закона всемирного тяготения, показали погрешность равную 15%. Что-то не сходилось. Он отложил всю дальнейшую работу, пока не установил, где ошибка - в самой гипотезе или в данных наблюдений. В каждом случае ученый пытался понять, надежна ли гипотеза, и для этого проверял, соответствует ли она данным.
2. Экспериментальный закон. Термин "закон природы" (или "научный закон") широко распространен, но не имеет точного научного определения. Значение его очень изменялось со временем. Даже сегодня в ученой среде бытует несколько разных определений (5) . Тем не менее, принято считать, что этот термин соответствует целому ряду формулировок.
Научный закон - это существенное повторяющееся отношение между явлениями в природе. На основании этого закона можно объяснять и прогнозировать природные явления, поэтому он должен соответствовать данным наблюдений. Но возьмем, к примеру, закон о том, что температура кипения жидкости повышается по мере увеличения атмосферного давления. Законы порой касаются таких материй, которые невозможно пронаблюдать визуально. Поэтому когда процесс нагревания воды объясняют ускорением движения молекул воды, то наблюдение в этом случае решающей роли не играет: движение молекул невозможно пронаблюдать невооруженным глазом.
Первый тип закона можно назвать экспериментальным законом, а второй - теоретическим (или, проще говоря, теорией), потому что такие тела, как молекулы, невозможно пронаблюдать, и экспериментов с ними провести нельзя. Я не говорю, что теория строится лишь на домыслах и недоказуемых предположениях. "Невелика разница!" - скажете вы, но эта разница не меньше, чем различие между лицом и затылком, хотя между ними и не существует четкой границы. Невозможно дать точный критерий, который отделил бы закон от теории, но можно четко определить черты того и другого.
Закон основывается на экспериментальных данных и данных наблюдений, но рамки его действия ограничены. В качестве примера можно привести законы планетного движения Кеплера и закон ускорения свободного падения Галилея. Научные законы можно облечь в форму уравнения или графика или дать им устное количественное определение. Они описывают часто повторяющиеся в природе явления и объясняют большое количество данных наблюдений. "Экспериментальный закон" охватывает не только непосредственные данные, полученные при проведении экспериментов, рассказывает об устойчивых отношениях между явлениями. Например, Кеплер вычислил эллиптическую орбиту, основываясь на наблюдениях за Марсом. Тем не менее, закон этот распространяется и на движение других планет.
Законы непосредственно основываются на экспериментальных данных, поэтому в любой момент их можно проверить. Они не только описывают реально существующее явление, но и прогнозируют результат для определенного набора условий. Таким образом, они помогают в создании техники, дают возможность использовать науку в практических целях.
Наконец, экспериментальные законы обладают большой устойчивостью. Даже будучи включенным в теорию, закон сохраняет свое частное значение, остается в относительной независимости от самой теории. Он строится на наблюдениях, а потому может пережить ту или иную теорию и найти прибежище в новой, которая придет на смену предыдущей. Например, законы механики Ньютона до сих пор действуют в большинстве областей физики, в то время как его теория или модель вселенной уступила место совершенно иной современной модели.
3. Теория. Научная теория - это более чем индуктивное обобщение, основанное на данных наблюдений. Теории порой называют "созданиями вольного разума", хотя и их подсказывают авторам наблюдения. Так, открытие Ньютоном закона всемирного тяготения является ярким примером того, что открытие - "сотворение чего-то нового путем пересмотра известных понятий" (6) .
Теория может быть очень полезной несмотря на то, что подтверждается лишь косвенными свидетельствами. Ее могут принять, потому что она лучше, чем предыдущие, объясняет связь между известными данными. Пример тому - теория Коперника о гелиоцентрической системе. Эта теория была подтверждена данными наблюдений лишь в середине XIX века.
Закон имеет четкую формулировку, а теория - это система, состоящая из нескольких связанных между собой формулировок, более общих по своему характеру. Выдающиеся научные теории включают большой спектр экспериментальных законов и обобщают широкий круг различных материй. Теория показывает соотношение между схемой явления и законами, строя модель (зачастую, математическую), которая объяснила бы суть экспериментальных данных.
Как можно оценить теорию? Альберт Эйнштейн предложил два критерия: "внешняя достоверность" и "внутреннее совершенство" (7) . Первый - это "проверка теоретической обоснованности посредством наличных вещественных экспериментальных данных". Теории не должны противоречить эмпирическим данным. Это принцип дисконфирмации, или "проверки на ложность", а вовсе не верификации. Второй критерий касается "естественности или логической простоты" основной посылки теории (основных фактов и логических отношений между ними). По закону "единства и экономии доводов" выбор падает на теорию с "простейшим основанием" (с точки зрения логики). Эйнштейн говорил и еще об одном важном процессе: группы ученых, образующих ученое сообщество, должны прийти к консенсусу относительно степени внешней достоверности и внутреннего совершенства закона (см. главу 13).
Существуют еще два критерия, по которым принимают или отвергают теорию: первый - ее широта, а второй - способность к прогнозированию. Как было отмечено выше, теория должна отражать широкий круг явлений. Кроме того, достоверная теория должна быть простой и логичной. Если две теории равноценны по всем остальным показателям, то принимается наиболее простая из них. И, наконец, теория должна прогнозировать наблюдаемый результат эксперимента еще до его постановки.
Научные теории предлагают определенный взгляд на материальный мир, который есть нечто большее, чем просто описание его механизмов. При создании теории предпринимается попытка дать математическое объяснение закономерностям и связям между объектами действительности.
Статус научных теорий
Ньютоновская идея механистической вселенной преобладала в научной мысли XVIII и XIX веков. Его наука даже дала начало особой философии - философии Ньютона, которая долго господствовала на Западе. Шло время, а философы-детерминисты и материалисты превращали новую науку в метафизику, в которой не было места Богу. Во Франции философы УЧИЛИ: система Ньютона показала, что действительность - это лишь огромный механизм, а человек (его душа и тело) - неотъемлемый элемент этого механизма. В свете этой философии гораздо проще будет понять разросшийся в XIX веке конфликт между христианством и наукой. Вовсе не сама наука, а волк антихристианской философии в научной шкуре старался опровергнуть библейское учение. Стороны, принимавшие участие в деле Галилея, теперь поменялись ролями: натурфилософия использовала научные институты для того, чтобы вызвать богословие на суд инквизиции.
В XIX веке наука стала считаться абсолютным знанием выводы которого окончательны и непогрешимы. Один известный физик страдал от того, что существует лишь одна вселенная, да и ее механизм уже объяснил Ньютон. Подобная самоуверенность была поколеблена определенными изменениями в науке и философии, происшедшими в начале двадцатого столетия. Следующие десятилетия заставили пересмотреть статус научных теорий (8) . Реализм продолжал господствовать в определенных научных кругах, у него появился соперник - инструментализм. Совсем недавно возник и промежуточный взгляд - критический реализм.
1. Реализм. Вслед за открытиями Ньютона вселенная стала считаться гигантским механизмом, который благодаря встроенным законам механики действует безотказно и предсказуемо. Роберт Бойль уподобил его "Страсбургским часам" огромных размеров. Абсолютизация ньютоновской механики дала, как тогда считали, истинную и окончательную картину мира -"реалистическую": считалось, что теории дают правдивое описание истинной сути мира. Например, когда на лабораторных занятиях показывали модель атома, составляя ее из шариков для игры в пинг-понг, то при этом свято верили, что нейтроны и электроны именно так и выглядят, именно так себя и ведут -вот только размером они поменьше. В 1922 году в трактате по химии было написано, что эксперименты почти доказали "реальное существование материального, осязаемого атома".
2. Инструментализм. В 1890-х годах у реалистического взгляда появился соперник - инструментализм (или "операционизм"), хотя широкий круг приверженцев этой философии образовался лишь в начале XX века (9) . Согласно этой философии, научная теория не является истинным суждением о естестве мира. Скорее, она - инструмент (подобно взаимной договоренности или определению), который просто помогает сопоставить данные и спрогнозировать явления: "То, что мы называли законами природы, - это всего лишь законы нашего метода изображения природы" (10) .
Чем является электрон для инструменталиста? Конечно же, это не шарик для пинг-понга, как для реалиста. Электрон - это просто полезный для науки термин, обозначающий что-то, действие чего мы измеряем. Если предположить, что скрытые от глаза электроны движутся в черном ящике, то с помощью определенных инструментов мы все равно сможем измерить входную и выходную мощность этого ящика. Закон же, который мы формулируем, ничего не рассказывает о том, что происходит в ящике на самом деле. Да об этом и не надо ничего говорить, ибо в цели науки не входят истины или реальности. Зачем же нам электроны без уравнений, описывающих их поведение?
3. Критический реализм. Между реализмом и инструментализмом стоит критический реализм. Эта философия считает научную теорию моделью, которая является как бы аналогией или метафорой: она не дает натуралистического описания, но сообщает кое-что о реальности. Модель дает неполный взгляд на систему, выделяя определенные, наиболее интересные ее черты с тем, чтобы их было легче понять и проще изучить. При построении модели (обычно математической или логической) отталкиваются от действия природных сил, а потому она несет определенную информацию о них. Другими словами, то, что наука называет электроном, реально существует (взгляд, противоположный инструментализму), но наука не говорит нам, что же такое электрон на самом деле (в противовес реализму).
Во многих отношениях научная теория похожа на карту (11) . Для описания одной территории существует несколько разных карт - карта автомобильных дорог, топографическая карта, демографическая карта. Каждая из них рассказывает нам что-то о данной области, хотя и не является точным и полным ее описанием. Например, на карте автомобильных дорог дороги отмечены красным цветом, хотя на самом деле они вовсе не красные. Города на карте могут быть помечены желтыми кружочками, хотя на самом деле они не желтые и н круглые. Карта - это не сама местность, но она тесно привязана к местности, и потому мы узнаем по ней об определенных свойствах местности. Проще говоря, она помогает нам не заблудиться!
О чем бы мы ни говорили - о модели или о карте, - подобное восприятие научных теорий очень полезно. Этот взгляд сейчас почти полностью вытеснил реализм и более поздний инструментализм. Давая неполные представления о действительности, научная теория все же удовлетворяет наше желание познавать мир. Критический реализм признает, что научный язык - язык символов и абстракций, но с его помощью можно на основании экспериментальных данных и наблюдений описывать реалии природы (12) .
Подведем итог: научная теория предлагает лишь один из возможных взглядов на материальный мир. Она дает нам частичное представление о силах природы, помогая взглянуть на них через очки математики, позволяющие обнаружить механизмы действия природных сил.
Научные отчеты очень часто носят абстрактный характер, обрисовывая явление вовсе не таким, каким оно кажется нашим органам чувств. Например, мы можем описать закат: красное солнце спускается к горизонту. Ученый же скажет нам, что мы глубоко ошибаемся. Во-первых, Солнце не красное. Свет его на самом деле белый, хотя часть лучей определенной волновой длины, проходя сквозь атмосферу Земли, рассеивается, поэтому Солнце и кажется красным... Во-вторых, движется не Солнце, а Земля, вращаясь вокруг своей оси. В-третьих, Солнце находится вовсе не там, где нам кажется. Если учесть, сколько времени понадобилось солнечным лучам, чтобы достичь Земли, то следует сказать, что Солнце было там, где мы его сейчас видим, восемь минут назад. Сегодня мы целиком и полностью соглашаемся с этим научным восприятием мира, хотя оно и находится в полном про' тиворечии с нашими ощущениями. Поэтому Коперник боялся, что его засмеют, когда он всем расскажет, что Земля вращается вокруг своей оси и движется вокруг Солнца: ведь каж-дый сам прекрасно видит, что движется именно Солнце!
И, наконец, научные теории носят временный, а не постоянный характер. Другими словами, научная теория - это оптимальное на данный момент объяснение, которое мы будем использовать в работе, пока не найдем лучшего. Всякую теорию можно пересмотреть или заменить. Тем не менее, научное знание накапливается постепенно. Хотя теория и не постоянна, она может сохраниться в пересмотренном виде или же остаться верной в отношении более ограниченного круга явлений. Всякая новая теория какую-то часть берет из существовавших до нее.
Чудеса
Сотворение мира и Провидение
"В начале сотворил Бог небо и землю" (Быт. 1:1). Библия начинается с простого, но очень глубокого утверждения: существование вселенной целиком зависит от Бога. Большая часть современных споров о главе 1 книги Бытия сосредоточилась вокруг хронологической последовательности сотворения мира - когда и как в далеком прошлом возник мир? Но библейское учение о сотворении мира не ограничивается одной этой главой. В Новом Завете написано, что Бог говорил в Сыне, "...чрез Которого и веки сотворил...", и Он держит все "словом силы Своей" (Евр. 1:2-3). По Библии бытие Вселенной - ее прошлое, настоящее и будущее - зависит от Божьего провидения.
Какова связь между Богом и миром? Если правильно ответить на этот вопрос, то станет понятно, в каком отношении между собой находятся чудеса и научные законы. Но сначала снова обратимся к Аристотелю.
Подобно другим древнегреческим мыслителям, Аристотель считал вселенную нетварной, а потому вечно существующей. Он признавал два важнейших качества природы: она разумна и является живым организмом. Аристотель писал: "Природа все творит с определенной целью" (13) . Его Перводвигатель был не движущей причиной (творцом), а лишь окончательной причиной, связанной с целью. Ничто не движется само по себе. Все движется под воздействием другого предмета Именно поэтому и был необходим Перводвигатель, находящийся вне космоса.
Библейское учение не преумаляет значение природы и не призывает поклоняться ей, как это делали окружающие Израиль языческие народы. В главе 1 книги Бытия ясно сказано, что лишь Бог обладает божественной сущностью. Солнце и Луна (которые считаются верховными богами у некоторых народов) служат человечеству. "Он сотворил луну для указания времен; солнце знает свой запад" (Пс. 103:19). После сотворения вселенной Бог не покинул ее, не оставил во власти "встроенных законов природы". Библия учит, что Бог-Творец постоянно хранит вселенную и обновляет ее (14) . В еврейском тексте, где говорится о сотворении мира Богом, использованы причастия несовершенного вида, которые показывают: данное Лицо безостановочно занимается творчеством. (Русский перевод, как и переводы на многие другие языки, не отражает этой мысли. На подобном неточном переводе основываются теории современных западных деистов, которые считают, что творческий труд Бога закончен) (15) . Вот что говорит Исайя о том процессе, который мы называем сотворением мира и Божьим провидением:
"Так говорит Господь Бог, сотворивший небеса и пространство их, распростерший землю с произведениями ее, дающий дыхание народу на ней и дух ходящим по ней" (Ис. 42:5).
В Новом Завете апостол Павел говорит о Христе: "И Он есть прежде всего, и все Им стоит" (Кол. 1:17). Библия утверждает, что существование всего тварного мира (одушевленного и неодушевленного) целиком и полностью зависит от воли и деянии Бога. "Независимая природа" - концепция не библейская.
Говоря о библейском языке, которым описана непрерывная творческая деятельность Бога, нужно четко и правильно ставить вопросы "Кто?" и "Что?", с одной стороны, и "Как?" - с другой. Священнописатели ясно показывают "Кто" и "что" творит, но их мало интересует вопрос "Как?". Он это делает и все, т.е. их мало интересуют механизмы явлений, их научное объяснение. Их цель - показать объект поклонения, а не пробудить у читателя научный интерес. "Возводит облака от края земли, Творит молнии при дожде, Изводит ветер из хранилищ Своих. Дом Израилев! благословите Господа.
Дом Ааронов! благословите Господа" (Пс. 134:7, 19). Не забывает Бог о животных и растениях (16) : "Ты произращаешь траву для скота, И зелень на пользу человека, Чтобы произвесть из земли пищу... Львы рыкают о добыче
И просят у Бога пищу себе... Все они от Тебя ожидают,
Чтобы Ты дал им пищу их в свое время... Отнимешь дух их - умирают,
И в персть свою возвращаются. Пошлешь дух Твой - созидаются, И Ты обновляешь лице земли. Благослови, душа моя, Господа!" (Пс. 103:14-35). Иисус тоже говорил, что Бог не оставляет Своим вниманием и заботой природу: "Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их" (Мф. 6:26).
Библейский рассказ о том, как Бог заботится о Своих созданиях был доступен и понятен множеству людей разных поколений, живших во всех частях света. Ученые наблюдают, экспериментируют и теоретизируют, чтобы объяснить механизм действия природных явлений. Много работы у астрономов, метеорологов, зоологов, ботаников, агрономов... Но суть очень хорошо подметил Дональд Маккей, специалист по информатике:
"Читая Библию, я не вижу, чтобы там было сказано, будто наша зависимость от Бога имеет какие-то научно регистрируемые проявления в прошлом или настоящем... Сама мысль о Божьем Провидении, о том, что в мире есть что-то "чего наука объяснить не может", - это поп sequitur. Обнаруженные нами законы природы - это вовсе не альтернатива Божьему Промыслу, а лишь систематизация Божьих деяний в их обычных проявлениях" (17) .
Мы уже говорили о том, как приблизительно в 1250 году Фома Аквинский смог остановить волну древнегреческой философии, захлестнувшую западные университеты. Его труд "Сумма теологии" - гениальный синтез натурфилософии Аристотеля и христианского богословия. В вопросах природы библейское мировоззрение тоже было "наложено" на концепции Аристотеля: Аквинат свято верил, что Творец продолжает Свой труд в мире, царя в природе, держа ее в руке Своей. Верил он и в чудеса, но всегда проводил грань между разумом и верой - "природным" и "надприродным".
Сначала Аквинат обращался к разуму (говоря об общем откровении) и объяснял, насколько возможно, устройство материального мира. После этого взывал к вере: только верой можно было принять такие догмы, как учение о сотворении мира, Святой Троице, Боговоплощении. Согласно учению Аквината, Бог дал порядок природе, но время от времени нарушает его, производя "надприродное" действие, т.е. чудо. Изучение природы (той ее области, где чудеса обычно не происходят) необходимо прежде всего для того, чтобы мы смогли разглядеть "надприродное" действие, которое исходит только от Бога.
Размышления Фомы Аквинского помогли выработать концепцию "Бога непознанного", которая стала особенно популярной в последующие века. Сохранилась она и сегодня. Наука все больше и больше узнает о природе, а потому Богу все меньше и меньше нужно объяснять Свои деяния: теперь Его деятельность сводится лишь к узкому кругу проявлений, составляющих не познанные нами явления. Эта концепция превратила Бога - "основателя и руководителя организации" - в "частично занятого", который в перспективе займет место в рядах безработных. Те, кто проводят различие между природным и надприродным так, как это делал Аквинат, сами часто не понимают, что низводят Бога до положения искусного ремесленника, которого поставили контролером на поточную линию, а в перспективе собираются заменить роботом.
Во времена Аквината природу считали ступенчатой иерархичной структурой: Земля находилась в центре вселенной, ее окружали небесные сферы, по которым путешествовали планеты и звезды. Выше звезд был рай, под землей был ад. После Ньютона на смену средневековым взглядам пришла механистическая модель природы, действующая по "встроенным" законам. Это был надежный и предсказуемый механизм.
Сам Ньютон верил, что мир-машина создан разумным Творцом и является выражением Божьих замыслов. Он считал, что Богу все же приходится предпринимать определенные усилия, чтобы "подрегулировать" необъяснимые отклонения в движении планет, удерживать вселенную от распада. Но через столетие были найдены те ответы, которых Ньютон не знал: стало казаться, что как только вселенная была создана, Творец уже не был ей нужен. Таким образом, возникли необходимые условия для развития детерминистской и материалистической философии - научный метод превратился в метафизику. Односторонний взгляд на природу превратился в мировоззрение, призванное ответить на любой вопрос о вселенной.
В конечном итоге, на такой подход стали нападать с двух сторон. В XIX веке биология и геология снабдили природу "прошлым" и "будущим", выдвинув теорию ее постепенного развития от простейших форм к сложным. В XX веке обнаружили, что ньютоновская физика неспособна объяснить "слишком быстрое" движение "слишком малых частиц". Теория относительности Эйнштейна и теория неопределенности Хайзенберга решили эту задачу. Но так и не появилось теории, которая смогла бы стать преемницей теорий Аристотеля, Аквината и Ньютона: сравнение природы с механизмом все еще пользуется популярностью. Все споры о чудесах заканчиваются утверждением, что чудо - это нарушение законов природы. Но правильно ли такое представление о чуде?
Библейские чудеса
В английском переводе Библии слово "чудо" встречается около 40 раз. Чтобы правильно понять его смысл, нужно точно знать, что подразумевали под чудом древние израильтяне и древние греки.
В Ветхом Завете словом "чудо" переводятся три еврейских слова:
1. "Мофет" происходит от корня, имеющего значение "подозрительный". Это слово дважды встречается в рассказе о Моисее: "Если фараон скажет вам: "сделайте чудо", то ты скажи Аарону: "возьми жезл твой и брось перед фараоном", - он сделается змеем" (Исх. 7:9). Дойдя с народом до границ Ханаана, Моисей объявил: "Те великие казни, которые видели глаза твои, и те великие знамения и чудеса" (Втор. 29:3).
2. "От". Это знамение или знак, который указывает на кого-то, дважды встречается в описании событий исхода: "Все, которые видели славу Мою и знамения Мои, сделанные Мною в Египте..." (Чис. 14:22), "Знамения Его и дела Его, которые Он сделал среди Египта с фараоном..." (Втор. 11:3).
3. "Пала" - встречается в книге Судей (6:13) и отражает мысль о чем-то, достигнутом с большим трудом. Гедеон спросил ангела: "...и где все чудеса Его, о которых рассказывали нам отцы наши?".
В Новом Завете есть два слова, которые обычно переводят как "чудо". "Дюнамис" значит "сила, мощь, крепость". Оно встречается в Новом Завете около 120 раз. Чаще всего его переводят как "силу", но восемь раз - как "чудо". Как и еврейское слово "пала", оно несет в себе мысль о большом свершении. Еще одно слово - "семейон", что значит "знамение" или "знак". Оно обычно переводится как "знамение" и 22 раза -как "чудо". Смысловое значение этого слова близко к значению еврейского "от". Эти два греческих слова чаще всего встречаются в Евангелиях, в тех отрывках, где говорится о служении Иисуса. Несколько раз они встречаются в книге Деяний и посланиях, где рассказывается о служении апостолов. Третий синоним - слово "терас", - который также переводится как "чудо", встречается 16 раз. Важно отметить, что эти три синонима мы видим в проповеди Петра, сказанной им в день Пятидесятницы: "Мужи Израильские! выслушайте слова сии: Иисуса Назорея, Мужа, засвидетельствованного вам от Бога силами и чудесами и знамениями, которые Бог сотворил чрез Него среди вас, как и сами знаете..." (Деян. 2:22).
Если взять эти шесть слов, рассмотреть их этимологию, выяснить, в каком контексте они встречаются, какие значения имеют, то станут видны две основные черты библейского чуда: 1) это необычайное обладающее силой событие, вызывающее удивительные явления; 2) это знак или указание на нечто постороннее.
Важно понять, когда по времени происходили чудеса. Жезл Моисея стал змеей, Красное море расступилось, Иисус воскресил Лазаря, накормил множество людей несколькими хлебами и рыбами... Все эти события произошли именно в тот момент, когда в них была нужда и когда было сказано слово. Каждый раз событие происходило по чьему-то слову. Об этом нужно помнить, рассматривая библейские чудеса, которые все же вписываются в рамки природных явлений. Вспомните, например, как Петр поймал рыбу с находящейся внутри нее монетой. Монета была нужна, чтобы уплатить налог. Иисус сказал тогда: "Первую рыбу, которая попадется, возьми; и открыв у ней рот, найдешь статир..." (Мф. 17:27). В данном случае удивительны и время, когда произошло событие, и номинальная стоимость монеты.
Добавим еще несколько слов о чудесах. Во-первых, они не настолько часто встречаются в Библии. В Ветхом Завете большинство чудес можно объединить в три большие группы: 1) чудеса в Египте и во время исхода; 2) чудеса в Ханаане во времена Илии и Елисея; 3) чудеса в Вавилоне во времена Даниила. В каждом случае вопрос стоял так: какой из богов - языческий (Ра, Ваал, Мардук) или Иегова - сильнее? В Новом Завете чудеса происходили, в основном, во время служения Иисуса. Удивительные Божьи деяния - это, скорее, исключения из правила. Обычно же Он сохраняет во вселенной установленный порядок, а законы природы сохраняют свою предсказуемость. Да и священнописатели постоянно говорят о порядке, царящем в мире! Этому взгляду противостоит мировоззрение языческих народов, считавших, что мир полон хаоса (Иер. 31:35).
Во-вторых, происходящие в Библии чудеса служат определенным целям. Это освобождение и исцеление или удивительные деяния, призванные доказать правоту пророков и истинность их слов. В-третьих, священнописателей не очень волнует вопрос, как именно происходят чудеса, как они вписываются в природные механизмы. Все происходящее они относят к Божьему промыслу.
Наконец, нужно подчеркнуть, что различие между "природным" и "надприродным", о котором так много говорили сердневековые богословы, по сути своей противоречит Библии, особенно когда предпринимается попытка резко разграничить "законы природы" и "Божьи деяния". Если уж следовать Библии, то все явления можно разделить на обычные повторяющиеся события, которые поддаются прогнозированию, и чудеса, которые нельзя отнести к повторяющимся событиям и спрогнозировать. Рука Божья присутствует в явлениях как первой группы, так и второй. Мы уже говорили, что в древнееврейском языке не было эквивалента нашему слову "природа" - вселенная, замкнутая энергетическая система. "С точки зрения Библии, "природное явление", такое как ливень, и "надприродное явление", такое как манна небесная (Исх. 16), - дела Божьих рук" (18) .
Подведем итог. Чудо - это из ряда вон выходящее событие, которое Бог производит в определенное время, чтобы явить Себя и Свой замысел в истории.
"Творец может воздействовать на природу изнутри или же извне. В обоих случаях в природе сохраняется общий порядок... Те чудеса, в которые верят христиане, - это не случаиные проявления Божьей силы, а проявления божественного порядка, царящего во вселенной" (19) .
Чудеса и современная наука
Можно отметить несколько точек соприкосновения между научными законами и чудесами. Во-первых, термин "законы природы" не совсем точен. Строго говоря, в природе нет математических законов, в ней действуют так называемые "силы природы" (20) . На сегодняшний день их можно разделить на силу тяжести, электромагнитные силы, силовые поля. Но и подобная классификация еще не до конца сформировалась. Дело в том, что современные ученые сами создали это искусственное деление сил (вместе с терминами "скорость", "энергия", "масса", "ускорение") в науках о природе, ибо решили описывать действие природных сил математическими формулами. Говоря о термине "научные законы", мы показали: эти законы очень полезны, если воспринимать их в качестве моделей или "карт", но законами в полном смысле слова они не являются, как не являются и единственным способом описания механизмов природы. Поэтому перечеркивать чудеса на том основании, что они нарушают "законы природы", "ненаучно". Библия не учит, что Бог вмешивается в частично не зависимый от Него ход природных явлений. Не является Он и "Богом непознанного", власть Которого распространяется лишь на непонятные нам явления вселенной. Просто когда Он творит чудеса, то по воле Своей совершает уникальные действия, выходящие за рамки обычной схемы. Если действительно существует Всесильный и Вездесущий Бог вселенной, то вполне вероятно, что у Него есть в запасе какие-то природные силы, о существовании которых мы еще не знаем. Он волен вершить удивительные события, которым мы не можем найти объяснения, и Он делает это для осуществления Своих замыслов.
Наши научные законы и теории не могут точно сказать, что и как происходило в прошлом, что и как произойдет в будущем. Они описывают (математическими терминами) определенные регулярно повторяющиеся явления, которые нам уже удалось пронаблюдать. В лучшем случае, научные законы могут спрогнозировать вероятность события (мы же верим в то что в мире царит Божий порядок!). Они говорят об ожидаемом эффекте, на основании которого мы строим прогнозы и готовимся действовать соответственно ситуации. Поэтому бессмысленно жаловаться, что чудеса нарушают законы природы, как будто закон природы - это какой-нибудь уголовный или гражданский кодекс, запрещающий определенные действия!
В этом отношении Клайв С. Льюис отмечал: законы природы вовсе не вызывают те или иные явления, как и правила арифметики не производят денег. Они просто показывают нам схемы, по которым происходят определенные явления или события, но происходят в том случае, если в дело не вмешается какой-либо посторонний фактор. "Если Бог уничтожает, творит или изменяет какую-то материальную единицу, то в тот же момент Он создает качественно иную среду. Тут же вся природа адаптируется к этой новой ситуации... И в тот момент, когда новая единица входит в природу, она тут же начинает повиноваться ее законам" (21) . Чудом сотворенный хлеб не менее питателен, чем любой другой. В результате непорочного зачатия развивается нормальный плод и рождается ребенок. Чудо - это явление, имеющее как причину, так и результат. Причиной его является Божье деяние, а результат развивается по обычной, принятой в природе схеме. Так что чудеса не нарушают природных схем - они на них строятся: во-первых, если бы в природе не было порядка и постоянства, то не могло бы быть и значительных исключений из правила; во-вторых, после того, как происходит необычное событие, результат его развивается по привычной предсказуемой схеме.
На самом деле, вопрос о чудесах - задача для философов и историков. Чудо - это уникальное, неповторимое событие. Поэтому оно вне поля научных исследований. Наука занимается лишь регулярными, поддающимися наблюдению явлениями. Одно уникальное явление не может дать схему. Чтобы провести заданную прямую, нужны две точки. Если есть и третья точка, расположенная на той же прямой, то она лишь подтверждает правильность чертежа. Чтобы построить кривую, отражающую механизм действия какого-то явления, нужно знать координаты многих точек. Настоящие ученые не могут сказать, что данное явление - чудо или что данное явление невозможно. Они могут констатировать, что раньше это явление не наблюдалось, что вероятность его бесконечно мала, если исходить из господствующей опытной научной теории.
К сожалению, ученые забывают "снять лабораторный халат", когда заявляют о своих философских или религиозных воззрениях. Например, Карл Саган сказал: "Космос - это все, что существует, когда-либо существовало и будет существовать". Подобное утверждение с легкостью может быть воспринято как научная истина. Но на самом деле это его личное философское убеждение, его собственный символ веры.
Вопрос о чудесах остро стоит в натурфилософии, согласно которой материальный мир - это единственная существующая реальность. Именно с этих атеистических позиций Юм говорил о единообразии природы, исключая при этом возможность чудес (22) . При такой постановке вопроса тему чудес вообще следует закрыть, и тут сторонник натурализма по горькой иронии оказывается не в лагере современной науки, а в стане древнегреческих философов: ведь концепция материи была выведена дедуктивным методом на основании законов логики, а не эмпирических данных. Подобная точка зрения напоминает позиции одного пизанского профессора, который отказался взглянуть в телескоп Галилея на "мнимые" луны Юпитера. Этот профессор твердо знал: Аристотель учит, что такого быть не может!
Для тех, кто готовы рассматривать эмпирические данные, вопрос о чудесах - исторический вопрос. В отношении чудес позиции теистов даже более научны, чем позиции философа-натуралиста: он не объявляет чудеса заведомо не возможными. Тут возникает проблема исторической достоверности. Есть ли достаточно надежные исторические свидетельства о том или ином событии? Дошли ли до нас без искажений рассказы очевидцев? При этом используют те же критерии, что и при оценке достоверности любой исторической хроники. Но даже самые веские доказательства не смогут убедить тех, кто не хотят верить. Чудеса - это знамения о Божьем призыве к покаянию, вере и повиновению. В конечном итоге, они входят в жизнь каждого, ставя нас перед выбором, перед вопросом о смысле и цели жизни. Джеймс Хьюстон делает такой вывод: "Главный вопрос - вопрос о сути трансцендентности Бога, о Божьей власти над тварным миром. Библейский мир стоит на Божьей власти, которую мир древнегреческой философии отрицает. Для греков космос был упорядоченной структурой, основанной на действии закона причинно-следственной связи, т.е. присущая каждой вещи внутренняя сила связывала ее с природой. Древние израильтяне видели в сотворении мира выражение Божьей воли, материализацию Его Слова. Причем постоянство этого мира для них не зависело от греческой идеи "физиса" (формы), а основывалось на нравственном характере Бога. В ветхозаветные времена у израильтян не возникало и тени сомнений по поводу существования Бога. Они лишь стремились узнать, что Бог делает и зачем" (23) .
Давайте же и мы зададим себе этот вопрос и обратимся к главе 1 книги Бытия, в которой рассказывается о сотворении мира по воле Божьей через Божье Слово.
Глава 10. Бытие. Глава 1. Происхождение вселенной
"Моисей простым языком говорил такие вещи, которые обычный человек, наделенный здравым смыслом, может понять без особых наставлений" ЖАН КАЛЬВИН
С незапамятных времен людей интересовал вопрос о возникновении мира. Еще на заре цивилизации на Ближнем Востоке об этом сложили множество чарующих мифов и легенд. Отражая политеистические верования языческих народов, легенды повествуют о жестоких битвах божеств за господство над миром.
Например, в шумерских клинописях, датированных приблизительно 2500 годом до Р.Х., есть рассказ о том, как боги Энлиль и Энки лепят из глины людей. Борьба между божествами отражена в египетской мифологии: верховный бог Солнца Ра со своей свитой сражается с Апопом - владыкой подземного мира. Из древних сказаний наиболее известен вавилонский народный эпос "Энума Элиш", который, в основном, прославляет бога Мардука и город Вавилон. И вот, будучи окруженным народами - творцами этих мифов, Израиль бежит из Египта, бродит по пустыне и завоевывает Ханаан.
Рассказ о сотворении мира из книги Бытия имеет ряд сходных черт с рассказами языческих соседей Израиля, хотя есть и сильные отличия. Более века в богословии велись горячие споры из-за относительной значимости этих элементов. Ряд вопросов все же удалось разрешить, но природа и замысел главы 1 книги Бытия продолжают будоражить умы богословов.
Бытие - это "книга начал". В ней повествуется о сотворении вселенной, возникновении человеческого рода, появлении первой семьи. Но она - больше чем хроника начала начал. В ней - зародыши множества тем, получивших свое дальнейшее развитие как в Ветхом, так и в Новом Заветах. Из нее мы узнаем о взаимосвязи Бога, человека и природы. Творец и Держитель вселенной являет Себя как Господь и Судия истории, которая развивается по определенному замыслу и движется к конечной цели. Великие доктрины о сотворении мира, грехе, спасении уходят своими истоками именно в эту книгу. Понятия о завете, благодати, избрании, искуплении неотъемлемы от учения о спасении от греха и зла. Поэтому не стоит удивляться, что вокруг книги Бытия чаще, чем вокруг любой другой книги Библии, вспыхивали споры среди историков, литераторов, богословов и ученых. Эти дебаты вышли за стены церквей и семинарий, перенеслись в школьные классы и залы судов.
Часть проблем возникает из-за недопонимания сути учения, содержащегося в книге Бытия. О чем эта книга должна была рассказать израильтянам, сражавшимся с языческими мифами соседних народов? О чем может сказать эта книга народам постхристианской культуры, чьи боги и ценности стали проникать и в церковь?
Как определить подход к книге Бытия
При толковании главы 1 книги Бытия нужно помнить три правила: следовать историческому контексту, правилам литературного жанра и смысловому контексту. Во многих комментариях первые два элемента игнорируют - уж слишком не терпится узнать, "что говорит нам эта глава сегодня". В результате получается истолкование, которое местами было совершенно не понятно древним израильтянам и не представляет верующим никакого оружия для борьбы с языческой мифологией. Поэтому при анализе мы будем строго придерживаться принципа, изложенного в главе 8: чтобы определить современное значение текста, нужно решить, какой смысл вкладывал в него автор.
1. Исторический контекст. Что происходило с Израилем, когда ему была дана книга Бытия? Народы какой культуры, каких религиозных воззрений их окружали? Чтобы дать правильные ответы, нужно прежде всего решить вопрос об авторстве и дате написания книги. В прошлом веке наблюдались два основных подхода к трактовке книги Бытия.
Одна группа толкователей напрочь отрицала авторство Моисея, раннюю дату написания книги, да и саму ее богодухновенность, считая ее историческим вымыслом. Этот эволюционный взгляд на историю рассматривал Пятикнижие как кульминацию длительного процесса развития общества. Считалось, что в культурном и религиозном аспектах человечество шло по пути исторической эволюции - от дикого первобытного состояния к состоянию цивилизованному. Но, когда открытия археологов показали ошибочность этой точки зрения, возникла новая модель - модель сравнительной религии, которая стала чрезвычайно популярной. Эта теория считает, что главы 1-11 книги Бытия написаны на основе заимствованных у соседних народов верований. Согласно обоим взглядам, Пятикнижие было написано неизвестными авторами уже после Моисея, скорее всего, в поздний период существования иудейской монархии.
Другие исследователи считают, что именно Моисей написал большую часть Пятикнижия (возможно, при этом он использовал более ранние источники), а отредактированы книги были уже после его смерти. Использованная в этих главах историко-культурная модель строится на том, что рассказ о сотворении мира был дан израильтянам в пустыне после исхода из Египта, но до покорения Ханаана. Согласно такому взгляду, Пятикнижие - это откровение от Бога, данное через пророка Моисея по пути из Египта в землю обетованную. Но опять же, чтобы правильно истолковать отрывок, нужно разобраться в историческом контексте событий и определить, с какой целью это откровение было дано народу.
Более четырех сотен лет евреи жили в Египте, вдалеке от обещанной Аврааму земли. Это были столетия тяжкого физического и душевного труда. У народа не было Писания - только устные предания патриархов. Вера праотца Иосифа в Бога сменилась почитанием чужих богов. Случай с золотым тельцом показывает, что в Египте израильтяне могли поклоняться и богам плодородия (Исх. 32:1-6). Чудо избавило их из рабства, чудо вело в Ханаан, тем не менее, о Боге Авраама, Исаака и Иакова они знали очень немного.
Когда путники пришли к горе Хорив, их мировоззрение и образ жизни несколько отличались от мировоззрения и образа жизни окружающих народов. Они вышли из языческой культурной среды. Но теперь Бог призывал их заключить с Ним завет, стать "царством священников и народом святым" (Исх. 19:6). Израильтяне согласились, но их "да" было лишь началом длительного и трудного процесса: Бог создавал новую культуру.
Бог подготавливал Моисея в доме фараона и еще сорок лет в пустыне, тем не менее, задача Моисея была очень сложной. Людям нужно было дать совершенно новое богословие, чтобы они узнали Бога и Его цели. Нужно было дать им новое представление о вселенной, чтобы они смогли изменить свое отношение к существующему миропорядку; новые религиозные институты, чтобы вести их в поклонении; новую антропологию, чтобы понять, в каком положении находится человек, новый образ жизни - новые нравственность и этику. Моисеи написал пять книг, чтобы евреи стали Божьим народом, народом Божьей культуры.
Очень важно понять, где находились иудеи в тот момент. У каждого языческого народа были десятки богов, которые покровительствовали всякому делу и занятию. Народ и его боги образовывали органическое единство на своей земле. Религия служила процветанию общества, а не отдельно взятого человека. Просто так сменить один пантеон богов на другой было невозможно - это случалось лишь тогда, когда один народ порабощал другой. Но и тогда боги побежденного народа входили в пантеон богов народа-победителя. Например, в Египте поклонялись только языческим богам. Первоначально Моисей попросил отпустить израильтян на три дня в пустыню, чтобы там они могли поклониться своему Богу: в пустыне египетские боги были бессильны, их уже можно было не опасаться. Но Бог вызвал религиозный кризис, раскрыл иудеям Свои замыслы, показав, какой новый порядок хочет учредить. События, произошедшие у Синая, никак не могли случиться, скажем, в земле Гесем (см. Быт. 45:10, 47:6; Исх. 8:22).
Израильтяне уже ушли из Египта, но мировоззрение их оставалось прежним. Язычество - понятие более объемное, чем многобожие. Это целое мировоззрение. Поэтому, чтобы порвать с прошлым, нужно было дать народу мощное учение, которое могло бы противостоять язычеству. Так и появилось Пятикнижие и его первая книга - Бытие.
2. Литературный жанр. К какому литературному жанру можно отнести эту книгу? Что это - поэзия или проза, историческая хроника или притча? Лишь ответив на этот вопрос, можно заняться толкованием.
Стиль главы 1 книги Бытия отличается простотой, "экономным языком". Но спросить, что это - проза или поэзия, будет уже излишним упрощением. Здесь нет синонимического параллелизма и ритмов еврейской поэзии, но все же в отрывке встречается аллитерация (один из способов звуковой организации речи - звуковые повторы. На аллитерации построены многие пословицы, поговорки, скороговорки - "Мели, Емеля, твоя неделя"). Повторы и паузы сближают эту книгу с поэтическим жанром. А вот наличие кульминационных моментов роднит отрывок с прозаическими текстами. Первую главу иногда называют гимном, потому что в ней воедино сплетены поэзия и проза (1) .
В отрывке не используются риторические приемы, а вот образный язык для описания действий Бога присутствует: это антропоморфизмы, которые наделяют Бога человеческими свойствами - Он говорит, видит, трудится и отдыхает. Но, сказав, что глава 1 книги Бытия - это "полупоэтическое" произведение, в котором использован образный язык, мы так и не ответим на главный вопрос: как связано повествование с реально происходившими событиями?
Во-первых, нам надо раз и навсегда избавиться от пустившего глубокие корни убеждения, что образная речь чем-то "ниже" прямой передачи мысли, а потому, вроде бы, недостойно использовать ее для рассказа о Боге. Еврейский язык очень богат образными выражениями. Писание изобилует символами и сравнениями, с помощью которых Святой Дух с силой и прямотой донес до нас Свою весть. Что останется от Псалма 22, если изъять из него всю образную речь? Во-вторых, нужно избавиться еще от одного ложного ощущения: нам почему-то кажется, что прозой передают факты, а стихами - вымысел. На самом же деле и в прозе очень часто встречаются образные выражения, причем проза используется не только для написания исторических хроник, но и для передачи легенд и притч. Так и в поэзии может оказаться очень мало образных выражений, а передавать она будет реальные события. Например, пророки рассказывали о событиях прошлого и предсказывали события будущего, используя как символы и образы, так и слова в их прямом значении (см. Иез. 16 и 22 - это два рассказа об одних и тех же событиях). Иисус подвел итог многовековой истории Израиля в единственной притче - притче о злых виноградарях (Мф. 21:33-41). Истинный толкователь Библии признает и по достоинству оценивает столь широкое литературное разнообразие текстов Писания.
Читая главу 1 книги Бытия, мы видим, что это - описание событий прошлого, рассказ о сотворении Богом мира, о Его словах и делах. Образный язык этого отрывка ограничивается антропоморфизмами (более яркий рассказ о сотворении мира можно найти в Иов. 38:4-11). Текст не имеет элементов притчи - короткого аллегорического рассказа, цель которого - научить истине или преподать урок нравственности. Этот жанр обычно рассказывает о людях и начинается со слов, подобных первым словам Иисуса из притчи о блудном сыне - "У некоторого человека было два сына..." (Лк. 15:11-31). Глава 1 книги Бытия исторична, потому что передает реально происходившие события. Современные ученые выделяют два периода развития истории: историю, которая началась с изобретением письменности и появлением городов, и "доисторию" (2) . Поэтому определения события из главы 1 Бытия можно отнести к "доисторическим". Тем не менее, отрывок вполне можно назвать исторической хроникой или первобытной историей, чтобы как-то отделить ее от мифов и легенд, в которых конкретные идеи выражены в форме вымысла.
Толкуя отрывок, не нужно забывать и о его структуре. Рассказчик строит рассказ, как хочет. Он сам решает, с какой точки зрения описать событие, как показать ход его развития. Важно не забывать этот принцип, когда мы будем обсуждать проблему временных рамок главы 1 Бытия. У нас с древними израильтянами разные системы ценностей, разное отношение к одним и тем же вещам. Например, научный подход к природе заключается в том, что нужно все измерить, высчитать, показать механизм того или иного явления, вывести теорию. Для нас время - это одно из важнейших измерений пространства, поэтому мы уверены, что историческая хроника должна очень точно сообщать нам о временной последовательности, о точных датах событий. Но авторы Библии вовсе не связаны подобными представлениями и ограничениями. Даже в рамках общей хронологической последовательности событий они считают возможным объединять определенные события по темам. Например, в Евангелии от Матфея повествовательные отрывки чередуются с учением Христа. Автор группирует события по темам. Так как Матфей не намеревался соблюдать в рассказе о жизни Иисуса точный хронологический порядок событий, то и искать его там нет смысла.
Подобным же образом нужно подходить и к главе 1 Бытия' не следует искать в ней точного хронологического порядка в описании событий. Если внимательно посмотреть, как строит автор свой рассказ, то будет видно: особое внимание он уделяет созидающим словам Бога. "И сказал Бог" встречается в тексте восемь раз и каждый раз служит началом четверостишия (рис. 9) (3) . Эти четверостишия образуют каркас повествования (в третьем и седьмом четверостишиях отсутствует последняя строка "И был вечер и было утро", потому что они совмещены с четвертым и восьмым созидающими словами Бога для образования третьего и шестого дней творения). Хотя эти восемь четверостиший отличаются по длине строк и описанию отдельных деталей, размер в четыре строки сохраняется.
Очевидно и другое: восемь созидающих слов тесно связаны с шестью днями творения, будучи включены в единую симметричную структуру (см. рис. 10). Вторая часть недели (дни с четвертого по шестой) образуют параллель первой части недели. Еще на заре христианской церкви этот литературный прием подметил блаженный Августин. Он считал, что все было создано одновременно, а разбивка творения на дни просто показывает лишь шкалу ценностей мироздания. Два столетия назад фон Гердер разглядел ту же симметрию в описании двух "троек" дней. Эти две группы дней противопоставляются по ряду признаков: сотворение пространства... и его обитателей; образование мира... и наполнение его (4) . О подобной последовательности говорит строка из Быт. 2:1: "Так совершены небо и земля (1-3 дни) и все воинство их (все живые организмы - 4-6 дни).
То, что автор использует важные в нумерологии числа 3, 7, 10, также показывает, насколько тщательно структурирован рассказ о сотворении мира. Начинается он с описания трех элементов - бесформенная земля, тьма и бездна, которые преобразуются в два этапа (каждый - по три дня). Слова, составляющие "заключительную" и "одобрительную" формулы - "и стало так" и "и увидел Бог, что это хорошо", - встречаются семь раз. Словосочетание "и сказал Бог", глагол "создать" и слова "по его роду" встречаются десять раз.
Слово 
День 
Четверостишие 
Стих 
1 
1 
(а) И сказал Бог: да будет...
(б) И стал...
(в) И увидел Бог, что он хорош
(г) И был вечер, и было утро: день один 
3
4
5 
2 
2 
(а) И сказал Бог: да будет...
(б) И создал...
(в)
(г) И был вечер, и было утро: день вторый 
6
7
8 
3 
3 
(а) И сказал Бог: да соберется...
(б) И стало так...
(в) И увидел Бог, что это хорошо...
(г) 
9
10 
4 

(а) И сказал Бог: да произрастит...
(б) И стало так...
(в) И увидел Бог, что это хорошо...
(г) И был вечер, и было утро: день третий 
11
12
13 
5 
4 
(а) И сказал Бог: да будут...
(б) И стало так...
(в) И увидел Бог, что это хорошо...
(г) И был вечер, и было утро: день четвертый 
14
15
18
19 
6 
5 
(а) И сказал Бог: да произведет...
(б)
(в) И увидел Бог, что это хорошо
(г) И был вечер, и было утро: день пятый 
20
21
23 
7 
6 
(а) И сказал Бог: да произведет...
(б) И стало так...
(в) И увидел Бог, что это хорошо...
(г) 
24
25 
8 

(а) И сказал Бог: да сотворим...
(б) И стало так...
(в) И увидел Бог.., и вот, хорошо весьма,
(г) И был вечер, и было утро: день шестый 
26
30
31 
Рис. 9. Восемь четверостиший главы 1 книги Бытия
"Земля же была безвидна и пуста" (Быт. 1:2)
Созидающие повеления 
День 
Элементы мироздания 
Созидающие повеления 
День 
Элементы мироздания 
1 (ст. 3)
2 (ст. 6)
3 (ст. 9)
4 (ст. 11) 
1
2
3 
Свет
Воздух и вода
Суша
Растительность 
5 (ст. 14)
6 (ст. 20)
7 (ст. 24)
8 (ст. 26) 
4
5
6 
Свет и звезды
Птицы и рыбы
Животные
Человек 
Формирование мира 
Заселение мира 
Рис. 10. Литературная структура главы 1 книги Бытия
Структурируя свой рассказ и используя числа, автор старался привлечь внимание читателя как к форме повествования, так и к его содержанию, т.е. этот отрывок тщательно обдуман. Историко-художественное толкование главы 1 книги Бытия отдает должное литературному мастерству автора, библейскому взгляду на происхождение природы и всего мироздания, с которым согласны священнописатели, авторы книг Ветхого и Нового Заветов.
Толкование главы 1 книги Бытия
После того, как мы разобрались с историческим контекстом и литературными особенностями текста, можно приступить к третьему этапу. Мы понимаем, что на нескольких страницах невозможно привести подробное толкование текста, но у нас, по крайней мере, есть возможность проследить нить рассказа и разъяснить употребление наиболее часто встречающихся слов.
(1) В начале сотворил Бог небо и землю
Существительное "Бог" - это единственное подлежащее первого предложения. Он же является главным действующим лицом всего рассказа. В главе 1 слово "Бог" встречается 34 раза (в русском переводе - 30). Слова "сотворил Бог" еще можно перевести так: "Когда Бог начал творить...". Но подобный перевод слишком тяжел, кроме того, в нем слышны дуалистические нотки, несовместимые со смыслом всей главы (5) .
Установить значение слова "творить" ("бара") в данном контексте можно, если посмотреть, как оно употребляется в других отрывках Ветхого Завета. Субъектом действия всегда является Сам Бог, а объектами действия - разнообразнейшие предметы (Ис. 40:26) или ситуации (Ис. 45:7-8). Его синонимы - образовать ("ятсар") и сделать, устроить ("асах") также несколько раз встречаются в книге Бытия (например, 1:26-27; 2:7, 19), но могут иметь более одного значения (любая мысль может быть выражена несколькими словами или синонимами) (6) . В Ис. 43:7 встречаются все три слова: "Каждого, кто называется Моим именем, кого Я сотворил для славы Моей, образовал и устроил" (также см. Ис. 45:18). Конкретный контекст определяет, о каком значении слова идет речь: это может быть акт первоначального сотворения (Ис. 48:3, 7) или процесс, стремящийся к своему завершению (Быт. 2:1-4; Ис. 65:18).
Первые слова Библии можно понять двояко: как начало рассказа о созидании Богом мира или как краткое изложение того, что последует дальше. Как бы мы ни отнеслись к этой строке, ясно одно: в "начале" сотворена была не только материя, но и время. Так как все наши мысли и поступки определенным образом вписываются во временные рамки (прошлое - настоящее - будущее), нам трудно и даже невозможно представить себе мир без времени. Тем не менее, много веков назад блаженный Августин отметил, что Бог творил в рамках временного пространства и при помощи времени (7) .
(2) "Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною" Священнописатель развивает свою первую мысль, перенеся теперь взгляд на Землю (ср. с Пс. 113:24). Здесь он использует два рифмующихся слова - "тоху" и "боху" (8) , с помощью которых описывает мрачную картину: пустота и бесформенность, погруженные во тьму. Эти два слова, которые говорят об отсутствии формы и содержания, являются ключом к пониманию литературной структуры данной главы.
Слово "бездна" ("теом"), вокруг которого бушевало множество споров, приобретает особую значимость, если предположить, что учение обращено против язычества. Сто лет назад были найдены и опубликованы Вавилонские "версии" сотворения мира и великого потопа. Тогда и возникла новая богословская школа, которая объявила, что еврейская вера - это лишь блеклое отражение господствовавшей тогда вавилонской религии. Считалось, что глава 1 Бытия - это позднее заимствование из аккадского эпоса. Ученые утверждали, что слово "теом" происходит от имени Тиамата - женщины-чудовища из этого эпоса.
В последние годы от этого взгляда пришлось отказаться (хотя у него остались сторонники) (9) . Во-первых, "теом" не является производным от "Тиамата", хотя оба слова и происходят от общего семитского корня. Во-вторых, после изучения 35 случаев употребления слова "теом" в Библии, а также его производных стало ясно, что это - поэтический термин, который употреблялся при описании больших скоплений воды, причем в отношении лишь к неодушевленным предметам. Герхард Хазель делает вывод: "Автор еврейского рассказа о сотворении мира использует слово "теом" в "деперсонализированном" и "немифическом" качестве: "теом" - лишь пассивный бессильный неодушевленный элемент, использованный в процессе творения" (10) . Возможно, этот термин был выбран специально, чтобы противопоставить его однокоренным словам, которые в языческих религиях использовались для описания определенных понятий, так сказать, в качестве "антимифического" средства.
(3-5) "И сказал Бог: да будет свет. И стал свет... И был вечер, и было утро: день один".
Вот одно из восьми созидающих повелений Бога, которые Он произнес за шесть дней. Главное в рассказе главы 1 - это Божье слово: Бог говорит, и то, что Он сказал, свершается. Древнееврейское слово "омар" имеет целый ряд значений (11) . Его использование в главе 1 Бытия подчеркивает, что Бог дал созидающее повеление, обязался "держать" всю вселенную и заявил о Себе, как о Творце (отголоски той же темы мы видим в Пс. 148:5 и Евр. 11:3). Ясно одно: в рассказе нет и намека на порождение бога богом или борьбу богов, о которой так много рассказывают языческие религии. Легче всего подметить, что Бог творит именно словом. Но сотворение словом в чистом виде мы находим лишь в стихах 3 и 9; в остальных шести случаях слово соседствует с каким-то действием, на что указывают глаголы создал, отделил, поставил.
Сотворение света - это первый шаг от первобытной бесформенности к порядку. "И увидел Бог свет, что он хорош" (ст. 4). Здесь нет и намека на этический дуализм, на то, что добро и зло существовали извечно. Для части язычников день и ночь были враждующими силами. Тут все иначе. Творец определяет ценность всякого творения (ст. 4а), его место (ст. 46) и смысл (ст. 5а).
(6-8) "И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды... И был вечер, и было утро: день вторый".
Твердь (небо) отделяет "нижние" воды (моря, подземные воды) от "верхних" - облаков, дающих дождь. В отличие от первого дня после созидающего повеления следует действие: "И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так" (ст. 7). Подобное же сочетание слова с действием мы видим и на четвертый день: "И создал Бог два светила великие... и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной" (ст. 16-17). То же происходит и на пятый день: "И сотворил Бог рыб больших..." (ст. 21). Необычно рассказано о шестом дне творения: Бог как бы повелевает Сам Себе, а потом исполняет это повеление: "И сказал Бог: сотворим человека... И сотворил Бог человека" (ст. 26-27). Столь большое разнообразие формулировок, употребленных для описания восьми событий/процессов при сотворении мира служит нам предостережением: не следует стараться вывести единого принципа или единого механизма творения.
(9-10) "я сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да появится суша. И стало так". (11-13) "И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву сеющую семя, дерево плодовитое... И стало так... И был вечер и было утро: день третий".
На третий день произошли два события. Во-первых, созидающее повеление Бога продолжало формировать мир - земля была отделена от воды. Во-вторых, Бог дал земле созидающую силу производить растительность, но и тут был установлен твердый порядок - "по роду своему". Эти же слова, использованные потом по отношению к животным (ст. 24), имели особое значение для евреев, ибо языческие мифы рассказывали о гибридах людей с животными. (Концепция о постоянстве видов, которая часто мерещится в этих стихах креационистам, никак не могла бы быть понята первыми читателями текста). Здесь же Бог дает повеление земле произвести что-то конкретное, что она и производит.
Теперь акцент смещается: сказав о формировании земли, автор переходит к рассказу о ее "заселении". На ранее безвидной и пустой земле возникает четкий порядок (свет отделен от тьмы, "верхние" воды от "нижних", суша от моря), земля одевается зеленью и готова принять первых обитателей. То, что Бог первоначально сотворил, Он теперь наполняет обитателями. Вторая часть недели заполнена событиями, которые выстраиваются параллельно событиям ее первой части.
(14-19) "и сказал Бог: да будут светила на тверди небесной, для отделения дня от ночи... И создал Бог два светила великие... для управления днем... и ночью... И был вечер, и было утро: день четвертый".
Твердь небесная заполняется светилами - звездами, Солнцем, Луной, "чтобы светить на землю". (У нас возникает вопрос, как же освещалась земля (ст. 4) до появления Солнца. Он порожден нашей уверенностью в том, что повествование ведется в строго хронологическом порядке). Важно то, что здесь Солнце и Луна не упомянуты по именам: эти семитские слова являлись одновременно и именами божеств. Подобное упоминание о Солнце и Луне можно рассматривать как протест против любых форм поклонения небесным объектам, которое было популярно у соседей-язычников (12) . В данном случае небесные тела не имеют власти богов, а служат лишь знамениями (см. Пс. 120:6). Их удел (ст. 16, 18) - давать свет, никакой божественной силой они не обладают. Посмотрите, как несколько предложений выбивают почву из-под ног суеверия, которое старо, как и сам Египет, и современно, как газетные колонки с гороскопами.
(20-23) "и сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной... И был вечер, и было утро: день пятый". Теперь заполняются обитателями воды и небо. Слово, переведенное как "птицы", на самом деле значит "летающие существа", т.е. сюда включаются и насекомые (ср. со Втор. 14:19-20). Остро обсуждается и вопрос насчет "рыб больших" ("танниним" - морские чудища). Для окружающих народов это слово звучало очень зловеще, потому что им обозначали силы хаоса, противостоявшие в начале богу Ваалу. В Ветхом Завете оно употребляется без всякого мифологического оттенка, а просто обозначает животное большого размера. Автор в данном случае подчеркивает: у этих страшных животных есть свое место в мироздании - они живут в воде, как и их более мелкие товарищи. Далее, здесь снова встречается слово "бара" - впервые после ст. 1. Этот глагол особо подчеркивает, что страшилища созданы Богом. Морские твари - не "предсуществовавшие" соперники Создателя, как говорит о них ханаанская мифология. Нужно отметить, что в Пс. 148:7 "танниним" вместе со всеми остальными тварями славит Господа.
(24-25) "и сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее... И стало так. И создал Бог зверей земных по роду их". (26-31) "И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему... И сотворил Бог человека по образу Своему... мужчину и женщину сотворил их... И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестый".
Седьмое и восьмое созидательные действия пришлись на шестой день. Седьмой акт творения населил землю тремя группами животных: Он производит "душу живую", "зверей земных" и "всех гадов земных". Данное созидающее действие можно назвать параллельным действию из ст. 20-23, но есть и отличие: Бог повелевает земле что-то сделать, но, тем не менее, делает это Сам. Здесь мы видим: "естественное воспроизводство" и Божье созидающее действие являются, на самом деле, лишь двумя сторонами одной и той же медали.
Восьмое действие производит на свет мужчину и женщину, которые являются частью природы, но в то же время поставлены над ней. Их, как и сухопутных животных, Бог создал на шестой день, благословил и велел им плодиться и размножаться, но превосходство их над природой видно уже из того, какие слова говорит Бог перед началом творения: "Сотворим..." (вместо "да произведет земля..."). Кроме того, Бог прямо велит им "обладать землею" и "владычествовать" над остальными тварями. Уникальность человека - в его отношениях с Богом. "Сотворим человека по образу Нашему, по подобию нашему", т.е. разумным, нравственным и общественным существом. Слова "мужчина" и "женщина" в данном случае имеют особый смысл. Когда Бог создает людей двух полов, Он делает их взаимодополняющими друг друга, и венцом всему станет новозаветное учение о равенстве полов ("Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе" - Гал. 3:28).
Израилю было очень важно знать, что человек (мужчина и женщина) - это венец творения, что он должен владычествовать над землей и ее обитателями. В языческой мифологии сотворение человека не было главным актом творения: боги случайно вспомнили, что им нужны источники пищи и удовлетворения прочих физических потребностей. Но в главе 1 Бытия описана обратная ситуация. Деревья и растения созданы для удовлетворения нужд человека (ст. 29). С начала до конца рассказ о сотворении мира противостоит основополагающим учениям языческой религии Египта - той страны, где так долго жили евреи, - и религии ханаанских народов, где евреям предстояло жить.
После каждого этапа творения Бог объявлял, что труд Его хорош. "Так совершены небо и земля и все воинство их" (Быт. 2:1). Рассказ о сотворении мира заканчивается седьмым днем.
(2:2-3) "И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седъмый от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седъмый день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал".
Слово "почил" значит "перестал, прекратил" ("шабат"). Это отдых после труда или удовольствия, но отдых без усталости, отдых деятельный, ведь Богу постоянно нужно питать Свои творения. Природа не самодостаточна - ей постоянно нужна Божья поддержка.
Из этой части рассказа вытекают и практические выводы, воплощенные в десяти заповедях. Израилю заповедано Богом трудиться шесть дней и отдыхать на седьмой:
"Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмый - суббота Господу Богу твоему... Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмый почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его" (Исх. 20:8-1 1).
(2:4а) "Вот происхождение неба и земли...".
Рассказ заканчивается текстом, который содержит название книги (мы обычно помещаем его в начале).
Дни творения
Толкователи главы 1 Бытия много спорят о том, что считать днем. Многие комментарии начинаются с этого вопроса и заводят читателя в дебри герменевтики. Во-первых, нужно определить, с каких позиций следует рассматривать эту главу. Так как никто не может быть до конца объективным, то не нужно спрашивать, есть ли у нас верный подход для толкования. Вопрос поставлен так: "Каким из подходов мы воспользуемся?".
С точки зрения сравнительного религоведения, глава 1 Бытия - это труд неизвестного автора, который жил намного позже Моисея, а сам рассказ - это заимствование из легенд других семитских народов. Согласовательный подход считает, что рассказ из главы 1 Бытия полностью соответствует научным моделям сотворения мира. Сторонники этого подхода стараются показать научную достоверность Библии. Мы же воспользуемся культурно-историческим подходом: рассказ этот был дан народу в пустыне, поэтому постараемся понять, что именно Моисей хотел сказать израильтянам в те времена, причем не будем стараться согласовать рассказ с научными теориями прошлого и настоящего (см. гл. 13).
В Ветхом Завете слово день ("йом") имеет целый ряд значений. Обычное значение - это день недели, но слово может означать "время" (Быт. 4:3), "конкретный период", "эпоху" (Ис. 2:12; 4:2) или же "отрезок времени" (Иис.Н. 24:7). Мы уже обратили внимание на то, что в рассказе восемь созидающих повелений привязаны к шести дням недели, разбитым на две группы по три дня. За шесть дней темная и бесформенная, пустая и безжизненная Земля превратилась в освещенную, имеющую форму и наполненную живностью. Кульминационным моментом творения стало создание мужчины и женщины. Так о каком же значении слова "день" нам следует говорить?
До 1750 года было принято считать, что Бог создал землю за шесть дней, по двадцать четыре часа в каждом, хотя некоторые отцы церкви, например, блаженный Августин, толковали слово "день" аллегорически (13) . Архиепископ Усшер приблизительно в 1650 году даже вычислил дату сотворения мира - 4004 год до Р.Х. Но когда в XIX веке окрепла геология, многих потрясло известие о том, что Земле много миллионов лет. Так как авторитет науки был очень высок, многие богословы тут же предприняли попытки защитить Библию и для этого доказать ее научную достоверность. Поэтому возникли многочисленные "согласовательные" теории, призванные хоть как-то увязать библейское учение с современными научными теориями.
Например, "геология потопа" попыталась катастрофой вселенского масштаба объяснить многочисленные находки окаменелостей (14) . Когда новейшие открытия в геологии заставили усомниться в этом взгляде, он сменился теорией "реституции" или "разрыва", популяризованной шотландским священником Томасом Чалмером в 1804 году. Согласно этой точке зрения между Быт. 1:1 и 1:2 произошла катастрофа, т.е. прошло достаточно времени, чтобы успели образоваться геологические пласты. Но время шло. Чтобы объяснить новейшие научные находки, понадобилось уже несколько катастроф или потопов.
Эти теории давали науке необходимое для развития геологических формаций время, но никак не могли объяснить последовательности залегания слоев. Возникла теория "дня-эпохи", согласно которой "дни", описанные в Бытии, - это на самом деле метафорическое описание геологических эпох. Сторонниками этого взгляда были североамериканские геологи Дж. В. Даусон и Дж. Дана, а также многие богословы. Теперь уже дни творения были более или менее точно соотнесены с геологическими эпохами. Согласно другой версии, каждый день творения длился двадцать четыре часа, но между днями проходили геологические эпохи.
У всех перечисленных взглядов есть три общих недостатка. Во-первых, они пытаются отыскать в Библии ответы на такие вопросы, на которые священнописатели не пытаются отвечать, в частности, на вопрос о механизмах действия природных сил. (Чтобы понять, насколько неверно поставлен такой вопрос, рассмотрите следующую ситуацию: предположим, кто-то пытается узнать о смысле и цели жизни из чисто научной работы по астрономии, автор которой даже и не пытался освещать хоть какие-нибудь философские вопросы). Библейский рассказ о сотворении мира не приводит никаких научных данных или выкладок. Жан Кальвин подчеркивал этот факт: "Святой Дух и не собирался учить нас астрономии... Моисей и другие пророки говорили столь обычным и простым языком, что ничто не могло укрыться от слушателей" (15) . Учитывая принцип Кальвина, мы можем сегодня сказать: "Святой Дух и не намеревался учить нас геологии или биологии".
Во-вторых, согласователи стараются привнести в Библию понятия, которых нет в тексте, но любая попытка соединить библейский текст с данными "современной" науки обречена на неудачу: что скажут о библейском тексте, когда современная теория будет пересмотрена или признана неверной? За последние два столетия мы видели много тому примеров, ибо согласователи постоянно старались примерить всякую новую теорию к Библии. Писание не становится достовернее от того, что его заставляют гоняться за новейшими научными открытиями. Зачем согласовывать вечные библейские истины с вечно меняющимися научными теориями? Поэтому, когда теории устаревают, людям начинает казаться, что Библия устарела и ее место на пыльной полке.
В-третьих, если бы в книге Бытия содержался рассказ о новейших научных теориях, то сам текст был бы совершенно непонятен его первым читателям, да и большинству людей, которые жили в последние три тысячелетия. Возьмем наш век: сколько людей сегодня понимают абстрактный язык науки? И кто из понимающих его пользуется им для решения жизненных проблем, о которых и пишут, в основном, библейские авторы?
Историко-культурный подход снимает эти вопросы, ибо объясняет суть дней творения исходя из авторских целей, литературного стиля повествования и того значения, который имел текст для израильтян, собравшихся у Синая.
Цель автора - изложить учение о Боге и творении, чтобы показать всю несостоятельность языческих мифов соседних народов. Бог Израиля - это всемогущий Творец земли и неба. Сотворенный им мир - мир порядка и постоянства. Мужчина и женщина - это венец творения. Они созданы по образу и подобию Бога, чтобы радоваться жизни и хранить вверенную им землю.
Литературный стиль отрывка - это полупоэтическое повествование историко-художественного содержания; структура - две параллельные "триады". При таком толковании нас не удивляет, что сотворение Солнца, столь необходимого для земной растительности (которая появилась на третий день), отнесено на четвертый день. Вместо того, чтобы выдумывать изощренные объяснения этой предполагаемой проблемы, мы просто говорим: учитывая цели автора, вопрос этот безоснователен. В рассказе не соблюден хронологический порядок событий, как это считают "согласователи" (16) .
Смысл слова "день" нужно определять (когда встречается слово, имеющее несколько значений) из контекста и авторского замысла. В тексте постоянно указывается на смену вечера и утра, т.е. дано прямое указание на солнечный 24-часовой день. Это было ясно и Моисею, и первым читателям текста. В отрывке нигде не сказано о геологических эпохах. Процесс творения проходил в шесть равных этапов, после которых следовал седьмой день - день отдыха. Это полностью соответствует представлениям израильтян о неделе. Но остается вопрос: как понимать описание дней - в буквальном или переносном смысле, т.е. не содержится ли в рассказе аналогий о созидающем Божьем труде? Является ли он точным хронологическим отчетом о творении?
В главе 8 мы отмечали, что "Бог есть дух", Который никто не может увидеть. Его мысли и пути выше наших. Поэтому (за исключением вочеловечивания Иисуса) мы можем познавать Бога лишь через аналогию, т.е. "частичное сходство между определенными характеристиками двух предметов, на которых можно строить сравнение" (17) . Чтобы объяснить отношения Бога с людьми и Его действия в истории, Его постоянно сравнивают с человеком: написано, что Он видит, говорит и слышит, как человек, хотя не имеет глаз, губ или ушей. Эти обороты - антропоморфизмы - убеждают нас в том, что Бог, по крайней мере, обладает личностью и Его можно познать, близко общаясь с Ним. (В науке также используются аналогии: так, в физике на примере движения бильярдных шаров объясняют поведение молекул газа, которых мы на самом деле не видим).
Параллель с человеком проводится и в главе 1 Бытия. Священнописатель привязывает созидательную деятельность Бога к шести дням, каждый из которых заканчивается вечером и начинается утром. Седьмой день - день отдыха. Учитывая все, что мы говорили об аналогиях, подумаем: почему нам и дни творения нужно воспринимать буквально, будто Бог трудился шесть дней (или эпох), а потом отдыхал? Коней на переправе не меняют. Это правило остается в силе, даже когда речь идет о смене принципа толкования.
Жесткая буквальность не учитывает тех аналогий, через которые дано было откровение, и вызывает бессмысленные вопросы о рабочем графике Бога. Как Бог работал? С перерывами или без? Если Бог сотворил свет мгновенно, то значит ли это, что и первый день недели был, в основном, днем отдыха, как и седьмой? Как вписываются в эту схему процессы воспроизводства животных и растений, которые Он сотворил в последующие дни?
В тексте говорится о 24-часовых днях, но это не значит, что Божья созидательная деятельность ровно столько и длилась. Даже когда мы рассказываем о людях, совершивших что-то значительное, количество их рабочих дней вовсе не соответствует затраченным усилиям! Например, историк может написать: "Президент Рузвельт принял решение о создании атомной бомбы, а президент Трумэн приказал с ее помощью уничтожить Хиросиму и Нагасаки, чтобы положить конец войне с Японией. Эти два дня коренным образом изменили сам характер ведения военных действий". Главное в отрывке - кто и почему совершил то или иное действие, а вовсе не когда (с точностью до недели) это действие свершилось.
Если слишком долго размышлять, сколько времени заняло у Бога сотворение мира (сколько дней или эпох), то мы не увидим главной мысли главы 1 Бытия. Подобные "научные" изыскания уводят толкователя в сторону от главного пути - пути Божьего откровения. Как только мы перестанем спорить о длине дней творения, мы тут же поймем, какое значение эти строки имели для Израиля тех дней. Во-первых, главное в них - не точное описание труда Бога в первые дни, а аналогия, указывающая, как нам следует работать. Эта схема - шесть плюс один (работа плюс отдых на седьмой день) - выделяет субботу из остальных дней недели. Так Бог показывает нам отличие человека от остальных тварей. Человек сотворен по образу Божьему: ему дана власть над миром, мужчина и женщина - венец творения. От своих трудов они отдыхают в субботу - таково правило, ведущее свою историю от сотворения мира (Быт. 2:2; Исх. 20:11).
При сравнении слово употребляют в прямом его значении, но оно воспринимается как образ. Например, когда Иисус назвал Ирода "эта лиса" (Лк. 13:32), Он имел в виду не то, что Ирод - просто животное. Он хотел сказать, что Ирод обладает всем известными качествами лисы. Царь Давид в Пс. 22 говорит: "Господь - пастырь мой". Но имеет в виду не всякого, а лишь заботливого пастыря. Сравнение понятно, потому что люди знают, какие качества присущи "лисе", а какие "пастырю". Поэтому то, что под днем в главе 1 Бытия подразумевается "рабочий день", а не какая-то "эпоха", показывало израильтянам: такую же схему замыслил Бог и для людей - шесть дней труда и седьмой день отдыха.
Привязка Божьей созидательной деятельности к дням недели служит еще одним козырем в споре с язычеством. "То, что акты творения были растянуты на несколько дней, четко отделило этот рассказ от мифов языческих народов. Глава 1 говорит именно об истории, события которой свершались единожды и необратимо" (18) . Глава 1 Бытия резко контрастирует с языческими рассказами о сотворении мира, в которых развитие происходит циклично.
Существуют еще два толкования понятия "дни творения". Археолог П. Дж. Вайзман считает, что это - дни откровения: Бог передавал Моисею рассказ в течение шести дней - каждый отрывок на отдельной скрижали (19) . Он отмечает, что прецеденты подобной литературной формы есть и у других древних народов. Второе мнение таково: глава 1 Бытия была богослужебным текстом, т.е. текстом, используемым во время богослужений, подобно эпосам других народов (20) . Как бы мы ни оценили эти два толкования, они, по крайней мере, строятся на историко-культурном подходе, и их авторы стараются понять, каково же было значение текста для первых слушателей.
Значение главы 1 Бытия
В прошлом веке текст главы сильно пострадал от западных толкователей. Либеральные литературные критики отрицали, что записанный Моисеем рассказ несет на себе печать Божьей власти. Консервативно настроенные богословы изыскивали в тексте намеки на научные теории и полностью забывали о его первоначальном смысле. Представители "левого крыла" богословов, вооружившись ножницами и клеем, напридумывали множество вариантов предполагаемого авторства текста и допускаемых дат его написания. Толкователи "правого крыла", используя научные тексты, напряженно трудились, чтобы их трактовка не отставала от бегущей вперед науки. В итоге, суть главы 1 Бытия настолько замутили, что рядовой читатель сегодня просто теряется в догадках: о чем это все? Можно ли верить первым строкам Библии? Поэтому нам нужно понять: каково значение нашего текста для древнего Израиля, библейского богословия, современной науки и современной церкви.
1. Израиль у подножья Синая. Глава 1 Бытия - это четкое и полное обоснование монотеизма, это слово против всяческих лжерелигий (политеизма, идолопоклонства, анимизма, пантеизма, синкретизма), предрассудков (астрологии и магии), ряда философий (материализма, этического дуализма, натурализма и нигилизма). Просто удивительно, как такое глубокое содержание могло уместиться в столь коротком рассказе (всего 900 слов!), который и до сих пор (вот уже более 3000 лет) понятен представителям всех народов, ибо написан раз говорным языком. Каждый день творения побеждает двух богов из пантеона язычников: богов света и тьмы; неба и моря; земли и растительности; Солнца, Луны и звезд; морских и небесных существ; домашних и диких животных и, наконец, царей, которым тоже поклонялись как богам. Хотя в человеке нет ничего божественного, все люди - от фараона до последнего раба - сотворены по Божьему подобию, и у них всех есть общая задача - хранить Землю.
Для Израиля эти вопросы были делом жизни и смерти. Божьему народу и не нужно знать, как проходило сотворение мира, но ему отчаянно нужно знать Творца. Бог, Который установил с ними завет, - это Творец и Владыка всего мира. Он не похож на языческих богов, которые с трудом создают новое. Он - сильнее всего, что стоит между Его народом и обетованной землей. Он - единственный, Кто достоин поклонения и веры. Рассказ о сотворении мира дает израильтянам надежду на то, что они останутся избранным Божьим народом. Для них учение о сотворении мира - это не космология, а вероисповедание, которое они многократно повторяли в ветхозаветных псалмах и пророчествах.
2. Библейское богословие. И в Ветхом, и в Новом Заветах Божья созидательная сила тесно связана с Его искупительной любовью.
"Блажен, кому помощник Бог Иаковлев, У кого надежда на Господа Бога его, Сотворившего небо и землю, Море и все, что в них, Вечно хранящего верность" (Пс. 145:5-6). "В последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил. Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте" (Евр. 1:2-3). Бог - Творец вселенной - это Господь и Судия истории, Ко-торый приходит во Иисусе Христе, чтобы показать Его спасительную любовь и силу. В трех величайших символах веры - апостольском, никейском и халкедонском, - возникших в пылу богословских споров, ясно прослеживается эта связь. Благодаря ей человек наделен творческими способностями, его жизнь имеет смысл, а христиане - уверенность в окончательной победе над всеми формами зла. Таким образом, рассказ о сотворении мира тесно связан и с эсхатологическими чаяниями верующих (учением о конце мира).
Эсхатология - более обширная наука, чем футурология хотя каждый не прочь узнать четкий график грядущих событий. Эсхатология рассказывает о завершении того, что Бог начал в процессе творения. Бог творит через Свое извечное Слово. Через вочеловечивание и прославление того же Слова во Иисусе Христе Он дарует искупление и все ведет к завершению. "Творение - первый шаг, ведущий от Бога, но это одновременно и первый шаг на пути к Богу: чтобы вернуться, нужно пройти весь путь, начавшийся с сотворения мира. Бог сотворил мир с определенной целью, которую дал нам познать в воскресении Иисуса Христа" (21) . Хотя проблема сотворения мира имеет научную и философскую стороны, для богословия она все-таки гораздо важнее.
3. Научные исследования. В главе 9 мы уже отмечали тот весомый вклад, который внесло учение о Боге и сотворении мира в развитие современной науки. Тем не менее, существует определенное направление в современном богословии, которое считает, что библейские представления о природе нуждаются в "демифологизации", а иначе они просто неприемлемы в наш век науки. Нужно сказать, что глава 1 Бытия - первая попытка "демифологизации" языческих культов - показала путь современным "демифологизаторам". Очистив вселенную от всех богов и богинь, рассказ о сотворении мира "разбожествил" природу. В природе нет божественных мест или существ, которых следует бояться и задабривать. Строго монотеистически вера Израиля полностью "демифологизировала" окружающий мир и дала науке возможность изучать и исследовать любой уголок вселенной, не боясь за это наказания высших сил.
Это не значит, что природа не имеет ничего общего с Богом. Она остается Божьим созданием; Бог сказал о ней, что она хороша; Бог хранит и держит ее; она являет Его славу-
Развенчаны мифические персонажи, и сцена опустела - теперь она готова к показу величайшей драмы, драмы об искуплении и новом творении во Христе.
4. Современная церковь. Учение о сотворении мира имеет огромное значение для нынешней христианской мысли и жизни. Глава 1 Бытия поднимает два вопроса, которые касаются каждого христианина, живущего в условиях современной культуры. Во-первых, какие лжебоги правят в нашем обществе и даже в церквях? Они сильно отличаются от божеств, которым приносили жертвы соседи израильтян, но в поклонении мы недалеко ушли от ханаанских языческих народов. Чтобы избежать воздействия теперешних небиблейских философских и религиозных взглядов и суеверий, нужно очень четко понимать суть главы 1 Бытия.
Во-вторых, как следует вести себя христианам - хранителям земли сегодня, когда мы все встревожены состоянием окружающей среды? У экологической проблемы множество аспектов: научный, технический, политический, экономический, социальный, правовой. Библейское учение о сотворении мира и ответственности человека за мир дают нам важнейшие нравственные и этические основания для подобного рода деятельности. Важно и то, как мы понимаем природу. Большинство других религий считает, что мир духовен "сам в себе" или же вообще бездуховен. Но, с точки зрения Библии, природа сотворена Богом: она материальна и играет важнейшую роль в осуществлении Божьих замыслов. Из этого учения вытекают основополагающие принципы, которым в последнее время много внимания уделяют писатели-христиане (22) . Безусловно, церкви нужно крепкая современная богословская доктрина сотворения мира, которая помогла бы определить отношения человека с окружающей средой.
На учении о сотворении мира строится и доктрина о Божьем Провидении, о том, что Бог не оставляет всю тварь заботами, что Он искупил человечество, что сотворит новое не-бо и новую землю. Учение о всемогуществе и всесилии Бога нашло свое воплощение в гимне из последней книги Библии:
"Достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу, ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено" (Отк. 4:11).
Часть III. Споры и их разрешение
Глава 11. Меняющийся мир: геология и биология
"Этот закон, с помощью которого сохраняется каждое малейшее, но полезное изменение в организме, я назвал законом естественного отбора" ЧАРЛЬЗ ДАРВИН
После Ньютона новое мировоззрение из астрономии и физики перекочевало в другие науки. В XVIII веке природу считали "машиной, живущей по своим законам", самодостаточной и безликой. Механицизм превратился в популярнейшую философию, распространив научный метод объяснения природных явлений на всю природу без всяких исключений.
Многие сменили христианский теизм на деизм, отрицавший библейское откровение и все свое богословие черпавший из природы. Согласно этому взгляду, "божественный часовщик" создал вселенную, которая теперь "работает" сама по себе. Аргументы в пользу существования Бога строились, в основном, на строгой упорядоченности природы, наличии разумного замысла, стоящего за творением, свидетельствах о наличии единой схемы и цели в природе, наличии "пробелов" в научных теориях. Создается впечатление, что библейский Бог уже не нужен миру, в котором наука вроде бы дает ответы на все жизненные вопросы.
В XIX веке произошла еще одна научная революция. До 1800 года большая часть людей верила, что мир был сотворен за неделю около 4004 г. до Р.Х. и с тех пор особо не изменился. Астрономия и физика оторвались от традиционных верований, но революция в геологии и биологии тогда еще только начиналась, разгорались горячие споры вокруг вопроса о сотворении мира. Определенные концепции, как концепция о постоянстве видов, считались в биологии догмами. Теперь же их пришлось пересматривать исходя из новых взглядов, основанных на теории вероятности и научно-техническом прогрессе. Тут и появился Чарльз Дарвин.
Древо эволюции
Мысли об эволюции органического мира высказывали еще древнегреческие философы. Анаксимандр (611-547 г. до Р.Х.) предполагал, что жизнь самопроизвольно возникла из "первобытных" флюидов. Аристотель (384-322 гг. до Р.Х.) верил, что все вещи стремятся к совершенству, отчего окружающий мир постоянно становится лучше. Но эти идеи так и остались в зачаточном состоянии, не получив широкого признания.
Вплоть до начала XIX века в геологии преобладала теория катастроф. Согласно этой теории, Земля пережила целый ряд катаклизмов, позднейший из которых - потоп времен Ноя. Считалось, что каждая катастрофа уничтожала большую часть живых существ, останки которых находят в геологических пластах, образовавшихся в это время. Потом Бог создавал новые виды. Натуралист Жорж Кювье написал основательный труд о позвоночных. К 1801 году с помощью найденных окаменелых костей он реконструировал 23 истребленных вида, включая гигантского мастодонта. Кювье твердо верил, что все эти виды сотворил Бог во время великих катастроф.
Катастрофизм - геологическая теория, согласно которой в истории Земли периодически повторяются события, внезапно изменяющие первично горизонтальное залегание горных пород, рельеф земной поверхности и уничтожающие все живое. Она прекрасно вписывалась в концепцию чудес, преобладавшую в XIX веке: в прошлом Бог вмешивался в действие природных механизмов. Так как подобное периодическое вмешательство Бога в природу напоминало события из главы 1 Бытия, то геологическую теорию катастроф считали соответствующей ортодоксальному христианскому учению. Теперь у "Бога неизвестного" появилась работа, хотя и временная. Она напоминала ту роль, которую отводил Богу Ньютон, говоривший, что Бог "подправляет" неточности в функционировании Солнечной системы.
Но господство теории катастроф (катастрофизма) не было долговечным. В 1788 году геолог Джеймс Хаттон опубликовал книгу "Теория Земли", в которой утверждал, что историю земли нужно толковать в свете уже известных науке процессов. Его теория получила название униформизм (009) и стала считаться разгадкой всех тайн прошлого. Чарльз Лайель представил данные, свидетельствующие, что действующие ныне в рамках природных законов процессы совершенно не изменились по сравнению с прошлыми временами. Его труд "Основы геологии" (1830-1833 гг.) ознаменовал рождение современной науки о земле. Основываясь на непрерывности и неизменности развития неорганических форм, Лайель пришел к выводу, что происхождение новых видов могло оказаться "естественным процессом, а вовсе не чудом" (1) . Описанный им столь длительный процесс естественного возникновения видов оказал решающее влияние на Дарвина.
В те времена, когда геология отвоевывала себе место под солнцем науки, книга Лайеля смогла подвести итог геологическим изысканиям и стать выражением единой теории, сформировавшейся к тому времени в этой науке. Для того, чтобы дать ее четкое определение и защитить от нападок со стороны представителей других наук, Лайель переписал историю геологии ибо раньше создавалось впечатление, что "на пути каждого исследователя вставал непреодолимой стеной Ноев ковчег, а работа мысли была изначально запрещена указом Творца" (2) . Его полемический рассказ (данный во введении к "Основам") был обращен против тех, кто старались выводить основы геологии из главы 1 Бытия, особенно против "библейских геологов", которые мало что понимали в самой науке.
Но униформистский подход вовсе не отрицал религию. Предшественник Лайеля Хаттон принял его, потому что увидел в природе единый установленный Богом порядок. Новая геология не поколебала положений биологической теории о постоянстве видов. В середине XVIII века ботаник Карл Линней впервые, применив бинарную номенклатуру, построил единую классификацию растений и животных. Классификация Линнея оказалась крайне полезной, что лишь закрепило теорию о постоянстве видов. Когда французские натуралисты Бюффон и Ламарк выдвинули гипотезу об изменчивости видов под влиянием условий среды, сначала лишь немногие ученые приняли ее. Тем не менее, их идеи подготовили почву, в которую бросил свое зерно Дарвин, разработав действенный механизм изменчивости видов.
Вера в постоянство биологических форм, которая так долго господствовала в западном мире, имела два источника: 1) учение Аристотеля, что живые существа являются воплощениями извечных форм (неизменных сущностей). Первичное объяснение строения организма давали на основании его "окончательной цели" (назначения), а поиску "движущей причины" (механизма его функционирования) особого значения не придавали, 2) толкования книги Бытия строились на том, что все виды существуют сегодня именно в том виде, в котором их создал Бог.
До Дарвина развитие современной геологии не вызывало серьезных противоречий между научным и библейским взглядами на природу. Шесть дней творения можно было истолковать и как шесть геологических эпох - основы библейского учения затронуты не были. Пока считалось, что человек - венец Божьего творения, никто не покушался на его уникальность. Геология не подорвала той схемы, к которой уже давно привыкли (3) . В этот период многие тома были написаны о том, как Божье провидение приспособило живые существа к тому или иному образу жизни. Много примеров содержалось в "Естественном богословии" (1802 г.) Уильяма Пэйли. Он считал так: если организм приспособлен к выполнению определенных функций, достижению конкретных целей, это свидетельствует о том, что он сотворен Богом. Существование низших форм объясняли тем, что они полезны человеку, для блага которого и создано все живое - "цепь живых существ". Эта форма естественного богословия оказалась особо уязвимой перед лицом теории эволюции.
Роберт Чамберс в книге "Следы естественной истории сотворения мира" (1844 г.) предложил способ возникновения новых видов. Он допустил, что объяснить существование органического мира поможет процесс развития, в ходе которого приспособительные эволюционные изменения вызывают образование новых видов: "Самый простой и примитивный тип животного дал рождение следующему, потом появился еще один тип - более высокого уровня развития - и т.д.". Хотя Чамберс очень смутно говорил о механизмах подобного развития, он выдвинул предположение о существовании закона органического мира, столь же всеобъемлющего, как закон всемирного тяготения. Чувствуя, что начинает наступать на пятки богословам, Чамберс писал: "Мысль о всемогущем Творце очень привлекательна, ибо никто другой не смог бы сотворить закона, по которому происходят бесчисленные невообразимые явления" (4) . Эта книга была опубликована анонимно и тут же вызвала град нападок со стороны как ученых, так и богословов. В стане ученых критиков оказались Томас Гексли и Чарльз Лайель.
Чарльз Дарвин
В 1832 году Чарльз Дарвин отправился в путешествие на корабле "Бигль" в качестве натуралиста. За пять лет он объехал весь земной шар. В Южной Америке он прочитал второй том "Основ геологии" Лайеля. Униформистская открытость автора по отношению к гипотезе естественного происхождения видов, видимо, не давала Дарвину покоя, когда он изучал малейшие видовые изменения, особенно среди вьюрков на Галапагосских островах.
Когда шесть лет спустя в книге экономиста Мальтуса Дарвин прочел об "абсолютном избытке людей" и действии "естественных законов народонаселения", он понял, как вывести теорию, истолковывающую все собранные им данные:
"Я уже спокойно относился к мысли о борьбе за выживание, которая происходит повсеместно, и тут меня озарило: особи, обладающие полезными изменениями, сохраняются, а вредными - уничтожаются. Так формируются новые виды. Наконец, у меня появилась теория, с которой можно было работать" (5) .
В общих чертах дарвиновская теория сформировалась уже к 1844 году, но, чтобы довести ее до совершенства, ему понадобилось еще 15 лет. В 1859 году он напечатал книгу "Происхождение видов путем естественного отбора". К этому времени он уже 25 лет собирал научные факты и наблюдал за видами.
Дарвин не первый предложил идею эволюции, но первым представил данные наблюдений в подтверждение возможных механизмов эволюции, а также выдвинул гипотезу о естественном отборе. Его работа - пример научного метода, сочетающего в себе наблюдения и теорию. Каков бы ни был объем данных и наблюдений, теория возникает лишь тогда, когда они творчески осмыслены. Античные предшественники Коперника и Дарвина показали, что одной только теории недостаточно; нужно, чтобы она была подтверждена наблюдениями и предлагала схему новых исследований.
Теория Дарвина о происхождении видов путем естественного отбора объединила в себе целый ряд концепций: 1) случайная изменчивость среди отдельных особей вида; 2) борьба за выживание, в которой даже малейшее изменение может дать одной особи преимущество над другой; 3) естественный отбор особей, обладающих данным преимуществом, ибо они живут дольше других и оставляют большее потомство. (Фраза "выживание сильнейших" была придумана социологом Гербертом Спенсером и взята Дарвином на вооружение при переиздании книги в 1866 году). Дарвин доказывал, что за длительный период времени сокращение и окончательное вымирание особей с неблагоприятными признаками приводит к постепенному преобразованию видов.
В своей первой книге Дарвин старался избежать темы о происхождении человека. Но в 1871 году появился новый труд - "Происхождение человека и половой отбор". Он попытался проследить возникновение всех особенностей человека, которые появлялись благодаря накоплению постепенных изменений у человекоподобных предков в ходе естественного отбора. Он утверждал, что физиология человека, как и его интеллектуальные и нравственные свойства, не качественно, а лишь количественно отличается от аналогичных свойств животных. Таким образом, жизнь человека, которая раньше считалась священной, подпала под действие законов природы, и рассматривать человека теперь нужно было наравне с остальными живыми существами.
Опубликование "Происхождения видов" положило начало бурной полемике. После 1859 года из переписки Дарвина становится видно, как широко обсуждалась проблема "обращения" в научный дарвинизм. Многие ученые до самой смерти противились дарвинизму. Другие вели определенную научную работу в этом направлении, но полностью так и не примкнули к дарвинизму. Третьи с энтузиазмом встретили теорию эволюции. Более века обсуждались такие вопросы, как непосредственные механизмы естественного отбора, но 1859 год считается переломным годом в истории человеческого разума (6) .
Воздействие теории эволюции
Теория эволюции поколебала господствовавший взгляд на природу (7) .
1. Изменилось представление о мире: мир, построенный на строго фиксированном иерархичном порядке, превратился в мир, где постоянно происходят перемены. Новые гипотезы возникли в астрономии, униформизм - в геологии, а теперь работа Дарвина убедила широкую публику, что все живое постоянно изменяется. Традиционные представления о мире изменились благодаря революционной идее о постоянном развитии живого.
2. Природу можно считать комплексом взаимодействующих и взаимозависимых органических сил. Связь между особью и внешней средой приобрела особое значение. Под влиянием Дарвина проблемы взаимодействия организмов друг с другом и с внешней средой заняли особое место в научных исследованиях.
3. Гипотеза об эволюции расширила сферу действия законов природы. К тому же новый тип закона включал в себя и элементы теории вероятности. В последующие десятилетия происходило укрепление позиций детерминизма, хотя в начале XX века все больше философов стали рассматривать случай, как предвестник новизны.
Кроме того, теория эволюции пробудила интерес ко всяческим изменениям и у представителей общественных наук. Биологическую модель эволюции стали перенимать представители других отраслей науки, на ее основании пытались выводить разнообразнейшие законы - от астрономических до этических. Подобный исторический и генетический подход рассматривал все идеи, учреждения, религии и культуры, когда-либо возникшие. Научная теория эволюции стала отправной точкой философии эволюционного натурализма и даже религии нравственного и этического эволюционизма. Метод Дарвина, как ранее метод Ньютона, облекли в форму метафизики, а из их научных теорий развили целостное воззрение.
Пути развития философии и споры, разгоревшиеся в последней половине XIX века, были гораздо сложнее, чем кажется сегодня. Ученые труды, написанные в 1870-1900 годах, за исключением знаменитой полемики между епископом Внльберфорсом и Томасом Гексли (1869 г.), вовсе не подтверждают распространенного взгляда о противостоянии христианства и сторонников теории эволюции (8) . Во-первых, полнлого единодушия не было даже среди самих ученых. Многие сомневались как в самой теории, так и в ее метафизическом значении. Кроме того, очень многие крупные ученые были христианами, хорошо знавшими богословие, а многие священнослужители неплохо разбирались в науке.
"Миф Галилея" о непримиримой вражде между христианством и наукой был порожден двумя книгами, которые, кстати, не внесли значительного вклада в развитие дарвинизма: это "История конфликта между религией и наукой" Джона Дрэйпера (1874 г.) и "История борьбы науки с богословием в христианском мире" Эндрю Уайта (1896 г.). Дрэйпер мало что сказал об эволюции и религии, а Уайт 20 из 900 страниц посвятил вопросу о сути борьбы. Тем не менее, военную терминологию, выбранную для заголовков книг, взяли на вооружение историки, писавшие о спорах, разгоравшихся вокруг теории эволюции. Военные термины больше говорят о характерах Дрэйпера и Уайта, чем о сути тогдашних споров! На самом деле не было никакого жестокого противостояния. Документы свидетельствуют, что велись открытые споры между коллегами, которые в обыденной жизни продолжали сохранять дружеские отношения. "В обоих случаях военная терминология искажает суть происходивших событий, представляя их жестокими и античеловечными... Так что в рассказе о спорах по поводу теории Дарвина нужно помнить об их ненасильственном и человечном характере" (9) .
За десятилетие, прошедшее со времени опубликования "Происхождения видов", теория эволюции была постепенно принята, хотя с некоторыми аспектами механизма естественного отбора ученые не согласились. Тем не менее, споры по поводу теории эволюции вызвали гораздо большее размежевание в обществе, чем обсуждение теорий Коперника и Галилея: теории великих астрономов тоже во многом противоречили общепринятому тогда толкованию Библии, но касались довольно отдаленных миров - астрономии и физики. А вот Чамберс перенес действие научного метода из мира неорганики в мир органический, после чего Дарвин применил его к исследованию происхождения человека. Это не могло оставить богословов равнодушными.
Отношение христианства к дарвинизму
Большинство богословов римской католической церкви смогло разглядеть в эволюции Божий modus operandi (образ действий). В последнее десятилетие XIX века протестантские богословы трояко отреагировали на учение Дарвина. Больше всего их волновала суть самой теории эволюции, ее соответствие или несоответствие рассказу о сотворении мира из книги Бытия и то, что она говорила о природе человека. Кто-то реагировал мягче, кто-то жестче, но главной мишенью стала теория естественного отбора. Дарвин не утверждал, что других механизмов, кроме механизма естественного отбора, у эволюции нет. Но именно естественный отбор взяли на вооружение самые рьяные натуралисты, чтобы показать ненужность Божьего вмешательства: ведь эволюция сама движется к определенной цели (10) .
1. Консервативный антидарвинизм. Приверженцы традиционных христианских взглядов считали, что порядок, царящий в природе, - это один из аргументов в пользу существования Бога. Теперь наука утверждает, что естественный отбор может выполнять функции Бога: вносить порядок в органический мир, причем без чьей-либо помощи. Христиане были уверены, что это не просто вопрос о механизмах действия природных сил, а вопрос о существовании Бога, Его отношении к природе, достоверности Библии и авторитете духовных истин христианства. Тут нужно упомянуть о двух ученых-геологах и одном богослове.
Вильям Даусон, известный канадский геолог, многие годы своей жизни посвятил основанию Макгиллского университета, образовательная философия в котором строилась на углубленном преподавании наук. Он был одним из последних пропагандистов взгляда о существовании двух богословии - естественного и открытого нам Богом. Эти убеждения привели Даусона в лагерь непримиримых противников теории Дарвина.
Луис Агассиз стал преподавать в Гарвардском университете, будучи большим авторитетом в области геологии и зоологии. Из Европы он вывез естественно-историческую философию, согласно которой Бог творил в несколько приемов, после каждой из великих катастроф. Его антидарвинизм имел под собой строго научные основы. Используя писательские и ораторские способности, Агассиз вел широко освещаемую в прессе борьбу против теории Дарвина (11) .
Еще одним ярым противников дарвинизма был Чарльз Ходж, преподаватель Принстонской семинарии, один из виднейших пресвитерианских богословов того времени. В книге "Что такое дарвинизм?" он дал четкие определения основным понятиям книги "Происхождение видов": эволюции, естественному отбору и случайной изменчивости. Он утверждал, что первые два понятия появились еще до Дарвина, а вот последнее и наиболее важное в теории было введено Дарвиным (12) . Он показал, что из теории следует, будто любые органы растений и животных, их инстинкты и мыслительные способности могли развиться без наличия Божьего замысла и провидения. С тем, что Бог может действовать при посредстве эволюционных процессов, он согласиться не мог. Аргументу о создании мира по разумному плану он приписал статус истины: "Ни один здравомыслящий человек не сможет поверить в то, что глаз создан без всякого первоначального замысла... Бог наделил человека интуицией, которая его никогда не подводит, дал ему законы веры, которые невозможно игнорировать, как и законы природы" (13) .
Динамичная наступательная манера Ходжа не могла не иметь успеха. Он ставил вопрос так: или неправ Дарвин, или нет Бога - третьего не дано. Противодействие данной группы дарвинизму строилось на двух философских взглядах, основные аспекты которых видны из богословских дебатов: постоянство видов и непогрешимость науки (14) . Во многих спорах этим философским теориям придавали гораздо большее значение, чем чисто библейским аргументам.
2. Консервативный дарвинизм. Одна из групп ученых-консерваторов предложила "промежуточную позицию", на которой они твердо стояли, будучи уверены как в библейских истинах, так и в верности теории эволюции. Джеймс Маккош богослов и президент Принстонского университета, выдвинул мысль о том, что библейский и научный взгляды на природу можно примирить, ибо они являются двумя параллельными откровениями. Он считал, что естественный отбор - это лишь один из нескольких механизмов эволюции, который действует в рамках Божьих замыслов. Так как "по Божьему замыслу существует естественный отбор" (15) , то Маккош считал, что Дарвин совершенно безосновательно противопоставил эти два элемента. Поэтому эволюцию следует понимать, как один из методов Бога, который вовсе "не противоречит библейскому учению" (16) . Маккош отмечал, что в Библии вопрос о постоянстве видов не обсуждается, а само постоянство видов - это научное понятие, введенное Карлом Линнеем.
Аса Грей, профессор естественной истории Гарвардского университета, был одним из величайших ботаников того времени. Являясь одним из самых рьяных сторонников эволюции в Америке, он показал, что выдающийся ученый может совмещать науку с живой христианской верой. На лекции в Йельской школе богословия, которая была опубликована в 1880 году, Грей резко опроверг мнение о том, что именно Писание заложило основу наук о природе. Он отметил, что все попытки согласовать библейское и научное учения строятся на "чуждых Библии посылках и манипуляциях с текстом" Грей утверждал, что оба учения, "если их правильно понимать, вполне совместимы. Давайте уж признаемся, что написанные Моисеем книги дошли до нас вовсе не для того, чтобы наставлять в науках, и что наш долг - строить научные теории на наблюдениях и экспериментальных данных, которые никогда не нужно смешивать с соображениями совершенно иного порядка" (17) .
Грей и другие христиане-дарвинисты считали: корни эволюционных процессов - во всевластии Бога. Для них дарвинизм не являлся препятствием в развитии реформаторского богословия. Провидение и случай, первичная и вторичная причины, возможно, плохо сочетаются между собой, но не хуже, чем "предопределение" и "свобода воли". Грей указывал, что спор о замысле ведется вовсе не между дарвинизмом и креационизмом, а между самим замыслом и случаем, целью и бесцельностью. Возражал он и против гипотезы о "Боге неизвестном": "Я не одобряю богословских и научных взглядов тех, кто готовы призвать на помощь "запредельное", лишь бы прикрыть свое незнание естественных причин явления и тут же позабыть о "запредельном", как только естественные причины обнаружатся" (18) .
Более 20 лет Грей и Дарвин состояли в переписке по вопросу о соотношении христианского теизма и теории естественного отбора. Несмотря на расхождение во взглядах оба согласились, что теория эволюции описывает лишь "движущую причину" - наблюдаемые природные явления и их механизмы. Основываясь на твердых библейских позициях, Грей был уверен, что окончательная причина - цель Бога - не может измениться в ходе эволюции.
Джордж Райт, друг и коллега Грея, проработавший с ним 14 лет, опубликовал множество статей, разъясняющих суть теории эволюции. Он был противником философии Бэкона, которую христиане-антидарвинисты положили в основу своего богословия. Райт стремился показать, что наука в изменяющемся мире может дать нам лишь приблизительные ответы на вопросы, но не может научить абсолютным истинам. Христиане-дарвинисты утверждали, что теория эволюции с ее понятиями о случае и развитии не только вернее в научном отношении, но и лучше согласуется с библейским учением, чем философское понятие о постоянстве видов. Они снова напомнили о власти Бога над природой - ежеминутной и вечной - которая не ограничивается актами творения и чудесами.
3. Либеральный дарвинизм. Либеральные дарвинисты тоже не сидели без дела и старались перефразировать христианские доктрины, чтобы они лучше соответствовали современности. Они выхолостили всю религиозную суть из Библии, включая и книгу Бытия, представив ее как исторический документ. Либеральные богословы рассматривали Иисуса Христа как одного из многих духовных учителей, считали естество человека хорошим, прогресс неизбежным, а нравственность сутью религии. Некоторые даже постарались сделать теорию эволюции краеугольным камнем своих богословских построений.
Англиканский богослов Фридерик Темпл, один из "умеренных", считал, что Божья власть над природой проявилась лишь в момент ее зарождения, а к текущим процессам Бог отношения не имеет. Он полагал, что учение об эволюции даже укрепило аргумент в пользу существования разумного Творца и Правителя вселенной, хотя Его конечная цель уже вложена, как программа, в творение (19) . Темпл думал, что теория Дарвина не может объяснить возникновение жизни и нравственности. Он выражал более левые, чем Маккош, взгляды на эволюцию как на теорию, вносящую в теологическое основание позитивные идеи, включая природу и новые грани взаимоотношений между Богом и миром.
Ученые левого толка с энтузиазмом приветствовали то новое жизнетворное дыхание, которое внесла теория эволюции в христианскую доктрину. Экономический подъем, начавшийся в Америке в 80-х годах XIX века, побудил богословов привязать царившую в обществе атмосферу прогресса и оптимизма к теории эволюции, в результате чего родилась смесь дарвинизма и романтизма (20) . В начале XX столетия эти "дарвинисты" "перетолковали" Евангелия, исходя из постулатов эволюционизма. Они пытались согласовать христианство и эволюцию, показав, что само христианство, включая и вочеловечивание Бога, - это всего лишь этапы действия закона эволюции (21) . Их рьяный эволюционизм вырвался за рамки научного учения и учения библейского. Но полет фантазии этих богословов был остановлен Первой мировой войной, которая разбила мечты о неизбежности мира и прогресса.
Новое мировоззрение
В каждую эпоху у богословия были две основные задачи: 1) разъяснить христианам суть библейской веры и 2) перенести христианские ценности в культуру. Эти две задачи очень тесно связаны между собой, потому что опыт верующих обусловлен мыслительными категориями, царящими в культуре. Богословская беседа - это улица с двусторонним движением. Так как христианская весть всегда тесно связана с развитием человеческой мысли, элементы современного мировоззрения постоянно просачиваются в богословие, где все данные тоже тесно связаны с теорией. Что мы ищем в Библии, как толкуем найденное - все это зависит от нашего мировоззрения.
Подобное взаимодействие было очень хорошо показано на примере возникновения новой науки. Мы знаем, что богословское видение мира, которое предлагали средневековые теологи, было отражением геоцентрической системы Аристотеля и Птолемея. Переход на гелиоцентрическую систему мира, за которую выступали Коперник и Галилей, изменил мировоззрение, в рамках которого сформировалось прежнее богословие. Неудивительно, что новая наука выступила в роли врага христианства! Возражения против теории Коперника основывались, прежде всего, на необходимости защитить библейские Доктрины и богословские методы, которые казались неотделимыми от системы Аристотеля.
Оглядываясь назад, можно сказать, что конфликт между богословием и наукой, разгоревшийся в XIX столетии, имел те же корни. Появление теории эволюции - одно из коренных отличий новой науки от науки ньютоновской, которую популяризировали последователи Бэкона. Бэкон, следуя традициям Аристотеля, превыше всего ставил постоянство и объяснял все перемены с точки зрения философии бытия. Новый взгляд, подобно древней философии Гераклита, на первое место выводил перемены, а постоянство объяснял в рамках философии процесса. Прежняя - законченная и устоявшаяся - Вселенная уступила место постоянно изменяющейся.
Бэкон верил, что научные знания появляются в результате сбора фактов, который проводят объективные наблюдатели. Его научный метод был подкреплен работами шотландских философов "здравого смысла", которые использовали всеобщие очень земные представления о человечестве, чтобы с их помощью доказать действие закона причинно-следственной связи, существование Бога и Божьих нравственных законов жизни. Рожденный Фрэнсисом Бэконом и шотландскими реалистами научный метод получил название "бэконианство". В начале XIX столетия в Америке преобладали именно бэконианские взгляды на науку и богословие: считалось, что наука должна строго придерживаться фактов и отвергать все гипотезы, которые не были подтверждены результатами непосредственных наблюдений.
Многие апологеты христианства основывали свои доказательства существования Бога, включая и аргумент об упорядоченности природы, на ньютоновском научном мировоззрении. Объединив христианство и бэконианство, евангельские теологи могли объяснить нравственность и как богословское, и как научное понятие. Но при этом они проглядели три важных проблемы (22) : 1) можно ли назвать представления Бэкона об истине библейскими? Можно ли считать его объяснения христианских истин единственно возможными? 2) что получится, если модное научное мировоззрение будет оказывать влияние на методы толкования Библии или даже определять их? 3) должна ли наша вера в существование Бога, достоверность Библии и действенность христианства строиться на научных доказательствах?
Для многих американских евангельских теологов наука и богословие оказались тесно привязанными к локомотиву бэконианства, но тут на горизонте возникли новые научные открытия. Они давали более широкий обзор картины мира (геология и биология доказывали историчность развития земли и жизни на ней) в отличие от "отдельных научных фактов", за поиски которых ратовал Бэкон. "Наука о деревьях" постепенно сменялась "наукой о лесе". Вопрос стоял не о том, сохранять или нет отдельные конкретные формулы или законы, а о том, какой смысл они обретали в рамках целой теории (глава 9).
К сожалению, обновленное научное мировоззрение попало к американским евангельским богословам в виде эволюционной теории Дарвина, которую тут же взяли на вооружение либеральные дарвинисты, чтобы противопоставить ее христианским доктринам, сделать козырем в пользу агностицизма и материализма. Биологическая теория эволюции вызвала у евангельских христиан настороженность по отношению ко всем новейшим философским течениям. Теория эволюции стала тем полем боя, на котором разгорелись сражения против новейших течений в науке и учения дарвинистов (они казались теснейшим образом связанными между собой). И снова, как во времена Галилея, консервативно настроенные христиане воевали против новой науки, чтобы отстоять то толкование Библии, которое было привязано к старой науке и старой философии.
Но в одном ситуация коренным образом отличалась от времен Галилея. В XVI веке, когда христианский теизм был преобладающей философией, церковь являлась общепризнанным авторитетом. Чтобы получить одобрение своих научных открытий, Галилею нужно было доказать их соответствие Библии. В XIX веке стала преобладать философия натурализма, а наивысшим авторитетом в обществе стала наука. Поэтому многие консервативно настроенные христиане считали так: чтобы их богословские учения были приняты обществом, нужно примирить Библию с наукой.
Те же вопросы встают и в XX веке в ходе горячих споров об эволюции и креационизме. Некоторые ученые, выступающие за эволюцию органического мира, вышли за рамки своих научных функций и на основании научных данных стали делать философские и богословские выводы. Создается впечатление, что несогласие ряда евангельских христиан с теорией эволюции имеет под собой элементы бэконианских воззрений. Именно эти взгляды и лежат в основе горячих дебатов об эволюции и креационизме. О них мы сейчас и поговорим.
(009) По этой гипотезе в геологическом прошлом действовали те же силы и с той же интенсивностью, что и в современную эпоху. Поэтому знание современной геологии можно без всяких поправок распространить на толкование геологического прошлого любой давности - прим. перев. 
Глава 12. Конфликт между креационизмом и наукой
"Я не одобряю богословских и научных методов тех, кто стараются надприродным прикрыть наше незнание природного" АСА ГРЕЙ
В 1925 году в Дейтоне (штат Теннесси) состоялись слушания по делу Скуопса, после чего по всей стране стали обсуждать вопрос о теории креационизма и эволюции. Газеты шаг за шагом комментировали полемику между помощником прокурора Вильямом Дженнингсом Брайном и защитником Клэренсом Дарроу. Обвиняемым был учитель старших классов, нарушивший новый закон штата против преподавания теории эволюции. Скуопса осудили, но через два года Верховный суд штата Теннесси изменил решение из-за процессуальных нарушений.
В последующие годы антиэволюционисты повели кампанию против школьных советов. Издательства, печатавшие учебники для старших классов, старались вообще избегать этот вопрос, хотя учителя имели право рассказывать о тех аспектах эволюции, о которых считали нужным. В 1942 году данные опросов показали, что менее половины учителей биологии упоминали на занятиях о теории эволюции. В 1964 году один историк предсказал, что возрождения креационизма больше не будет (1) .
Тем не менее, известия о смерти креационизма оказались преувеличенными. В 70- 80-х годах споры об эволюции и креационизме вновь разгорелись в школах и судах. В 1982 году в штате Арканзас состоялся суд, на котором был поднят прежний вопрос. А что мы можем сказать по этому поводу в рамках разговора о библейском и научном взглядах на природу?
Вопрос этот важен прежде всего потому, что затрагивает интересы широких слоев населения, ведь в XX веке в астрономии и физике были сделаны революционные открытия. Идеи Дарвина о естественном отборе, бывшие революционными в XIX веке, стали называть сегодня "классической биологией", и мало кто из биологов-исследователей считает, что биология отходит от позиций эволюционизма; напротив, многие христиане верят, что это произойдет. Почему? Потому что, по их мнению, эволюция подрывает основы библейского учения о сотворении мира и низводит человека до уровня "порождения слепого случая".
Определения
В каждой науке есть свой язык, своя терминология, свои определения. Так как одно слово может иметь в разных науках разное значение, то для ясности мышления и изложения темы нужно прежде всего дать определения терминам, которые мы будем использовать. Причем сегодня это еще важнее сделать, чем век назад. Науки пошли по пути узкой специализации, и сегодня осталось очень мало ученых, которые имели бы глубокие познания как в науке, так и в богословии. В то же время лишь немногие из противников теории эволюции имеют представление об историческом развитии и философии современной науки. В результате спор в самом разгаре, а полного взаимопонимания у сторон нет.
1. Эволюция. У этого слова немало значений: а) представление об изменениях в обществе и природе, их направленности, порядке, закономерностях; б) понятие о медленных количественных изменениях в отличие от революции; в) развитие видов, организмов из первоначального в нынешнее состояние; г) теория, по которой все растения и животные произошли от ранее существовавших. Здесь следует обратить внимание на два последних определения, которые можно назвать микроэволюцией и макроэволюцией. Кроме того, небезынтересна будет философская и социальная концепция, которую лучше назвать эволюционизмом ("эволюционной школой").
Биолог Дж. А. Керкут дает такое определение специальной теории эволюции (микроэволюции): "При наблюдении за многими животными становятся видны изменения в их организме, в результате которых образуются новые виды" (2) . В определенных случаях этот тип эволюции можно проследить на эксперименте. Генетические изменения, которые можно пронаблюдать как в лаборатории, так и в природе, наряду с логическими выводами об образовании новых видов и составляют основу этой ограниченной эволюции. В данном случае эволюцией можно называть научный факт. Современные труды по биологии показывают, что большинство биологов ведет разработки именно в области микроэволюции.
Общая теория эволюции (макроэволюция) получила следующее определение Керкута: "Все живые организмы в мире произошли от одного общего предка, который сам по себе мог быть и неорганической формой" (3) . Это и есть классическая теория эволюции, которую преподают в школах. Масштабы - пространственные и временные - макроэволюции настолько велики, что исключают возможность проведения лабораторных экспериментов. В природе этот процесс также невозможно пронаблюдать. Поэтому научные данные теория черпает из сравнительной анатомии, эмбриологии, изучения окаменелостей, зоогеографии, наличия рудиментарных органов сравнительной психологии и биохимии. Порой, если данные можно реально пронаблюдать, их считают доказательствами. В случае с окаменелостями ученые просто делают логические выводы, основываясь на предположениях и проводя аналогии. Например, они полагают: если за короткое время происходят незначительные изменения, то за более длительный промежуток времени произойдут более серьезные изменения. Как и в любом научном обобщении, в теории макроэволюции есть свои неизвестные, используется метод экстраполяции.
На чем же тогда основывается общая теория эволюции? Керкут приводит семь основных моментов, включая следующие: самопроизвольное возникновение жизни действительно случилось, но только единожды; вирусы, бактерии, растения и животные находятся в "родстве" друг с другом; сложные организмы произошли от простейших, позвоночные - от беспозвоночных, амфибии - от рыб, а потом рептилии, птицы и млекопитающие (4) . Суть этих посылок такова, что они недоказуемы (правда, опровергнуть их тоже нельзя). Тем не менее, многие биологи настолько поверили в эволюцию, что сочли ее фактом и уже не видят или не хотят видеть, что за теорией стоят всего лишь посылки. Например, Джулиан Хаксли, один из виднейших в мире эволюционистов, на торжествах в честь 100-летия Дарвина заявил: "Эволюция - это уже не теория. Это - факт и основа всего нашего мышления... Мы больше не собираемся упражняться в семантике и давать ненужные определения" (5) . (Очень странно, что именно ученый хочет отбросить вопрос о смысле термина).
В настоящее время не существует единой общепринятой эволюционной схемы, которая бы объясняла механизм происхождения живых организмов. Ведущие биологи выдвигают совершенно различные предположения. Тем не менее, макроэволюция, построенная, как и любая теория, на посылках, может быть на данном этапе принята в качестве рабочей гипотезы, в рамках которой предпринимаются попытки связать данные и вести дальнейшие исследования. Но чтобы быть научно точными, учебники и преподаватели должны все-таки воздерживаться от смешения доказуемой теории микроэволюции с недоказуемой теорией макроэволюции.
Когда смешивают эти две теории эволюции, возникает множество проблем и недоразумений. Объектом большей части нападок является именно теория макроэволюции, но ученые чаще всего воспринимают их и на счет специальной теории микроэволюции, в пользу которой существуют доказательства. Некоторые антиэволюционисты не согласны с тем, что данные, доказывающие теорию микроэволюции, верны и для теории макроэволюции. С другой стороны, многие рьяные эволюционисты слишком переоценивают доказательства теории микроэволюции, считая, что они относятся и к теории макроэволюции.
Третье значение термина "эволюция" показывает, что это, скорее, философия эволюционизма, а не научная теория. Предполагая, что общая биологическая эволюция - это неотъемлемый закон природы, последователи эволюционной школы распространяют это учение на историю, социологию, этику и религию (см. главу 11). Вся жизнь рассматривается как развитие от низших форм к высшим, а люди, уже понимая суть эволюции, идут по пути совершенствования. Для кого-то эволюционизм стал лжерелигией, система верований которой полностью полярна христианству (6) .
Если четко разделить эти три значения термина "эволюция", станет ясно, что каждый из них нужно рассматривать исходя из его сути: специальная теория эволюции (микроэволюция) основана на эмпирических данных; общая теория эволюции - это и есть теория, а эволюционизм - это философская школа. Некоторые ученые принимают эволюцию в первом ее значении, но не во втором. Другие принимают и в первом, и во втором, но отмежевываются от философии эволюционизма. 2. Сотворение. Очень важно дать определение и этому понятию, которое тоже многозначно: а) порождение чего-то нового, изобретение; б) наделение новыми функциями и способностями. Можно создать новую модель одежды, новую композицию из цветов - так мы говорим. Это значит, что мы создаем что-то из уже имеющихся материалов. Можно создать новую должность или образ на сцене.
В Библии слово "создать" тоже употребляется по-разному (см. главу 10). Все, что создал Бог "в начале" (Быт. 1:1), по церковному толкованию было создано из ничего (ex nihilo). Так Он создал материю, энергию и время. В отличие от языческих богов, которые творили на основе имевшихся материалов, Бог сказал слово - и акт творения свершился. Из книги Бытия видно, что некоторые объекты были сотворены мгновенно: "...Да будет свет. И стал свет" (Быт. 1:3). Для других созидательных актов потребовалось время: "Да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так" (1:9). Творческие действия зачинались по Божьему велению и другими субъектами: "Да произведет земля душу живую по роду ее... И стало так" (1:24). Наблюдая эти различия, мы должны помнить, что западный аналитический образ мышления (привычка раскладывать все на составные элементы и искать различия в предметах) коренным образом отличается от синтетического еврейского образа мышления (события и жизнь рассматривались как единое целое). Псалмопевцы и пророки не старались "разложить" Божьи созидательные акты на богословские и философские - выделить в них созидающие действия и провидение, природное и надприродное, первичные и вторичные причины. Священнописателей не интересовали механизмы явлений, но все в природе - от начала до конца - они приписывали Богу - Творцу и Вседержителю, Господу и Судии истории, Искупителю Израиля и Хранителю его.
Так как слова "сотворение" и "эволюция" имеют по несколько значений, неверно будет называть кого-то "креационистом" или "эволюционистом", как будто каждое из этих слов имеет лишь одно значение или будто эти два понятия являются полностью взаимоисключающими. Многие крупные ученые признают и библейское учение о сотворении мира и биологическое учение об эволюции. Тем не менее, для многих странно, что можно искренне верить в истинность библейского рассказа и одновременно использовать теорию макроэволюции для того, чтобы согласовать между собой имеющиеся научные данные, вести дальнейшие научные исследования. Но подобные взгляды, сторонниками которых были христиане-дарвинисты конца XIX столетия, очень распространены и сегодня среди ученых-христиан. Нужно не только видеть разницу между библейским и научным взглядами на природу, но и не смешивать их. Другими словами, макроэволюция, как любая другая научная теория, должна оцениваться лишь в рамках биологии. Ее достоверность не следует основывать на богословских или философских построениях. Аналогично толкование приведенного выше отрывка из книги Бытия, как и другие библейские доктрины, должно основываться на общепризнанных правилах герменевтики, а не на научных теориях.
Тем не менее, за последние десятилетия возникло движение, названное "научным креационизмом", которое стремится совместить богословие и науку. Благодаря своей политической активности оно привлекло к себе внимание широкой общественности.
Научный креационизм
В 1957 году СССР вывел на орбиту первый искусственный спутник Земли. Полученные данные исследований побудили США пересмотреть школьные программы. В начале 60-х годов государственный бюджет профинансировал переработку программы по биологии. В новые учебники вошел ряд текстов о происхождении жизни и эволюции основных типов организмов. В 1968 году Верховный суд США объявил антиконституционным закон штата Арканзас, направленный против преподавания эволюции в школах. Через два года был отменен последний подобный закон в штате Миссисипи. Во многих штатах та или иная форма эволюционной теории стала единственным объяснением происхождения жизни, а в школах ее преподносили, как научный факт.
В ответ на подобные действия группа калифорнийских креационистов обратилась с жалобой в Совет штата по образованию. В результате было единогласно принято следующее постановление:
1. Сотворение мира Богом - это не просто теистическое верование, а теория, имеющая научное объяснение, представленное Научно-исследовательским обществом креационистов. Таким образом, она заслуживает равного внимания наряду с прочими научными объяснениями происхождения человека.
2. В настоящее время преподавание ведется в рамках однобокого философского подхода - атеистического гуманизма. Подобная односторонность в подаче материала запрещена законом (7) .
Через год об этом решении было напечатано в мартовском (1970 г.) номере журнала "Биологические науки" ("Bioscienсе"), что привлекло к нему огромное внимание и вызвало немало споров. Тот креационизм, который был противопоставлен теории эволюции, гласил, что вселенной около десяти тысяч лет, что все основные виды животных были созданы за шесть дней по 24 часа каждый, а данные геологии объясняются великим потопом времен Ноя, который продолжался около года (8) .
Креационисты - сторонники "молодой земли" - изменили свою тактику. Вместо того, чтобы стараться объявить вне закона эволюционную теорию, как это было в 20-х годах, они постарались заполучить равное время на преподавание своих взглядов. Уже не пытаясь строить свои доводы на авторитете Библии, они отказались от рассказа из книги Бытия в пользу того, что было названо научным креационизмом. Так как в 1928 году Верховный суд объявил закон штата Арканзас против теории эволюции недействительным, они опасались, что закон, обязывающий ввести преподавание креационизма в школах, может постигнуть та же участь. Кроме того, откроются двери и для разнообразнейших вариаций толкования главы 1 Бытия, не говоря уж о появлении нехристианских вариаций на тему сотворения мира. Поэтому они настаивали лишь на преподавании научных аспектов креационизма - приводили аргументы в пользу недавней катастрофы мирового масштаба и против эволюции, не упоминая при этом о главе 1 Бытия и Ное.
Этот подход хорошо виден на примере закона штата Арканзас 1981 года, названного "Актом 590". В нем дается следующее определение креационизму:
"Научный креационизм на основе исследовательских данных приходит к следующим посылкам: 1) вселенная возникла мгновенно, энергия и жизнь появились из ничего, 2) мутаций и естественного отбора явно недостаточно, чтобы обеспечить развитие сложных организмов из единого простого, 3) изменения наблюдаются лишь в рамках определенных уже имеющихся родов растений и животных, 4) человек не произошел от обезьяны, 5) расположение геологических пластов объясняется теорией катастроф, включающей и большой потоп, 6) сравнительно недавнее время возникновения Земли и живых организмов" (9) .
В 1982 году закон "против односторонности в преподавании биологии" штата Арканзас был обжалован в районном федеральном суде и признан недействительным. Судья Вильям Овертон пришел к выводу, что данный закон - это попытка креационистов провести преподавание религии под "маской" науки, в то время как подобные теории отвергаются значительной частью ученого мира. Он сказал, что религия должна оставаться за стенами школьных классов (10) .
Главный же вопрос - как оценить научный креационизм? Можно ли действительно назвать его наукой? Наш ответ должен быть основан на четких определениях, которые, к сожалению, при обсуждении данного вопроса часто отсутствуют.
Современная наука построена на наблюдении за повторяющимися и способными повторяться явлениями, на количественных измерениях и вычислениях, ибо призвана разработать модель, которая не только может объяснить данные, но и дать действенный прогноз. Ученые ищут схемы развития явлений, механизмы этих явлений. Когда исследователи выдвигают конкретную теорию, они придумывают и ряд экспериментов, с помощью которых можно было бы проверить ее истинность.
Соблюдается ли данная схема действий в креационизме? Подходит ли креационизм под это определение? В поддержку теории "молодой земли" (10 000 лет) выдвигается идея "геологии потопа". С ее помощью стараются объяснить данные геологии и смену характера окаменелостей в геологических слоях. Появление основных видов организмов объясняется созидательными явлениями, происшедшими за одну "календарную" неделю. Другими словами, научное объяснение основывается как на эмпирических данных, так и на библейских откровениях. В объяснении креационистов присутствует сотворенное Богом чудо, которое никак не может входить в сферу научных исследований и, следовательно, служить основой для появления научной теории.
Описанный выше метод сильно отличается от идеи о "Боге неизвестного", которая не противоречит современным научным данным и их объяснениям, но приписывает Божьему вмешательству не понятные науке явления. Идея научного креационизма - это "Бог-ученый". Его сторонники стараются обнаружить научное объяснение (в данном случае - теория катастроф полюс теория о постоянстве видов) в библейском учении, к которому далее привязывают эмпирические данные. Ученые Моррис и Вайткомб четко выразили богословскую основу научного креационизма: "Главный вопрос не в том, правильно или неправильно истолкованы данные геологии, а в том, что именно сказал Бог в Слове Своем об этой проблеме" (11) .
Арканзасский судья Овертон отметил, что последователи научного креационизма стараются чисто богословские положения выдать за научные. Если бы их подход был чисто научным, то он содержал бы механизмы исследований, пути разрешения проблем, схемы проверки гипотез, а не ссылки на богословские учения. Важно и то, что выводы оценивались бы исходя из их научной ценности и были признаны учеными различных вероисповеданий. В том виде, в котором научный креационизм был представлен на суде, он являлся лишь попыткой совместить два совершенно различных взгляда на природу (см. главу 13).
Акт 590 предлагал совершенно необоснованный выбор между двумя вариантами сотворения мира, но решение суда все же было основано на упрощенном подходе к проблеме креационизма и эволюции. Например, многие евангельские христиане придерживаются смешанных взглядов (например, верят в "мгновенное сотворение вселенной, энергии и жизни из ничего" и считают геологическую структуру земли следствием эволюционного развития, согласно теории униформизма). Когда вопрос ставится "или - или", то в расчет не берут качественное различие акта сотворения от процесса эволюции и те многочисленные вариации, которые могут при этом существовать.
Происхождение мира
Есть три главных вопроса, которые не перестают волновать ученых: как произошла вселенная? Откуда взялась жизнь? Были ли у человека животные предки?
1. Происхождение вселенной. Астроном Оуэн Гингерих подытожил современные научные данные относительно возраста вселенной. В 1920 году теория относительности Эйнштейна дала миру совершенно иной метод вычислений (12) . Было обнаружено, что галактики с огромной скоростью разбегаются. Больше того: чем дальше от нас галактика, тем быстрее она движется. Вычисления, основанные на скорости движения галактик и расстоянии между ними, предполагают следующую картину: в самом начале около 13 миллиардов лет назад галактики находились в одном месте. Так как невозможно точно определить расстояние до наиболее удаленных из них, то погрешность в вычислении возраста вселенной составляет от девяти до семнадцати миллиардов лет. Согласно теории Большого взрыва, первоначально вся вселенная умещалась в одном "доисторическом" атоме. Предположив, что тогда действовали те же законы природы, физик Георгий Га-мов пришел к выводу, что материя в протовселенной существовала лишь в форме энергии, которая за несколько минут превратилась в водород. В результате последующих столкновений родились более тяжелые атомы, и началось расширение Вселенной.
Конечно, теория Гамова не объясняет, откуда энергия появилась. Так как наука делает обобщения на основании повторяющихся и регулярно происходящих явлений, сотворение мира из "доисторического атома" или сгустка энергии не может быть объяснено научно. Более того, ученым неинтересно, какие материальные условия вызвали ту или иную череду явлений. Но в любом случае сотворение мира могло быть только "ничем не обусловленным" явлением. Теист скажет, что в начале был только Бог. Сотворение мира Богом и было "ничем не обусловленным" явлением - оно свершилось лишь по Божьей воле. Таким образом, невозможно при помощи теории или эксперимента создать модель начала мира. А если это невозможно, то нельзя прогнозировать явления и наблюдать, будут ли они происходить при предполагаемых нами условиях. Если так, то речь о науке уже не идет. Тем не менее, большинство астрономов теперь с большой симпатией относится к этому "эволюционному" взгляду на вселенную, согласно которому она стала расширяться из начального сверхсжатого состояния. Интерес к этой теории объясняется тем, что она помогает понять нынешнюю структуру вселенной.
Теория Большого взрыва говорит о возникновении атомов за считанные минуты или секунды, но не объясняет причины возникновения энергии, поэтому многие христиане тут же сочли ее научным доказательством сотворения мира. Очевидно, они еще не извлекли урока из "дела Коперника" и не поняли, насколько опасно привязывать библейское учение к той или иной научной гипотезе. У автора главы 1 Бытия не было намерения учить, как и когда Бог сотворил вселенную, Бог не намеревался впоследствии "привязать" эту главу к той или иной переходной научной теории. В Библии сказано ясно: "Верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое" (Евр. 11:3).
2. Происхождение жизни. Вопрос о том, как возникла жизнь - один из самых старых вопросов. Может ли неживая материя ожить? Или для этого нужна какая-то посторонняя жизненная сила? Создается впечатление, что проблема абиогенеза (происхождения живых организмов из неживой материи) доступна научному исследованию, ибо исходные материалы для опытов уже существуют и определенные успехи в работе уже достигнуты, но биолог Томас Эммель предостерегает: "Наверное, ни об одной из проблем биологии не было написано так много слов при наличии столь малого объема свидетельств, как о проблеме происхождения жизни" (13) .
За последние десятилетия с помощью нескольких методов было установлено, что Земле около пяти миллиардов лет (плюс-минус несколько миллионов). Эти цифры с поразительной точностью подтвердились анализом камней и пыли, привезенных с Луны "Аполлоном-11". Очевидно, столь большой возраст дает, по крайней мере, время, необходимое для эволюции, для которой, как утверждают креационисты, нескольких тысячелетий мало.
С середины 50-х годов были разработаны приборы для облучения простых газов (таких как метан, аммиак и водяные пары) с тем, чтобы они образовывали аминокислоты, простейшие пептиды и углеводы. Более сложные протеины и нуклеопротеины, которые крайне необходимы для развития и поддержания жизни, в искусственных условиях синтезировать еще не удалось. Чтобы изготовить эти компоненты, анализируются два подхода. Одни ученые стараются воспроизвести те условия, в которых, по их мнению, зародилась жизнь: они облучают простые растворы, надеясь, что случайно появится то, чего они ждут, - живая клетка. Другие используют обычные лабораторные методы для синтеза протеинов и нуклеопротеинов, а потом стараются расположить их в нужном порядке. Соединение этих элементов с нуклеиновыми кислотами, липидами и углеводами может привести к образованию простейшего вирусоподобного организма, который будет способен к воспроизводству. Успешный исход данного эксперимента может, конечно, многое рассказать о жизни, но даже в случае успеха нельзя будет утверждать, что "химическая эволюция", т.е. спонтанное возникновение жизни во Вселенной, произошла именно так.
Керкут рассмотрел свидетельства, подкрепляющие теорию, что жизнь возникла лишь единожды и поэтому все живые организмы находятся в родстве друг с другом. Эта полезная рабочая гипотеза дает простую основу для проведения экспериментов, но свидетельства в ее пользу не столь убедительны, как рассказывают нам учебники биологии. Керкут изучил и другую гипотезу - о том, что жизнь возникала многократно путем спонтанного самозарождения. В последние годы появились еще несколько предположений, включая и такое, что жизнь была занесена на землю метеоритами. И вот вывод Керкута: "У нас нет свидетельств о том, что жизнь зародилась на Земле лишь единожды" (14) .
В последнее время были пересмотрены методики опытов по химической эволюции, а также вопрос о вероятности существования "добиологического супа" (это главное положение большинства гипотез) (15) . Обнаружилось несколько слабых сторон в самой теории, причем появились вопросы, на которые даже со временем ответить будет невозможно. Главная трудность состоит не в том, что мы чего-то не знаем, а в том, что мы слишком много узнали за три десятилетия опытных исследований проблемы возникновения жизни. Вопрос стоит так: способны ли материя и энергия без постороннего вмешательства произвести на свет то, что может "сделать" из них разумный исследователь? Так как химическая эволюция - это всего лишь умозрительная схема происшедшего в прошлом события, то на основании наблюдений за природой ее проверить нельзя. Нельзя ее и опровергнуть. Любая гипотеза может показать только один из возможных путей появления жизни.
Химик Чарльз Такстон проводит границу между двумя типами науки. Операционная наука занимается регулярно повторяющимися явлениями, поэтому все возникающие в ее рамках гипотезы можно проверить, наблюдая природу. Если они неверны, их можно опровергнуть. Наука о происхождении жизни занимается единичными, неповторяющимися, ненаблюдаемыми явлениями, происшедшими в прошлом. Гипотезы, которые предлагает наука второго типа, могут казаться правдоподобными или неправдоподобными, в зависимости от наблюдений за повторяющимися явлениями, но они не дают возможности реконструировать явление. В науке первого типа Такстон отвергает все объяснения, построенные на существовании "Бога непознанного", но он же полагает, что из пяти гипотез, противостоящих гипотезе химической эволюции, наиболее правдоподобной является именно гипотеза о сотворении жизни "внекосмическим" разумом, а теория химической эволюции все меньше удовлетворяет ученых.
Рассмотрев несколько научных возражений против сотворения жизни Богом, Такстон показывает, что разрешить данную проблему на научном уровне не удастся: в решение неизбежно вкрадутся элементы метафизики. Теистические верования в то, что именно Бог создал живое (независимо от того, какие именно средства Он для этого использовал), основаны, в конечном счете, не на научных объяснениях, а на вере в то, что Библия - это Божье откровение. Аналогично, твердая уверенность в том, что разумный Бог не приложил руки к появлению живого, - это тоже своего рода вера.
3. Происхождение человека. Хотя хронологически происхождение человека - ближайшее к нам событие и ученые с готовностью объясняют, как оно произошло, в их ответах немало противоречий. С точки зрения христианина, при всем своем сходстве с животными человек уникален и отличен от них, ибо создан по образу Божьему, наделен властью над землей и имеет вечную душу. Кроме главы 1 Бытия в Библии есть очень немного мест о сотворении Богом вселенной и жизни: в главах 2 и 3 речь идет о сотворенном мире и нравственной ответственности человека, о появлении греха и его последствиях. Далее рассказывается история о том, как Бог проводил Свой план искупления, о Его суде и милосердии, о труде Христа и сотворении нового неба и новой земли. Неудивительно, что происхождение и суть человека - два острейших вопроса, по которым разгорались горячие споры между сторонниками библейского богословия и биологической эволюции.
Научные свидетельства в пользу длительной эволюции го-мо сапиенс основываются на единичных ископаемых находках. Останки кроманьонцев (обитавших 50 000 лет назад), неандертальцев (80 000 лет назад) и синантропов (1 750 000 лет назад) показывают, как сказал геолог Дональд Экельманн, что человечество прошло длинный непрерывный путь в несколько миллионов лет (16) . Напрашивается вопрос: о каких людях мы говорим? Вот на этом-то этапе личность исследователя и его посылки играют решающую роль. В отличие от вопросов о происхождении вселенной и жизни данный вопрос имеет прямое отношение к человеку, ибо ответ на него определяет смысл, ценность и цель человеческой жизни, а также наш образ жизни и судьбу. В данном случае, знания тесно сплетаются с личностью их обладателя: взгляды исследователя на то, кого можно назвать человеком, неизбежно влияют на его выводы относительно появления человека.
Биолог Ян Левер рассмотрел все свидетельства в пользу эволюционного происхождения человека и возникающие в связи с этим проблемы в толковании книги Бытия. Изучив альтернативные способы соединения научных данных с библейским учением о человеческой жизни, он пришел к выводу: "Писание не раскрывает нам механизма появления на свет первого человека, но и наука не в состоянии ответить на этот вопрос" (17) . Проблема оказалась гораздо сложнее, чем первоначально думали, ибо ни книги Писания, ни книга природы не дают на нее ответа. Тем не менее, эта неясность не должна заслонять от нас тот факт, что мужчина и женщина созданы Богом с конкретной целью, а смысл человеческой жизни в Библии определен чревычайно четко. Наука же не может ответить на вопрос о смысле человеческой жизни, хотя известный палеонтолог Джордж Гэйлорд заявил: "Человек - это результат бесцельного материального процесса, который сам по себе и не собирался производить человека. Рождение человека запланировано не было" (18) . Такие заявления следует считать именно тем, чем они и являются, - не научными утверждениями, а верованиями философа-эволюциониста.
Изучение этого вопроса принесет больше пользы, если употреблять лишь четко определенные термины и избегать трех распространенных словосочетаний, объединивших в себе научную и философскую концепции. Во-первых, как уже было ранее отмечено, "научный креационизм" старается подогнать научные данные под схему, выведенную из одного-единственного толкования главы 1 книги Бытия (19) . Второй подход - "постепенное творение" - изменяет схему, стараясь именно толкование текста подогнать под научную теорию. Эти два взгляда напоминают головоломку, которую пытаются собрать, объединив "кусочки" от научной и богословской картины мира.
Третий взгляд - "теистическая эволюция". Прилагательное в данном случае добавлено для того, чтобы не возникало ассоциаций с атеистическим пониманием эволюции. Сторонники этой гипотезы соглашаются с механизмом эволюционного процесса, считая, что Бог использовал его при создании жизни. При данном подходе нет такого смешения богословских и научных понятий, как в предыдущих, - они смешаны лишь в названии. Но подобное название лишено смысла, как если бы сказали "теистическая теория относительности" или "теистический закон всемирного тяготения".
Дело в том, что компетентные в науке теисты не могут достичь единства по ряду научных вопросов, а компетентные в богословии ученые - по поводу богословских. Мы уже видели, как разделились мнения ученых-верующих по делу Коперника. Сегодня одни христиане, как и многие ученые-нехристиане, принимают теорию эволюции, а другие - нет. Причем возникающие вопросы гораздо легче решать, когда не происходит смешения научных и богословских терминов, как в случае с "научным креационизмом" или "теистической эволюцией". Галилей приложил все усилия, чтобы новую науку не старались привязать к конкретной философской или богословской теории. (Здесь возникает лишь одна проблема: излишне рьяные сторонники эволюционного и креационного подходов скажут, что это невозможно. И порой это бывает единственной точкой соприкосновения двух непримиримых позиций) (20) .
Главы 1 и 2 Бытия
Пока наши богословские выкладки о сотворении мира основывались лишь на главе 1 Бытия. Именно этот текст чаще всего положен в основу научно-христианского синтеза. Редко встретишь ученого-консерватора, который попытался бы согласовать с научными данными первые две главы, а еще реже того, кто сделает попытку на главе 2 построить теорию чередования геологических слоев. Тем не менее, если последовательность описанных в Библии событий воспринимать в чисто хронологическом порядке, то как же связать главу 2 - небо и земля (ст. 4-6), человек (ст. 7), растения (ст. 10), животные (ст. 19) и, наконец, женщина (ст. 20-23) - с первой? Некоторые толкователи пытаются объяснить, что события, описанные во второй части главы 2, относятся к шестому дню творения, описанному в главе 1, но все это в ущерб достоверности толкования.
С другой стороны, почему события во втором рассказе должны располагаться в той же последовательности, что и в первом? Ведь не совпадает же последовательность событий в Евангелиях от Иоанна и от Марка! Основательные толкования должны отталкиваться от текста отрывков, учитывая литературный стиль, цель написания.
Сравнение двух рассказов выявляет, что в них есть значительные расхождения (21) . 1. Везде в главе 1 Бытия употреблено слово "Бог", тогда как в главе 2 о Творце сказано "Господь Бог". 2. Четкая строго симметричная структура текста характерна лишь для первого рассказа. Во втором аналогичная структура не соблюдена, а рассказ отличается большей живостью и теплотой. 3. Как уже отмечалось выше, последовательность событий в двух рассказах различна. 4. Главное в первой главе Бытия - это слово, часто встречается фраза "И сказал Бог: да будет...". Во второй главе главное - действие, и часто встречаются такие слова, как "образовал, насадил, возрастил". 5. В первом рассказе говорится о создании неба и земли, во втором речь идет только о земле. 6. В главе 1 Бытия мужчина и женщина сотворены одновременно, а в главе 2 - мужчина создан первым, женщина за ним. 7. В первом рассказе мужчина и женщина - последние сотворенные Богом существа, вершина пирамиды творения, а во втором человек является центром круга, ибо все остальное сотворенное Богом тесно привязано к нему.
Какие выводы можно сделать на основании этих различий? Располагая рядом эти два рассказа, автор, видимо, преследовал определенную цель. Он не хотел ограничиться повествованием о том, как сотворил Бог небо и землю со всеми ее обитателями, включая человека. Поэтому бесполезно и неправильно будет изыскивать в этих главах отчет о Божьих методах сотворения мира.
Главы 2 и 3 Бытия
По стилю и содержанию главы 2 и 3 образуют единое целое. Заповедь не есть плода с дерева познания добра и зла, данная Богом в Быт. 2:17, показывает, как в мир входит понятие нравственной ответственности, появляется повод к искушению, о котором рассказывается в главе 3. Адам и Ева решили стать хозяевами своей судьбы, вкусили запретный плод и увидели разрушительные последствия собственного поступка. Далее библейское повествование говорит о человеческом грехе - о его обилии и разнообразии и об искупительном труде Бога, Его правосудии и милосердии.
Что можно сказать об "историчности" повествования об Адаме и Еве - прародителях человечества? Нужно отметить два факта. Во-первых, модная мысль о том, что современная наука и эволюционная теория разбивают эти верования, совершенно беспочвенна. Даже явные свидетельства в пользу существования микроэволюции не могут исключить вероятности этого уникального события, как не могут наши "научные законы" физиологии опровергнуть возможность чуда - непорочного зачатия Иисуса Христа или Его воскресения. Даже наиболее точные биологические описания развития человека, соответствующие теории эволюции, не могут раскрыть суть смысла жизни или доказать его отсутствие, объяснить происхождение человека. Вера в то, что Адам и Ева реально существовали, не может быть поколеблена тем, что "современный человек" больше не признает этого родства.
Важно отметить и богословскую значимость рассказа о сотворении мира и грехопадении. Так как Адам в переводе - "человек", то не является ли повествование о его грехе символическим рассказом о бунте людей против Бога? Хотя в Ветхом Завете к этому эпизоду авторы уже почти не возвращаются, новозаветное учение строится именно на нем и от него отталкивается. Родословие Иисуса прослеживается от Адама. На основании принципа, изложенного в Быт. 2:24, Иисус строит учение о единстве супругов и незыблемости брака. Классический отрывок - Рим. 5:12-21, где Павел сравнивает Адама и Христа, показывая что сделал каждый из них и каковы были последствия их действий (22) . Павел даже называет Христа "последним Адамом" в главе, посвященной воскресению: "Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут... Первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий" (1 Кор. 15:22, 45). Жизнь, грех и смерть Адама были для Павла столь же реальными событиями, как жизнь, смерть и воскресение Христа.
В Библии Бог дает откровение о Себе как через исторические события, так и через слова пророков. Библейская религия отличается от всех остальных тем, что придает крайне важное значение истории. Библейским учениям нет аналога в других религиях. Всякая попытка объяснить неясность глав 1-3 Бытия, сославшись на их мифологический характер, подрывает основы библейского откровения, разворачивающегося в истории человечества.
Обзор богословских и научных вопросов, возникающих в споре между эволюционистами и креационистами, подводит нас к следующей теме: как можно совместить эти два взгляда на природу.
Глава 13. Точки соприкосновения: богословие и наука
"Счастлив тот, кто в сегодняшнем труде может рассмотреть частицу труда всей своей жизни и воплощение труда в вечности" КЛАРК МАКСВЕЛЛ
В обращении 1880 года к студентам Йельской школы богословия видный гарвардский ботаник профессор Аса Грей сказал: "У нас, ученых, занимающихся естественными науками и богословием, сходные задачи. Природа - это сложная система, исследуя которую, чело-век узнает все больше и больше о ее сути и пользе. Писание - это тоже сложная система, собрание многих книг, которые исследователю предстоит правильно понять" (1) .
Пока мы говорили о различиях между библейским и научным взглядами на природу. Книги Библии и книга природы написаны каждая на своем языке. Их объяснения сути вселенной служат разным, хотя и взаимодополняющим целям. Но есть и точки соприкосновения. Как же согласуются эти два взгляда?
Личное знание
До последнего времени преобладало мнение об объективности ученых. Считалось, что ученый-исследователь - это человек, отстраненный от мира, не подверженный эмоциональным всплескам, который методично разрешает научные проблемы и совершает открытия с помощью логики и наблюдений. Но на самом деле картина совершенно иная. Михаил Поляный - известный специалист по физической химии и философии науки - убедительно доказал, что всякое знание - личностно. Всякое человеческое знание рождается в рамках необоснованных привязанностей (структуры верований), которые дают познающему мотивацию к труду и направление поисков (2) . Структура верований каждого человека включает в себя множество элементов от высших посылок (все во вселенной упорядочено) до чисто обывательской уверенности в том, что завтра утром встанет Солнце. Посылки высшего порядка проверить невозможно, уверенность в очевидном основана на данных органов чувств. Важно и то, каково "молчаливое знание" человека, невидимое и невыразимое, которое формирует основу для накопления остальных знаний. Отсутствие формальных доказательств (уверенности) не означает, что вера не основывается на свидетельствах. Так бывает и в богословии, и в науке. О чем бы ни шла речь - о высших посылках или обывательской уверенности, - вера никогда не бывает слепа. Она происходит из свидетельств, которые мы обрели опытным путем (3) . Главное состоит в том, что для всех людей, занятых в любых областях человеческой деятельности, включая и научную, вера - это движущий и объединяющий элемент в приобретении знаний.
Более того, подобное знание - это не просто работа разума, разработка той или иной идеи. В этом труде задействовано все человеческое естество. Другими словами, не только интеллектульное, но эмоциональное, волевое, духовное и физическое начала нашего естества участвуют в процессе получения знаний. В круг наших познаний входят исторические события, правила взаимоотношений с людьми, наблюдения за природными явлениями. В этом отношении научные знания носят очень личный характер, а отношение к ним исследователя никак нельзя назвать отстраненным или равнодушным. "Любовь к науке" - вот о чем очень часто упоминает Поляный. На основании собственного опыта он утверждает, что ученый работает сознательно, понимая лежащую на нем ответственность. "Ученые, которые внезапно теряют интерес к науке и начинают заниматься разведением борзых, сразу же выходят из разряда ученых" (4) .
Структура верований ученого оказывает влияние на каждый этап его работы. Невозможно заниматься наукой без веры в то, что научный метод и его посылки верны и могут быть приняты без сомнений. Поляный приходит к выводу: "В данном случае речь идет именно о том процессе, который отцы церкви описывали словами "fides quaerens intellectum" (вера ищет разумения)" (5) .
Например, ученый озадачен той или иной проблемой, которую никто до него так и не смог разрешить. Вера в то, что решение может быть найдено, дает ему мотивацию к труду и силу на многие месяцы, даже годы, позволяя переносить безрезультатные эксперименты и не унывать, зайдя в тупик. Так происходило с Кеплером, когда он бился над проблемой орбиты Марса, и с Галилеем, который никак не мог понять механизма ускорения свободного падения. Но, наконец, "он видит проблеск истины, свет которой становится все ярче, и чем больше ученый размышляет и экспериментирует, тем яснее видится ему эта истина" (6) . Поляный выделяет четыре этапа в любом роде деятельности: подготовка, инкубационный период, озарение и проверка. К Копернику и Ньютону озарение пришло достаточно рано, но для проверки теорий им понадобилось очень много времени.
Ученые твердо верят в то, что, в конечном итоге, весь научный мир признает их труд: хотя каждое открытие совершается каким-то конкретным человеком, научный мир решает, признать его или нет.
Научное сообщество
И ученые, и богословы трудятся не на "пустом месте". Занятия наукой или богословием требуют верности традициям и авторитетам. В самом начале своего пути молодой ученый является как бы подмастерьем, который впитывает в себя традиции науки. Поляный отмечает, что научное открытие совершают по определенным правилам, но эти правила - всего лишь законы искусства: применить их без творческого подхода невозможно. По точному описанию можно произвести какой-то предмет, но произведением искусства он не станет. "Так как невозможно дать точного определения искусству, представление о нем можно получить, лишь увидев произведение искусства. Подмастерье учится у художника, наблюдая за его работой. Он признает ценность того вида искусства, которому хочет научиться, и авторитет художника, у которого учится" (7) .
Итак, новички входят в научный мир, и начинается долгое и трудное познание научных методов и приемов. Перед тем, как стать независимыми, они должны достичь уровня своих учителей. На каждом этапе этого процесса подмастерье поддерживает вера в то, что природу можно познать, что непознанное истинно и ценно. Так что две основы научной подготовки - это вера в успех предприятия и верность авторитету руководителя.
И последний этап процесса ученый редко проходит в одиночестве. Даже если новое открытие первоначально не вызовет одобрения научного мира, ученый ждет окончательного решения: с самого начала и до самого конца он работает во взаимодействии с другими учеными. Обретя определенный авторитет, он принимает участие в оценке работы других.
Поляный проводит параллель между юридическим законом и христианством. И то и другое предполагает существование идеалов, признанных всеми членами общества. Общество становится воплощением этих идеалов и своей жизнью показывает их действенность. Эти принципы и этапы хорошо видны на примере жизни и творчества Коперника, жизни Моисея и тарсянина Савла (8) . У каждого из них был в жизни момент "обращения", обретения веры, которая потом шла с ними по жизни.
И, наконец, если работа ученого заслуживает доверия, то в ней будут семена новых еще не раскрытых истин. Теория или научный закон находится в постоянной связи с реальностью и указывает направление дальнейших исследований. Даже в сложнейшие теории можно внести поправки. Например, в своей новой модели Солнечной системы Коперник сохранил старое представление об орбитах сферической формы, а Кеплер заменил сферические орбиты на эллиптические, добавил к теории свои законы движения, проложив, таким образом, путь для открытия закона всемирного тяготения. Аналогично видения Моисея в пустыне и Савла на дороге в Дамаск не только показали им истинность Божьих целей, но и помогли их последователям совершить новые открытия.
Сходства и различия
На рис. 11 приведена схема сходств и различий богословского и научного взглядов на природу. Данная схема, как и вся книга, говорит лишь о естественных науках, таких как физика, биология, и не затрагивает общественные науки. Кроме того, мы рассматриваем лишь библейское богословие и не касаемся темы естественного богословия.
С учетом сходств и различий между научным и библейским взглядами на природу ответим на вопрос: что же их связывает? Существуют две наиболее популярные схемы ответа на этот вопрос: схема "двух сфер" и схема согласования, у каждой из которых есть несколько разновидностей.
1. "Две сферы". Чаще всего богословие и науку рассматривают как две совершенно различные области знаний. Хотя у каждой из них свои законы, неизменно встает вопрос о разделe территории между ними.
Предмет 
Богословие 
Естественные науки 
Предмет исследований 
Бог, человечество, природа 
Силы природы 
Источник информации 
Божье откровение (Библия, внутренний опыт) 
Природные явления (наблюдение, эксперимент) 
Цель исследований 
Кто и зачем (формальная и конечная причины) (план и цель) 
Как (действенная причина) (механизмы) 
Язык 
Слова - разговорный язык 
Математика - научные термины 
Методы 
Герменевтика (толкование литературных текстов) 
Измерения, анализ (наблюдения, эксперимент) 
Результаты 
Нравственный императив - что должно быть 
Объяснение того, что есть 
Проверка 
Библейские принципы, личный опыт 
Внутреннее соответствие, опытная проверка 
Ограничения 
Механизмы не объяснены 
Цели и ценности не обнаружены 
Сфера влияния 
Церковь 
Научные учреждения 
Рис. 11. Богословие и естественные науки
В XIII веке Фома Аквинский смог привязать естественные науки Аристотеля к разуму, а христианское богословие к вере. Согласно учению Аквината, здравый смысл и разум нужны ученому для того, чтобы изучать природу и объяснять ее механизмы. Так можно было вывести и доказательства существования Бога. Богослов верой принимает открытые ему истины христианства, такие как учение о Святой Троице и о воплощении, т.е. те истины, которые невозможно постичь разумом. К сожалению, в более поздние века модель Аквината стала служить для противопоставления разума и веры, о чем не забыто и в наши дни. Например, когда говорят "наука и вера", то чаще всего этими словами стараются противопоставить науку и богословие, хотя и там и там нужны "разумная вера" и "уповающий разум". И там и там полагаются на взаимодействие гипотезы с наблюдением: в одном случае - это научная теория и экспериментальные данные, а в другом - богословская доктрина и конкретные факты из Библии. Томизм породил идею о "Боге непознанного", Который вступает в действие, лишь когда в природе происходят необъяснимые явления или когда дело касается человеческих взаимоотношений.
В XIX веке либеральные богословы вслед за Фридрихом Шлейермахером и Альбрехтом Ритчлем придерживались мнения, что эти две области знания никак не соприкасаются. Конфликт или столкновение между ними невозможны, потому что природное и надприродное (бытие и действия) нигде не пересекаются. Эти богословы не шли ни на какие компромиссы, в отличие от Джеймса Маккоша, который считал, что богословие имеет право на метафизические суждения о природе. Они рассматривали христианство как этическое и социальное учение, порожденное чувствами и воздействующее на чувства, но не имеющее отношения к знанию (9) . Кто-то из них признавал, что наука не может обнаружить Бога и определить Его цели, а потому причинно-следственное объяснение сути природы должно быть подчинено религии. Тем не менее, данное ими определение христианства очень мало напоминало библейское учение о том, что нравственные и этические правила основываются на самооткровении Бога, данном через исторические события и природные явления.
Возникшее в XX веке движение неоортодоксов, которое возглавили Карл Барт и Эмиль Брюннер, стремилось подчеркнуть трансцендентность Бога и пропасть между Божьим откровением и результатами исследовательского труда человека, включая и научные исследования. Согласно этому взгляду, предмет богословия - это вечный Бог, Которого можно познать лишь через особое откровение, данное Им Самим. Наука выдвигает суждения о наблюдаемых явлениях, занимается изучением "преходящего" и пользуется человеческими методиками. Богословие и наука изучают различные сферы и потому не пересекаются. Существовало несколько разновидностей неоортодоксии, причем все они включали целый ряд главных верований, которые воздвигли стену между богословием и наукой (10) . Во-первых, стремление к стабильности религии требовало, чтобы богословские доктрины не зависели от постоянно меняющихся результатов "высшей критики" - исторической или научной. Во-вторых, считалось, что откровение - это совершенно иной источник знаний, не сходный с тем, из которого черпают знания разум или органы чувств, поэтому "иной" источник дает совершенно "иные" знания. В-третьих, неоортодоксы полагали, что откровение не поддается разумному восприятию, поэтому не может служить предметом рационального исследования. В-четвертых, полная несхожесть Бога и Его творения вела к дальнейшему размежеванию между богословием и наукой. Этот подход также внес свой вклад в ложное противопоставление веры и науки.
Модель "двух сфер" в своих различных вариациях представляет библейское откровение и его учение о природе в ложном свете. Нет причин расселять богословие и науку на соседние территории со спорными границами, которые, тем не менее, обнесены подобием Берлинской стены. Не следует различать их по несоприкасающимся областям знаний. Богословие и наука живут в одном мире и наблюдают за одними явлениями.
2. Конкордизм. Второй подход также имеет много разновидностей. Его цель - согласовать библейское и научное объяснения сути природы, поставить их на одну доску. Считается, что наука и богословие дают миру кусочки единой большой головоломки, которые нужно собрать вместе, чтобы получилась полная картина мира. Например, ряд богословов считает, что рассказ о сотворении мира из главы 1 Бытия содержит исторические и научные данные, дарованные через Божье откровение, и с их помощью можно дополнить картину, полученную геологией. Если объединить два источника информации, то получится полная картина того, как развивалась Земля с момента ее сотворения. Например, недавно появилась книга, в которой дается толкование главы 1 Бытия, причем каждая фраза и каждое слово Писания объясняются с научной точки зрения с привлечением современных научных данных. Подробная схема и таблица показывают, как точно соответствуют друг другу библейское и научное описания сотворения мира. Авторы утверждают: "Мы надеемся, что данная книга поможет христианам уверовать в то, что, используя обычный разговорный язык древнего Израиля, Бог сообщил людям основные (и очень сложные) научные истины" (11) . Богослов Бернард Рамм описал и более ранние попытки обнаружить "зачатки" современной науки в древних текстах (12) .
У согласовательного подхода есть несколько крупных недостатков. С точки зрения герменевтики, это новый оригеновский аллегорический метод толкования. К его буквальному, нравственному и духовному исследованиям текста потом прибавился апагогический (см. главу 8). Теперь нам предлагают отыскать пятый подход - научный. Например, сторонники согласовательного подхода предлагают к тем значениям, в которых в главе 1 Бытия употреблено слово "день", прибавить еще одно - "геологическая эпоха", которое не имело ни малейшего смысла для первых читателей книги, да и для всех остальных, живших еще два столетия назад. Если следовать данному подходу, то толкование Библии становится крайне запутанным делом, а его результаты отдают научной фантастикой.
У согласовательной модели есть и другие слабые места. Так как научные теории часто меняются, наука время от времени вынимает из головоломки одни "кусочки" и заменяет их другими, которые образуют уже совершенно новую картинку. В результате, "кусочки", положенные богословием, больше не вписываются в общую картину, и возникает необходимость их замены. Другими словами, богословский вклад (если он нужен) всегда зависит от того, верны или неверны какие-то научные теории. Тем не менее, хотя "согласователи" и полагают, что наука и богословие дают "кусочки", предназначенные для одной картинки, из них получаются две разные: безликий, математический механизм науки противостоит библейскому изображению Бога - Личности, у Которой есть план развития мира.
Приведем другой пример. Как два человека, говорящие на разных языках (один на языке цифр, а другой - на языке Библии), могут играть в "балду"? Так как язык естественной науки - математика (алфавит которой состоит из цифр), то слова разговорного библейского языка вряд ли могут в чем-то дополнить научные суждения о природе.
Согласовательная модель стремится показать научную достоверность Библии, но она не отвечает на вопрос: о какой науке идет речь? О космологии Аристотеля и Птолемея или системе мира Коперника? Пятнадцать столетий Библия считалась научно достоверной книгой, ибо описывала движение Солнца вокруг Земли. В результате, многие богословы в штыки встретили новую систему мира. В XIX веке история повторилась: но тогда уже Библия была привязана к ньютоновскому миру-машине, который никак не хотел уступать место развивающемуся миру Дарвина.
Георг Сантана отмечает, что если мы не учимся на уроках истории, то обречены повторять ее ошибки. Многие люди потеряли уважение к церкви из-за того, что она осудила Галилея. Библейскому рассказу о сотворении мира перестали доверять потому, что его буквальное истолкование разбилось о теорию эволюции. Богословие, которое "вступает в брак" с наукой в одной эпохе, рискует "овдоветь" в следующей.
Взгляды на природу
Природа, как и вся реальность, многогранна. Ее можно рассматривать с разных точек зрения. Библейский и научный взгляды на природу - это две различные, но не полные картины мира. Например, представьте себе четырех человек - Эйнштейна, Гогена, Бетховена и царя Давида. Они стоят на вершине холма и видят великолепную долину, купающуюся в лучах заходящего солнца. Нельзя не залюбоваться столь идиллической картиной, оправленной в раму из золотисто-красных облаков. Они смотрят на одно и то же, но каждый замечает что-то свое. И они договорились: пусть каждый изложит присущим ему языком то, что видит, а потом они встретятся и сравнят свои впечатления. Через полгода они встречаются. Ученый Эйнштейн достает листы бумаги, испещренные математическими формулами, которые объясняют относительное движение Земли вокруг Солнца, цветовой спектр света и состав облаков. Художник Гоген показывает картину, отражающую красоту многоцветного заката. Музыкант Бетховен раздает ноты "Пасторальной симфонии", а потом просит товарищей закрыть глаза и прослушать ее в записи. Псалмопевец Давид воспевает: "Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь" (Пс. 18:2).
Кто лучше описал закат? Ответ на этот вопрос можно дать, если четко определить цель исследования. Если кто-то собирается долететь до Луны или запустить ракету, то ему полезнее знать формулы Эйнштейна. А вот над камином приятнее повесить картину Гогена. После трудного дня нам, может, захочется закрыть глаза и послушать музыку Бетховена, а чтобы выразить благоговение перед Творцом, несомненно, подойдут слова Давида. Природа многогранна, но и люди воспринимают ее по-разному. Когда человек попадает в сложную среду, жизнь его этой средой все равно не ограничивается, и то объяснение, которое он дает данной среде, никогда не будет единственно правильным (13) .
Если признать, что ни один взгляд на природу не будет исчерпывающим, то становится ясно: ее библейское и научное описания - это два взаимодополняющих взгляда. Это карты двух видов одной местности (см. главу 9). Ограниченность каждого из них не вызывает "территориальных притязаний", а поднимает вопросы о целях и методологии. Границы этих взглядов - не государственные границы, в них не вбиты полосатые столбики. Но каждый из взглядов сам определяет свои рамки, решая вопрос о том, какого рода описание природы он дает, какой именно язык использует (см. рис. 12. В этой схеме не показано познание Бога через внутренний опыт или средствами естественного богословия).
Дональд Маккей приводит в пример рекламное электронное табло с бегущей строкой (14) . Оно висит на крыше доме, сотни лампочек то зажигаются, то гаснут, и прохожим становится ясно, что "Спикере" полон орехов, съел - и порядок". Если же вы попросите электрика, чтобы тот техническим языком пересказал нам, что происходит, он поведает нам о вольтах и амперах, сопротивлениях и конденсаторах, объяснит, почему лампочки вспыхивают в нужной последовательности на необходимые интервалы времени. Его подробный рассказ о лампочках трудно назвать неполным, хотя он ничего на скажет о содержании самой рекламной строки и значении каждого слова в ней (просто не поймет). Лишь рекламный агент может рассказать нам о содержании рекламы, а так же о том, кто дает эту рекламу и сколько за нее платит.
Маккей предостерегает нас против популярного ныне ограничительного подхода, сторонники которого стараются объяснить явление на основании только одного из его элементов. При таком объяснении стараются отсечь все, что не характерно для данного элемента. Например, можно сказать, что человек - это всего лишь скопление атомов (физика) или химических элементов (химия), или что он - животное (биология). Это все равно, что сказать, будто электронное табло - это только электрический прибор.
Вспомним о нашей идиллической картине и о тех, кто ее наблюдал. Бетховен мог бы сказать Эйнштейну: "Проанализировать музыку невозможно". Тем не менее, физик может дать анализ звука, произведенного каждым из музыкальных инструментов или целым оркестром, на основании его волновой длины, частоты и громкости. Но подобное научное объяснение ничего не скажет нам о смысле музыки. Ограниченность подхода носит не территориальный, а методологический характер. Каждый неполный взгляд на природу преследует какую-то свою цель, и оценивать его нужно исходя из того, что он нам дает, какую пользу приносит. Библейское и научное мировоззрения могут обогатить друг друга, если станут союзниками, носителями взаимодополняющих подходов к природе (15) .

Два пути познания Божьего откровения: Писание и природа (Пс. 18)
Писание раскрывает нам истины о Боге, человеке и природе (главная задача богословия - проследить связь между Богом и человеком в истории)
Природа показывает нам схемы развития явлений (главная задача науки - обнаружить механизмы природных явлений)
Рис. 12. Связь между богословием и наукой
Порой эти два взгляда пересекаются, взаимодействуют друг с другом. Их взаимодействие может быть очень плодотворным. Известный физик Джеймс Кларк Максвелл (IX век), будучи глубоко верующим христианином, оставался и крупным ученым (16) . Для него вера в Бога и библейское откровение были тесно слиты с научным пониманием мира. Он вывел понятие о токе смещения, предсказал существование электромагнитных волн, выдвинул идею электромагнитной природы света, дал основы электродинамики. Это можно отнести к наиболее важным открытиям того века. Богословская и философская концепция предметного мышления Максвелла помогла ему в научных изысканиях и подготовила почву для трудов Эйнштейна, который так отозвался об уравнениях Максвелла: "Вывод этих уравнений - важнейшее событие в физике со времен Ньютона. Важна не только глубина их содержания, но и то, что они дали нам качественно новый тип закона" (17) . Независимость мышления, которое выработала в нем христианская вера, позволила Максвеллу пробить брешь в механистической науке Ньютона и открыть новые пути понимания Вселенной.
Общая картина
Мы проследили развитие современной науки, появившейся на свет в XVI-XVII веках: говорили о ее целях, методах, о том, как она освободилась от давления философии и богословия. В наш научный век очень важно понимать, каковы рамки науки. Эйнштейн напоминал, что современная наука не дает ответов на вопросы о цели и назначении природы, не рассказывает о цели и смысле жизни. Она не может построить мост от того, что есть, к тому, как должно быть.
Но мы с вами увидели, что у библейского взгляда на природу тоже есть определенные рамки и цели. Он рассказывает нам о том, кто и зачем создал природу, о Творце, Его замыслах относительно человечества и природы. Библейская весть обращена к людям всех национальностей и всех поколений, она доносится до них на простом языке, а не на языке математики, на котором ученые описывают механизмы природных явлений.
Нашей главной задачей было прояснить тему разговора, разрушить стену непонимания, чтобы не приходилось тратить силы понапрасну. Разговор о том, как соотносятся между собой библейский и научный взгляды на природу, подвел нас лишь к нижней перекладине лестницы, но, наконец-то, мы смогли найти эту нужную лестницу! Для философов и богословов остался непочатый край работы, но говорить, какие научные теории приемлемы, а какие нет, они не имеют права.
Возможно, наука и сбросила ярмо философии, но не освободилась от философских допущений, от философского анализа научных методов и смысла научных теорий и законов. Кроме того, еще предстоит проанализировать связи естественной науки с другими мировоззрениями, с общественными науками, гуманистическим мироощущением и искусством.
Богословию так же предстоит дать оценку науки и техники в свете Божьей заповеди быть хозяевами земли. Ему следует оставить бесплодные попытки стать наукой и сосредоточиться на более широком круге вопросов: как использовать науку и технику на благо человечества и окружающей среды. Нам необходимо разработать полный богословский взгляд на природу с учетом не только библейского, но и общего откровения, которое мы познаем при помощи органов чувств и разума. Книга Бытия - это не последнее слово о сотворении мира, а первое звучание важнейшей темы Библии, которая красной нитью проходит через Ветхий и Новый Заветы. Чтобы понять суть мироздания, нам нужно не только оглядываться назад, но и смотреть вперед, стараясь понять, как связан мир с Иисусом Христом и новым будущим миром. Тварь и завет тесно связаны между собой. Бог все сотворил с определенной целью, которую мы постепенно познаем в ходе исторического развития человечества.
Слишком долго христианское учение о природе было спутником науки. Современное общество ставит науку в центр разумной вселенной и ждет, что все остальное будет вращаться вокруг нее, купаться в ее лучах. Богословие (которое некогда называли "царицей наук") получает роль лишь одной из планет, вращающихся вокруг солнца науки. Конкордисты, которые постоянно стараются согласовать библейские учения с новейшими научными теориями, поддались этой наукомании. Но сколько бы они ни вводили новых понятий - герменевтических эпициклов и деферентов, - орбиту библейского учения никогда не удастся втиснуть в орбиту науки. Необходимо нечто вроде интеллектуальной "коперниковской революции", для восстановления богословского мировоззрения в правах с другими, чтобы оно стало считаться независимым и достоверным способом объяснения материального мира.
Христианскую систему мира не стоит строить на каких-то конкретных открытиях в астрономии (древней или современной), не нужно привязывать ее и к существующим системам мира. Уникальность человечества не основывается на местоположении Земли во вселенной, на каком-то конкретном способе сотворения. Она определяется библейским откровением о том, что человек создан по образу Божьему и ему дана власть над Землей. Если отталкиваться от библейского взгляда на природу (человек - Божье творение и ему дан на "сохранность" мир), то и все остальные взгляды можно рассматривать через его призму.
Перед христианским богословием стоят огромные задачи. Тем не менее, связь богословия с различными науками, философией, искусством должна прослеживаться, скорее, не в логических умопостроениях, а в жизни каждого христианина. Бог дал нам откровение о Себе словами и поступками, так же оно должно проявляться и в жизни каждого из нас. В Нагорной проповеди (Мф. 7:24-27) Иисус сравнил всякого, слышащего Божье слово и повинующегося ему, с мудрым человеком, который свой дом строит на твердом камне, чтобы тот выстоял даже во время урагана. Библейское богословие рождается в повседневной жизни и обращено к ней.
Из всех четырех ученых, о жизни которых мы говорили, наиболее ясно и четко связь между наукой и богословием выразил Иоганн Кеплер. Он ощущал эту связь и в повседневной жизни. Свою любимую книгу "Гармонии миров" он закончил словами благодарения и хвалы Богу:
"Благодарю Тебя, о Господь-Создатель, творению Которого я столь безмерно радуюсь. Я радуюсь трудам рук Твоих. Се! Я завершил свой труд... Я показал славу дел Твоих... Душа моя, хвали Господа-Создателя, пока жив я... Ему хвала, честь и слава во веки. Аминь" (18) .
Эпилог: Блэз Паскаль: христианин и ученый
"Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, но не философов и ученых..." БЛЭЗ ПАСКАЛЬ
Благодаря открытиям многих блестящих ученых-христиан появилась современная наука. В первой части мы говорили о четырех таких исследователях - Копернике, Кеплере, Галилее и Ньютоне. Эти люди широко известны благодаря их важнейшим научным открытиям. Теперь же мы поговорим об исторической личности, которая больше известна за свой вклад именно в богословие, чем в науку.
Блэз Паскаль родился в тот год, когда Галилей начал писать свой "Диалог о двух системах мироздания". Человек большого научного гения, большой веры и большого литературного таланта, Паскаль внес уникальный вклад в развитие современной мысли, сказав свое слово в споре о том, что главнее - наука или богословие. Его жизнь и учение в сочетании с преданностью Богу, деятельной заботой о бедных - вот пример для современных ученых-христиан.
Ранний период жизни
Французская провинция Овернь полна климатических контрастов и различных укладов жизни. В холодной земле, раскинувшейся под южными небесами, сами люди обретали характер "резкий и пылкий" (1) . Паскаль унаследовал их внешнюю сдержанность и душевную теплоту. В течение многих веков главным городом провинции был Клермон-Ферран. Именно там в 1095 году Петр-Отшельник начал в своих проповедях призывать к Первому крестовому походу. После Реформации многие жители Клермон-Феррана, включая и семью Паскаля, подверглись гонениям за свои протестантские убеждения.
В 1616 году Этьен Паскаль женился на Антуанетте Бегон. Их первая дочь Антония умерла вскоре после крещения. Но в январе 1620 года родилась Жильберта, в июне 1623 года - Блэз, а в октябре 1625 года - Жаклин. Блэз рос болезненным ребенком и едва не умер еще в младенчестве. Подобно Кеплеру, он перенес много физических страданий, и периоды вынужденной пассивности чередовались у него с периодами большой активности.
Его мать Антуанетта Паскаль умерла в 1626 году, и отец посвятил себя воспитанию детей. Он лично занимался обучением сына, причем его система выгодно отличалась от формального схоластического подхода, столь популярного в те времена. (Этьен Паскаль и сам был далеко не ординарной личностью. Он проявлял большой интерес к научным исследованиям, особенно в области математики. Так, именно он открыл так называемую улитку Паскаля - алгебраическую кривую четвертого порядка. Среди его друзей было немало известных ученых. Кроме того, он состоял в переписке с наиболее значительными учеными своего времени, среди которых были Галилео Галилей и Рене Декарт). Он старался пробудить в Блэзе природную любознательность, развивая его аналитические способности, а не только заставляя зубрить уроки. Высоко поднятая отцом планка, его гибкость в подаче учебного материала породили в сыне любовь к знаниям, страсть к истине и привычку наблюдать, а затем шаг за шагом идти к решению.
Научные открытия
В 11 лет Паскаль заметил: когда нож ударяет по тарелке, то та продолжает звенеть до тех пор, пока не прикоснешься к ней рукой. Он придумал и выполнил ряд экспериментов по теории звука, которые вылились в короткое эссе. Подобного же подхода он придерживался и позже, когда работал уже над более серьезными научными проблемами. Уважение к фактам заставляло его снова и снова проводить эксперименты, изменять их условия, ища ответы на свои вопросы. Он всегда стремился настолько четко и понятно сформулировать принцип, чтобы его можно было проверить.
В 12 лет, еще не приступив к изучению геометрии, Паскаль самостоятельно сформулировал и доказал 32-ю теорему Евклида (010) . Еще через четыре года вышла первая печатная работа Блэза "Опыт о конических сечениях". Новаторское использование геометрических проекций, вылившееся в открытие так называемой теоремы Паскаля, распахнуло новые горизонты для математических исследований. В последних строках "Опыта" просвечивает вера Паскаля: "Если данная тема будет признана достойной дальнейшего рассмотрения, то мы попытаемся развить ее до тех пределов, до которых позволит Бог, дарующий силы" (2) .
Гению Паскаля была нечужда и практичность. В 17 лет он начал работать над созданием счетной машины - арифмометра, чтобы облегчить труд своего отца, которому по долгу службы приходилось производить длинные и сложные расчеты. Работа растянулась на пять лет: испытав 50 собственных моделей, он, наконец, добился желаемого результата. Эта практическая жилка не позволяла ему заниматься излишним теоретизированием ни в науке, ни в богословии.
Математические открытия Паскаля включают работы по теории вероятности. Он смог примирить строгую научную логику с абстракциями теории вероятности, создав теорию математической вероятности, которая "проложила стезю" для открытия бинома Ньютона и системы интегрального исчисления Лейбница.
Кроме того, Паскаль работал над уравнением циклоиды - плоской кривой, которую описывает некая точка Р окружности, катящейся без скольжения по неподвижной прямой (3) . Его предшественники, включая и Галилея, безуспешно бились над разрешением загадки этой странной фигуры. В 1648 году после долгого перерыва в занятиях математикой Паскаль вернулся к этой задаче. Свои выводы он напечатал в форме писем, одно из которых подтолкнуло Лейбница к открытию системы исчислений. Специалист по естественно-научной истории Андре Куаре пишет: "Проницательность, изобретательность и виртуозность Паскаля, явленные в его сочинениях, просто поражают!" (4) .
Из области экспериментальной физики наиболее известны исследования Паскаля, связанные с вакуумом. На протяжении всех средних веков аксиома Аристотеля о том, что вакуум в природе невозможен, считалась бесспорной. Свято верили в нее и ученые XVII века. Ученик Галилея Торричелли проводил эксперименты с ртутью, находящейся в запаянной с одного конца трубке. Из результатов этих экспериментов вновь возник вопрос о так называемой "боязни пустоты" (011) . Когда об этих исследованиях узнал Паскаль, он тоже поставил ряд экспериментов с трубками и сифонами разных размеров, которые были наполнены до определенного уровня той или иной жидкостью. Сам Паскаль в 1648 году не смог довести до конца свои эксперименты из-за проблем со здоровьем. Их закончили другие. Тем не менее, результат был налицо: уровень жидкости в трубке зависел от атмосферного давления. В работах Паскаля, написанных по этому вопросу, выводы подтверждаются тщательно задокументированными данными экспериментов. Его логика безупречна. Он не только дает идеи для новых экспериментов, но и предлагает способы практического применения своего открытия.
Переняв живой стиль Галилея и Бэкона, Паскаль сражается со своими противниками. Он предлагает последователям Аристотеля собрать все работы своего учителя и посмотреть, как эксперименты, поставленные Паскалем, разбивают теорию "боязни пустоты". "Если результаты экспериментов никак не согласуются с теорией, то пусть они знают: эксперимент - господин в физике... Каким бы авторитетом ни обладали древние, следовать стоит именно истине, даже недавно обнаруженной..." (5) . Паскалю так и не удалось закончить свою работу "О пустоте", но вступление к ней ясно показывает, как высоко ценил Паскаль экспериментально добытые данные. Интересовала его и практическая сторона своих открытий: он постарался определить правила предсказания погоды и придумал принцип барометра. Он же подал идею гидравлического пресса, хотя и не имел возможности осуществить ее на практике.
Богословские проблемы
В январе 1646 года Этьен Паскаль упал на улице и вывихнул бедро. Лечили его два известных хирурга - Деланд и Ла Бу-тельер. Оба недавно обратились в янсенизм, евангельское богословие которого было взято из учения святого Августина и адаптировано к мышлению XVII века (012) . Самому Паскалю тогда было 23 года и он не отличался крепким здоровьем. Его поразило то, что говорили янсенисты о здоровье как физическом, так и духовном, как о физическом страдании, так и о духовном. Во время своего "первого обращения" Паскаль решил оставить мирскую суету и вести благочестивый образ жизни. Он не собирался отказываться от научных занятий, но решил, что нельзя предаваться им лишь ради собственного удовольствия.
Паскаль проявлял все больший и больший интерес к книгам (включая Библию), на которых основывались взгляды янсенистов. Будучи католиком, он пришел к Писанию через труды святого Августина, читал его в переводе на латынь и часто цитировал. Поняв же, что Господь Иисус Христос - хозяин всей его жизни, он и Библии отвел главное место среди всех остальных книг. Его научная лаборатория стала "горницей" (см. Деян. 2), в которой самое почетное место было отведено именно Библии.
Истинность Библии Паскаль увидел, сопоставляя учение янсенистов с результатами собственных исследований. Его экспериментальный метод основывался на том, что природа - единообразна и предсказуема. Паскаль понял, что эта уверенность основывается на знаниях о неизменности Бога. С тех пор Паскаля переполняли две страсти - научный энтузиазм и религиозный порыв. С удвоенной энергией он принялся за работу.
Результаты исследований Паскаля о пустоте попытался оспорить иезуит отец Ноэль, научным авторитетом для которого был Декарт, а философским - Аристотель. Паскаль в ответ на его возражения разъяснил действительно научный метод изысканий, показал, что истинность гипотезы зависит не от того, насколько логичны обосновывающие ее умопостроения, а от того, насколько верны подтверждающие ее факты, почерпнутые из наблюдений и экспериментов. В то же время Паскаль выступал против тех, кто пытались подлинно библейское богословие подменить богословием "натуралистическим". В последние годы своей жизни он горячо выступал против новшеств, привнесенных в теологию иезуитами. А ведь Паскаль был всего лишь простым прихожанином, который, правда, считал: когда речь идет о чистоте христианства, то занятия богословием - дело не только духовенства, но и его личное.
Здоровье Паскаля все ухудшалось, и он отправился в Париж, чтобы проконсультироваться с ведущими врачами. На некоторое время его даже парализовало - нижнюю часть тела от пояса. У него часто болели голова и внутренние органы. Боли становились невыносимыми. В январе 1648 года они уже ни на час не покидали его, и врачи запретили ему с марта по сентябрь заниматься научными исследованиями. В период физических страданий Паскаль анализировал свою жизнь и поступки в свете Писания. Тогда-то он и увидел "водораздел" между истинами светскими и истинами духовными. Вот, например, какие выводы он для себя сделал: "В дни скорби естественные науки не восполнят моего незнания законов нравственности. А вот знание этики утешит даже несведущего в естественных науках" (6) .
В начале 1656 года Порт-Рояль - оплот янсенистов - попал под перекрестный огонь иезуитов, к которым очень благоволил Ватикан (013) . Паскаль вступился за янсенистов и издал ряд писем-памфлетов, адресованных "другу-провинциалу". Остроумие и смелость "Писем провинциалу" раскрывают перед нами богатство воображения Паскаля, почерпнутое из самой жизни. Великолепный литературный стиль писем оказал влияние на французскую литературу. Реализм Паскаля заложил новый тип апологетики: он начинал с того, что касалось непосредственно читателя, а потом подводил его к определенным выводам. О чем бы ни шла речь - о чудесах или о пустоте, о Божьей благодати или о циклоиде, - он взывал к разуму читателя, к его здравому смыслу.
Паскаль понял, что авторитет в богословии и авторитет в науке играют разную роль. В его научном манифесте - вступлении к незаконченному трактату "О пустоте" - говорится, что единственный источник истины в богословии - это Писание и труды Отцов Церкви, поэтому "придется разочаровать те несмысленные души, которые в высокомерии своем считают, что открыли нечто новое в богословии". Но в том, что касается разума и чувств, чужие авторитеты бесполезны и "нам остается лишь пожалеть тех, кто ищут объяснения природных явлений в трудах авторитетных ученых" (7) . Подобное разграничение авторитета в богословии и авторитета в науке помогает понять кажущуюся противоречивость его мышления.
В 18-м "Письме провинциалу" Паскаль поясняет, на каких позициях должен стоять ученый-христианин:
"Если речь идет об истине сверхъестественной и внеприродной, то нельзя судить о ней лишь на основании чувств и разума, а следует опираться на Писание и церковные постановления. Если же мы говорим о нераскрытом еще явлении, о чем-то, что не выходит за пределы досягаемости человеческого разума, то разум и должен назначаться судьей. Если требуется сделать выводы из имеющихся фактов, то следует довериться чувствам, которые, в таком случае, единственно могут быть судией" (8) .
Если же отрывок Писания якобы противоречит здравому смыслу или рассудку (научному объяснению фактов), то "следует толковать Писание и искать в нем иной смысл - тот, который соответствовал бы свидетельству наших органов чувств". Слово Божье - непогрешимо, наблюдения дают достоверную информацию об окружающем мире, следовательно, при правильном уразумении и того и другого противоречия между ними быть не может. В подтверждение этого принципа Паскаль приводил цитаты из трудов святого Августина и Фомы Аквинского.
Взгляды Паскаля на естественное богословие были крайне сложными. Он считал, что природа - результат трудов Творца. Невидимому Бог нашел видимое выражение. "Совершенство природы показывает, что она - образ Творца, а недостатки ее лишний раз доказывают, что она - не Сам Творец, а лишь Его образ" (9) . В то же время Паскаль свято верил, что истину Бог скрыл за таким занавесом, который не сможет приподнять даже наука. Путь к Богу - это не прогулка по Им сотворенному саду, а паломничество, ведущее к Нему через Писание и благодать. В "Письмах провинциалу" и других полемических статьях Паскаль отводил Библии очень важное место, ибо в ней содержатся все факты, на которых основано христианство. Авторитет для Паскаля - это Писание, истолкованное в лучших традициях церкви.
Обращение
В начале 1654 года Паскаль переехал в Порт-Рояль. Там ему было легче работать и размышлять о духовных вещах. Этот монастырь был основан на чисто библейских принципах - молитва и размышление чередовались там с чтением Писания. Обитатели монастыря сверяли всякое учение и начинание с библейским учением. Именно там Паскаль разработал свой метод экзегетики: Библия разъясняет Библию, богословские учения должны основываться лишь на Писании. Верность Библии для Паскаля была неотрывна от преданности Христу: "Центр Писания - Иисус Христос и Он один" (10) . Он много читал Писание и молился. Мудрость для него заключалась в двух словах - "слушать Бога", а самым любимым у него был Пс. 120. Его Паскаль знал наизусть.
В ночь на 24 ноября 1654 года Паскаль испытал нечто необычайное. Свидетельство случившемуся - запись, сделанная им на клочке бумаги. В течение восьми последующих лет он всегда носил ее с собой, всякий раз зашивая в тот камзол, который носил. Запись эту нашли лишь через несколько дней после его смерти:
ОГОНЬ
Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова,
но не философов и ученых.
Уверенность. Уверенность. Чувство, радость, мир.
Бог Иисуса Христа Мой Бог и твой Бог.
"Твой Бог будет моим Богом".
Забвение мира и всего, кроме Бога.
Обрести Его можно лишь на путях, указанных Евангелием. 
Величие человеческой души.
"Отче праведный, мир не познал Тебя, но я Тебя познал". 
Радость, радость, радость, слезы радости.
Иисус Христос.
Я разлучился с Ним. Я бежал от Него, отрекся, распинал Его.
Да не разлучусь с Ним никогда.
Сохранить Его можно лишь на путях, указанных Евангелием.
Отречение полное и сладостное.
Полное подчинение Христу и моему духовному начальнику.
Вечная радость за один день труда на земле.
Да не забуду слова Твоего. Аминь (11) . 
После пережитого так называемого "второго обращения" взгляды Паскаля стали полностью христоцентричными и библейскими. Язык его можно назвать языком пророка и христианского мистика.
Окрыленный успехом "Писем провинциалу", Паскаль решил написать "Апологию христианской религии", базирующуюся на новой, истинно библейской основе. Но больше всего он желал заронить в людские сердца любовь ко Христу. С 1656 года до зимы 1658 года, когда он вновь серьезно заболел, Паскаль успел собрать большое количество материала. Эта работа так и не была закончена, но около тысячи его кратких заметок и законченных фрагментов вошли в сборник "Мысли господина Паскаля о религии и некоторых других предметах", изданный его друзьями в 1670 году уже после смерти ученого. Свои мысли он черпал в повседневной жизни, и книга показывает разносторонность Паскаля - ученого, философа и богослова. Но замысел и стиль работы подсказала ему Библия.
В последние годы жизни Паскаль успел завершить ряд ранее начатых работ. В периоды хорошего самочувствия он трудился очень много. Кроме "Записок о благодати" он написал краткое жизнеописание Христа. Это была первая попытка согласовать Его жизнеописания, содержащиеся во всех четырех Евангелиях. Кроме того, он написал два учебника - по чтению и математике - для Порт-Рояльской школы.
Благочестие Паскаля носило очень личностный характер, но от этого он не становился эгоистом. Оно проявлялось в его отношениях как с людьми, так и с Богом. Любовь к Богу соседствовала в его душе с милосердием по отношению к бедным, в каждом из которых он видел Иисуса. "Я люблю бедность, потому что Он ее любил. Я люблю богатство, потому что оно дает средства помогать нуждающимся" (12) . Паскаль во всем ограничивал себя, чтобы больше отдавать другим. Он продал свою карету и лошадей, красивую мебель и столовое серебро, даже свою библиотеку. До последних дней с ним сохранились лишь Библия, томик блаженного Августина и несколько духовных книг.
Однажды Паскаль обратил внимание на толпу народа, направляющуюся на работу, и задумался: почему бы не перевозить их туда группами? Так ему в голову пришла идея создания омнибуса, и он помог организовать первую автобусную компанию. 18 марта 1662 года первые автобусы, перевозившие своих пассажиров за пять су, начали движение по улицам Парижа. Паскаль попросил у компании аванс в тысячу франков, которые послал некоему бедняку Блуа, жестоко страдавшему от зимних холодов. Свои доходы от работы автобусной компании он переводил в больницы Парижа и Клермонта.
Библейские и научные взгляды Паскаля, а также его философские, литературные и изобретательские труды были подчинены одной высшей цели - служению Богу, Которого он любил всем сердцем, всею душою, всем разумением и своими иссякающими силами. Он любил и ближних своих больше, нежели самого себя.
В июне 1662 года здоровье Паскаля резко ухудшилось, и он впустил в свой дом одного бедняка с семьей. Когда же сын постояльца заболел оспой, то хозяин решил, что уехать из дома нужно именно ему, а не семье бедняка. И он переселился в дом сестры.
В середине августа силы совершенно оставили Паскаля. В ночь на 18 августа у него начались конвульсии. Его причастили. Около часа ночи 19 августа 1662 года Паскаль умер. Ему было тогда всего 39 лет.
21 августа 1662 года он был похоронен на кладбище церкви Сент Этьен дю Монт. На похоронах присутствовали близкие, друзья, коллеги-ученые и все те, кому он когда-либо помог. Задние ряды церкви были забиты бедняками, смешавшись с ними, на церемонии присутствовали, рискуя быть арестованными, жители опального Порт-Рояля.
(010) Этьен Паскаль сам составлял программу занятий с сыном и решил пренебречь рядом дисциплин до достижения сыном определенного возраста. Среди них кроме гуманитарных наук оказалась и геометрия. Сейчас трудно судить, насколько достоверен рассказ сестры Блэза Жильберты о том, что он самостоятельно изобрел 32-ю теорему Евклида, но, по крайней мере, произошло нечто, что заставило отца Блэза заняться с ним и изучением геометрии - прим. перев. 
(011) Аристотель считал, что природа не терпит пустоты и сопротивляется ее образованию. В начале XVII века флорентийские инженеры обнаружили, что насосы могут поднимать воду на высоту лишь чуть более десяти метров. Тут же заговорили о том, что таким образом сама природа "сопротивляется образованию пустоты". Физик Бальяни предположил, что это явление объясняется давлением атмосферного воздуха. Торричелли поставил опыты с ртутью: он заполнял закупоренную с одного конца трубку ртутью, а затем, зажав отверстие пальцем, переворачивал трубку в чашечку с ртутью. При этом уровень ртутного столбика фиксировался на определенном уровне - вся ртуть из трубки до конца не выливалась Выходило, что давление ртутного столба в трубке уравновешивалось давлением атмосферного воздуха на ртуть в чашечке. Паскаль несколько изменил условия проведения эксперимента: он измерял высоту ртутного столбика не только при различных погодных условиях, но и на разной высоте - в саду, на башне собора, на вершине горы - прим, перев. 
(012) Янсенизм получил свое название от имени Корнелия Янсена (1585-1638 гг.), епископа Ипра. Янсен считал, что ни протестантская Реформация, ни католическая контрреформация не добились возрождения христианства. Возрождение же он видел лишь в возврате к наследию отцов церкви, прежде всего, к трудам святого Августина. Его учение можно свести к пяти основным положениям: 1) без Божьей благодати невозможно выполнить заповеди; 2) противиться благодати невозможно; 3) существует свобода от принуждения, но свободы от необходимости не бывает; 4) учение о том, что обладающий свободой воли человек может противиться благодати или же по собственному выбору поддаваться ее действию, - это пелагианская ересь; 5) учение о том, что Христос умер за всех людей без исключения, - это тоже пелагианство. Его учение было осуждено Папой Иннокентием X. Среди янсенистов были сильны анти-папские настроения. Кроме того, они считали, что причастие может принимать не всякий верующий, но лишь тот, кто этого достоин - прим, перев. 
(013) Женский монастырь Порт-Рояль стал центром янсенизма. Помимо монахинь в нем поселились и так называемые "отшельники Порт-Рояля", - люди, отказавшиеся от мирской суеты и посвятившие себя распространению идей янсенизма. Благодаря научной и литературной жизни его обитателей Порт-Рояль стал центром интеллектуальной жизни Парижа. В нем начали открываться маленькие школы, где на одного учителя приходилось по несколько учеников разного возраста. В Порт-Рояле разрабатывали методики воспитания и обучения детей, в монастырской типографии издавали необходимые учебники. После смерти Этьена Паскаля в этот монастырь постриглась его сестра - Жаклин. Своей деятельностью янсенисты вызвали недовольство Рима. В 1660 г. школа была закрыта, все обитатели монастыря были вынуждены подписать особый формуляр, означавший для них отречение от своих взглядов - прим. перев. 
Примечания
Пролог: Суд
(1) Jerome J.Langford. Galileo, Science and the Church (Ann Arbor: University of Michigan Press, 1971), p. 138.
(2) Giorgio de Santillana. The Crime of Galileo (Chicago: University of Chicago Press, 1955), p. 262.
3 Ibid.
(4) Ibid., p.241.
5 Ibid., p. 303.
6 Ibid., p. 310.
(7) Colin A. Ronan. Galileo (New York: G.P. Putnam's Sons, 1974), p. 253.
(8) William R. Shea. Galileo's Intellectual Revolution: The Middle Period (New York: Science History Publications, 1971), p. i.
(9) Thomas S. Kuhn. The Structure of Scientific Revolutions, 2d ed. (Chicago: University of Chicago Press, 1970), chap. 7, "Crisis and the Emergence of Scientific Theories".
(10) See chap. 5. Галилей очень любил цитировать кардинала Барония, одно из его высказываний и стало эпиграфом к этой главе. Stillman Drake. Galileo (New York: Hill and Wang, 1980), p. 29.
(11) Thjmas S. Kuhn. The Copernican Revolution: Planetary Astronomy in the Development of Western Thought (Cambrige, Mass.: Harvard University Press, 1957), p. 3.
Глава 1. Развитие науки в античном мире: Аристотель и Архимед
(1) Frederic Copleston. A History of Philosophy, vol. 1, Greece and Rome (London: Burns and Gates, 1961), pp. 22-24.
(2) Ibid., pp. 29-37.
(3) Ibid., p. 266.
(4) G.E.R. Lloyd. Early Greek Science: Thales to Aristotle (New York: Norton, 1971), pp. 123-124.
(5) Aristotle. De Caelo, trans. J.L.Stocks, vol. 2 of the Oxford translation of Aristotle's works, ed. W.D.Ross (Oxford: Oxford University Press, 1922), chap. 14, p. 179.
(6) D.B.Balme. Aristotle. Dictionary of Scientific Biography, ed. Charles C.Gillispie (New York: Charles Scribner's Sons, 1981), vol. 1, p. 250. Аристотель ясно высказывал, что методическое сомнение является условием обнаружения истины, а его теория накопления "трудностей" учила поколение за поколением искусству проверки доводов, анализа формулировок, уклонения от чрезмерного усложнения теорий.
(7) Marshall Claggett. Archimedes. Gillispie, Dictionary of Scientific Biography, vol. 1, p. 213.
(8) R. Hooykaas. Religion and the Rise of Modern Science (Grand Rapids Win.B.Eerdmans, 1978), p. 76. Ручной труд считался недостойным философов, единственное исключение было сделано для медицины (если можно назвать ее ручным трудом).
(9) William Stahl. Aristarchus of Samos. Gillispie, Dictionary of Scientific Biography, vol. 1. See Owen Gingerich, "Did Copernicus Owe a Debt to Aristarchus?" Journal for the History of Astronomy 16 (1985), pp. 36-42.
(10) Kuhn. Copemican Revolution, p. 80.
(11) Owen Gingerich. Ptolemy, Copernicus, and Kepler. The Great Ideas Today: 1983, ed. Mortimer J.Adler and John van Doren (Chicago: Encyclopedia Brittanica, Inc., 1983), pp. 142-143.
(12) Прецессия - движение земной оси в пространстве. Она описывает конус с уголом в 23,5, вследствие чего полюс мира движется вокруг полюса эклиптики по малому кругу, совершая один оборот за 26000 лет. Следствием прецессии является постепенное смещение точки весеннего равноденствия.
(13) G J.Toomer. Apollonius of Perga. Gillispie, Dictionary of Scientific Biography, vol. 1.
(14) Rene Taton. Ptolemy. Gillispie, Dictionary of Scientific Biography, vol. 2.
(15) Gingerich. Ptolemy, Copernicus, and Kepler, p. 141. (16) Ibid., p. 139.
Глава 2. Коперник: Солнце и Земля
(1) Paul W. Knoll. The Arts Faculty at the University of Cracow at the End of the Fifteenth Century. The Copemican Achievement, Ed. Robert S. Westman (Berkley: University of California Press, 1975), p. 140.
(2) Stephen P. Mizwa. Nicolas Copernicus (Port Washington, N.Y.: Kinnikat Press, 1943), pp. 37-38. Вариантов произнесения имени Коперника было несколько - Коперник, Коперек. Аналогично имя Ватзенроде могло иметь написания Ваченроде, Вакенрод, Ватзельрод, Вакельрод.
(3) Ibid., pp. 11,34. Николай Коперник впоследствии латинизировал свою фамилию - Copernicus.
(4) Edward Rosen, trans. Three Copemican Treatises, 3d. ed. (New York: Octagon Books, 1971), p. 315.
(5) Alexandre Koyre. The Astronomical Revolution (Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1973), p. 85. Полное название работы - De hypothesibus motuum coelestium a se constitutis commentariolus. По поводу даты написания работы полного согласия нет. Наиболее ранняя из дат написания - 1514 год.
(6) Rosen. Three Copemican Treatises, p. 325.
(7) Gingerich. Ptolemy, Copernicus, and Kepler, p. 160.
(8) Rosen. Three Copemican Treatises, p. 352.
(9) Ibid., p. 359.
(10) Koyre. The Astronomical Revolution, p. 35.
(11) Bruce Wrightsman. Andreas Osiander's Contribution to the Copernican Achievement, in Westman, The Copemican Achievement, pp. 233-243. Полное название - Ad lectorem de hypthesibus huis opens.
(12) Ibid., p. 41. Так как Осиандер был известным защитником Реформации, то, упомяни он во вступлении свое имя, - книга не была бы принята определенным кругом читателей. Ни он, ни Коперник этого не хотели. Сам стиль обращения "К читателю" ясно указывает, что оно не принадлежит перу Коперника: о посвящении книги Папе там сказано, как о "желании автора". Вступление принесло и пользу. Обращение Осиан-дера защитило книгу от цензуры и позволило ей стать учебником для астрономов, которые привыкли к подобному изложению гипотез.
(13) Gingerich. Ptolemy, Copernicus, and Kepler, p. 138.
(14) Kuhn. Copemican Revolution, pp. 73-77.
(15) Charles Glenn Wallis, trans. On the Revolution of the Heavenly Spheres. Great Books of the Western World, vol. 16, Ptolemy, Copernicus, Kepler, ed. Robert Maynard Hutchins (Chicago: Encyclopedia Britannica, Inc., 1952), pp. 506, 509.
(16) Gingerich. Did Copernicus Owe a Debt to Aristarchus? p. 11.
(17) Wallis. On the Revolutions, p. 509.
(18) Georg Joachim Rheticus. Narratio Prima, in Koyre, Astronomical Revolutions, p. 31.
(19) Edward Rosen. Copernicus, in Gillispie, Dictionary of Scientific Biography, vol.3,p. 410.
(20) Owen Gingerich. "The Crises" versus Aesthetic in the Copemican Revo lution. Vistas in Astronomy, ed. Arthur Beer and Peter Beer (New York: Pergamon Press, 1975), vol. 17, p. 150.
(21) Wallis. On the Revolutions, pp. 526,528.
(22) Ibid., pp. 508,506,526.
(23) Mizwa. Nicolas Copernicus, p. 11.
(24) David C. Knight. Copernicus (New York: Franklin Watts, 1965), p. 110.
Глава 3. Кеплер: планетные орбиты
(1) Alfred North Whitehead Science and the Modem World (New York New American Library, 1949), p 40
(2) Kuhn Copemican Revolution, p 187
(3) Roberts Westman The Copernicans and the Churches God and Nature Historical Essays on the Encounter between Christianity and Science, ed David С Lindberg and Ronald L Numbers (Berkley University of California Press, 1986)
(4) Kepler Mystenum cosmographicum in Owen Gmgench, Johannes Kepler Gilhspie, Dictionary of Scientific Biography, vol 7, p 290
(5) Kepler, Opera, bk 6, quoted m Edwin Arthur Burtt, The Metaphysical Foundations of Modern Science (London Routledge and Kegan Paul 1959), p 47
(6) Kepler, Mystenum cosmographicum, quoted m Gmgench, "Johannes Kepler", p 290
(7) Dons Hellman Tycho Brage Gilhspie, Dictionary of Scientific Biography, vol l,pp 405-412 Kuhn Copemican Revolution, pp 201-206
(8) Kepler Gmgench, Johannes Kepler, p 295
(9) Ibid
(10) Curtis Wilson How Kepler Discovered His First Two Laws, Scientific Amencan 226 (March 1972), pp 93-99
(11) Alexandre Koyre Astronomical Revolution, pp 263-64
(12) Kepler Ptolemy, Copernicus, and Kepler, p 175 13 Ibid , p 299
(14) Walks, trans The Harmonies of the World Great Books, vol 5, p 1009
(15) Max Caspar Kepler, trans Doris Hellman (New York Abelard-Shuman, 1959), p 26
(16) Kepler Opeia bk 8 Buett, Metaphysical Foundations, p 57
(17) Ibid , p 50
(18) Owen Gmgench Johannes Kepler, p 307
(19) Edward Rosen Johannes Kepler Weik und Leistung Gmgench, "Johannes Kepler", p 293
(20) Gmgenh Ptolemy, Copernicus, and Kepler, p 180
(21) Caspar Kepler, p 358
Глава 4. Галилей: физик и астроном
(1) Stillman Drake Galileo Studies Personality, Tradition, and Revolution (Ann Arbor University of Michigan Press, 1970), pp 55 59
(2) Drake Galileo, p 15
(3) William R Shea Galileo s Intellectual Revolution (London Macmillan, 1972), p 2
(4) Stillman Drake Galileo Galilei Gilhspie, Dictionary of Scientific Biography, vol 5, p 238
(5) Stillman Drake Galileo at Work His Scientific Biography (Chicago University of Chicago Press, 1978), chap 3
(6) Ibid.pp 104-110
(7) Paul Tannery Galileo and the Principles о Dynamics in Galileo Man of Science, ed Ernan McMullm (New York Basic Books, 1967), p 170
(8) Drake Galileo Studies, chap 6, "Galileo, Kepler and Their Intermediaries "
(9) Ibid , Galileo and the Telescope, chap 7
(10) Kuhn Copernican Revolution, pp 224-25
(11) Galileo The Sidereal Messenger, trans E Carlos (London Dawson s 1959), p. 11
(12) Santillana Crime of Galileo, p 6
(13) Drake Galileo Studies, chap 4, "The Academia dei Lincei"
(14) Olaf Pedersen Galileo and the Council of Trent The Galileo Affair Revisited Journal for the History of Astronomy 14 (1983), pp 6-7
(15) Jerome J Langford Galileo, Science and the Church (Ann Arbor University of Michigan Press, 1971), pp 54-58
(16) Drake Galileo at Work, pp 224-225 See A R Peacocke Creation and the World of Science (Oxford Clarendon Press, 1979), pp 3-7
(17) Langford Galileo, Science and the Church, p 57
(18) McMullm Galileo, pp 11-13
(19) Galileo Discourses Concerning Two New Sciences, m McMullm Galileo, p 11
(20) Galileo The Asseyer, in Drake Galileo, p 70
(21) Domenique Dubarle Galileo s Methodology of Natural Science, m McMullm Galileo, pp 308-10
(22) A Rupert Hall The Significance of Galileo s Thought for the History of Science, m McMullm Galileo, pp 73-74
(23) Galileo Opere 8 Ernan McMullm The Conception of Science in Galileo's Work, m Robert E Butts and Joseph С Pitt, eds New Perspectives on Galileo (Dordrecht D Reidel Pub , 1978), p 217
(24) Ibid.pp 213-17
(25) Ibid.pp 251-52
Глава 5. Галилей: ученый и богослов
(1) William R Shea Galileo and the Church Lmdberg and Numbers, God and Nature, chap 4
(2) Pedersen Galileo and the Council of Trent, pp 16-17
(3) Эта цитата из "Письма к герцогине Лотарингской" и следующие после нее взяты из Pedersen Galileo and the Council of Trent, pp 17-20
(4) McMullm Introduction Galileo, pp 33-35
(5) Drake Galileo, Letter to Christina, p 182
(6) Ibid , p 185
(7) Pedersen Galileo and the Council of Trent, pp 2-3
(8) Bellarmine. Letter to Foscarini, trans. Owen Gingerich in The Galileo Affair, The Scientific American (August 1982), p. 137.
(9) Discorso del flusso e reflusso del mare ("Беседа о приливах и отливах"). Стараясь отстоять гипотезу о вращении земли, Галилей показал себя не столько ученым, сколько богословом. Подробнее об этой злосчастной "Беседе" можно прочесть в книге: Shea. Galileo's Intellectual Revolution, pp. 172-87.
(10) Pedersen. Galileo and the Council of Trent, pp. 8-11.
(11) Leonardo Olschki. Galileo's Literary Formation. Ernan McMulIin. Galilleo, chap. 7.
(12) Stillman Drake. "The Scientific Personality of Galileo" in Galileo Studies, chap. 3.
(13) R. Morris. Dismantling the Universe: The Nature of Scientific Discovery (New York: Simon and Schuster, 1983), pp. 94-98.
(14) Santillana. Crime of Galileo, p. 174.
(15) Drake. Galileo, p. 19.
(16) О подлоге "увещевания", о том, как и когда оно оказалось в архивах Ватикана, велось много споров. Различные точки зрения по этому вопросу можно найти в следующих книгах: Santillana. Crime of Galileo, chap. 8; and Ludovico Geymonat. Galileo Galilei, trans. Stillman Drake (New York: McGraw Hill, 1965), app. A.
(17) Santillana. Crime of Galileo, pp. 292-293.
(18) Ibid., p. 312.
(19) Ibid., p. 324, n. 3.
(20) Ronan. Galileo,p. 213.
(21) Santillana. Crime of Galileo, pp. xii-xiii.
(22) Drake. Galileo, p. 92.
(23) Geymonat. Galileo Galilei, p. 201.
Глава 6. Ньютон: закон всемирного тяготения
1 Главным источником биографии Ньютона послужила книга: Richard S.Westfall. Never at Rest: A Boigraphy oflsaak Newton. Gillispie, Dictionary of Scientific Biography, vol. 9; and Alexandre Koyre. Newtonian Studies (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1965).
(2) I.Bernard Cohen. Newton's Discovery of Gravity, Scientific American 244:3 (March 1981), pp. 167-179.
(3) Koyre. Newtonian Studies, p. 224. В главе "Ньютон и Гук" расказано о разногласиях, возникших между этими двумя людьми в 1672-1680 гг. Там же приведены выдержки из их писем с указанием страниц из книги Куаре.
(4) Cohen. Isaak Newton, pp. 81-83.
(5) Hooke, in Koyre. Newtonian Studies, pp. 229-230.
(6) Cohen. Newton's Discovery of Gravity, p. 169.
(7) Kuhn. Copernican Revolution, p. 256.
(8) Westfall. Never at Rest, pp. 202-204.
(9) Newton. Correspondence 2, in Westfall. Never at Rest, p. 205, n. 11. (10) Cohen. Isaac Neweton, pp. 68-69.
(11) Newton. Principia. Newton's Philosophy of Nature: Selections from His Writings, ed. H.S.Thayer (New York: Hafner Press, 1953), p. 10.
(12) Newton. Optics, Query 31, The Method of Analysis in Robert Palter. Newton and the Inductive Method, in the Annus Mirablis of Sir Isaac Newton 1666-1966, ed. Robert Palter (Cambridge, Mass.: The M.I.T.Press, 1967), p. 246.
(13) Palter. Annus Mirablis, p. 244. Об этом методе подробно писал Гюйгенс во вступлении к "Трактату о свете" (1690 г.). Ньютон и Гюйгенс использовали оба метода, включая их порой в одну работу.
(14) Newton. Letter to Cotes, цит. по Koyre, Newtonian Studies, pp. 37-38. Chap. 2, "Concept and Experience in Newton's Thought", здесь приводятся очень интересные соображения о значениях слова "гипотеза".
(15) Newton. Mathematical Principles of Natural Philosophy, book 3, "General Scholium", trans. Andrew Motte, revised, Florian Cajori, in: Hutchins, Great Books, vol. 34, p. 371.
(16) Newton. Letter to Bentley, Thayer, p. 53.
(17) Frank E. Manuel. The Religion of Isaac Newton (Oxford: At the Clarendon Press, 1974), pp. 9-10.
(18) Newton. Observations upon the Prophecies of Daniel, and the Apocalypse of St. John (London, 1733), цит. по Cohen, "Isaak Newton", p. 81.
(19) Newton. Keynes MS. The First Book Concerning the Language of the Prophets, in Cohen. Isaac Newton, p. 82.
(20) Newton. Yahuda MS. Manuel. Religion of Isaak Newton, pp. 48-49.
(21) Westfall. Never at Rest, p. 312-318.
(22) Newton. Principles in Hutchins, Great Books, vol. 34, pp. 369-370.
(23) Newton. Yahuda MS, цит. по Manuel. Religion oflsaak Newton, p. 22. Следуя британским традициям истолкования вопроса о воле Божьей, Ньютон высказывал мысль о подчиненности разума Божьего Его воле. Его сила и всемогущество выше Его мудрости и знания. Ньютон считал, что совершенство Божье проявляется в Его безостановочной деятельности.
(24) Newton. The Correspondence of Isaak Newton (Cambridge: At the University Press, 1959-77), vol. 3, p. 233.
(25) Newton. Keynes MS. Manuel. Religion oflsaak Newton, p. 28
(26) Cotes, preface to Newton, Mathematical Principles of Natural Philosophy, trans. Andrew Motte, revised, Florian Cajori (Berkley: Univ. of Calif. Press, 1934), p. xxxii.
(27) Edward B. Davis Jr. Creation, Contingency and the Early Modern Science: The Impact of Voluntaristic Theology on Sevententh Century Natural Philosophy" (Ph.D.diss., Indiana University, 1984), p. 234.
(28) Westfall. Never at Rest, p. 863.
Глава 7. Современная наука: новые горизонты
(1) Frederick Coplston. A History of Philosophy, vol. 2, Medieval Philosophy (London: Burns and Gates, 1964), pp. 324-335.
(2) Newton. Principles, book 3: System of the World, quoted in Burtt, Metaphysical Foundations, pp. 218-219.
(3) William C. Dampier. A Histoiy of Science (Cambridge: At the University Press, 1961), p. 125.
(4) Charles S.Peirce. Collected Papers, vol. 1, p. 171. Norwood Hanson. Patterns of Discovery (Cambridge: At the University Press, 1961), pp. 85-86: "Метод дедукции показывает, что нечто должно существовать и существует в действительности. Метод абдукции просто подводит к предположению, что нечто могло бы существовать... У человека есть возможность приоткрыть завесу над определенными тайнами... Суждение, исходя из посылок".
(5) Gerald Holton. Mainsprings of Scientific Discovery. The Nature of Scientific Discovery, ed. Owen Gingerich (Washington: Smithsonian Institution Press, 1975).
(6) Norwood Hanson. Patterns of Discovery (Cambridge: At the University Press, 1961), pp. 72-84.
(7) Kuhn. Structure of Scientific Revolutions, p. 10.
(8) Enrico Cantore. Scientific Man (New York: Institute for Scientific Humanism, 1977), pp. 225-235.
(9) Koyre. Newtonian Studies, p. 7.
(10) Stanley L. Jaki. Cosmos and Creator (Edinburgh: Scottish Academic Press, 1980), pp. 54-55.
(11) Andrew Dickson White. A History of the Warefare of Science with Theology in Christendom (New York: Dover Publications, 1960), vol. 1, back cover.
(12) Stanley L. Jaki. The Road of Science and the Ways to God (Chicago: University of Chicago Press, 1978).
(13) M.B.Foster. The Christian Doctrine of Creation and the Rise of Modern Natural Science, Mind 43 (1934), pp. 446-68.
(14) W.Jim Neidhardt. The Open-Endedness of Scientific Truth (Hatfield, Pa.: Interdisciplinary Biblical Reseach Institute, 1983).
(15) John Calvin. Institutes of the Christian Religion, ed. John T. McNeill (Philadelphia: Westminster Press, 1960), vol. 1, pp. 273-274.
(16) John Calvin. Commentaries on the Book of Genesis, ed. John King (Grand Rapids: Wm. B. Eerdmans, 1981), pp. 86-87.
(17) John Dillenburger. Protestant Thought and Natural Science (Garden City, N.Y.: Doubleday, 1960), pp. 37-38.
(18) Charles Webster. Puritanism, Separatism, and Science, in Lindberg and Numbers, God and Nature, chap. 7.
(19) Margaret Jacob. Christianity and the Newtonian World View, in Lindberg and Numbers, God and Nature, chap. 9.
Глава 8. Толкование Библии
(1) Francis Bacon. Essays, Advancement of Learning, New Atlantis, and other Pieces, ed. R. F.Jones (New York: Odessey, 1937), p. 179.
(2) Bernard Ramm. Special Revelation and the Word of God (Grand Rapids: Wm. B. Eerdmans, 1961), pp. 77-83. "Лишь в сплетении событий и их истолковании, истории и ее сути, встреч и бесед можно найти смысл".
(3) Bruce Milne. Know the Truth (downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1982), p. 28.
(4) Ian G. Barbour. Issues in Science and Religion (Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1966), pp. 12-18,49-70.
(5) Malcom A. Jeeves. The Scientific Enterprise and Christian Faith (Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1969), pp. 74-78.
(6) K.A.Kitchen. The Bible in Its World: The Bible and Archeology Today (Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1960).
(7) IVCF Constitution and By-laws, Madison, Wise.
(8) I.H.Marshall. Biblical Inspiration (Grand Rapids: Wm. B. Eerdmans, 1982), p. 91.
(9) Gordon D. Fee and Douglas Stuart. How to Read the Bible for All Its Worth (Grand Rapids: Zondervan, 1982), pp. 15-17.
(10) Ibid., p. 20. В этой книге приведены десять правил толкования библейских текстов.
(11) J.I.Packer. Infallible Scripture and the Role of Hermeneutics. Scripture and Truth, ed. DACarson and John D.Woodbridge (Grand Rapids: Zondervan, 1983), pp. 325-360. CM. A. Thiselton, The Two Horizons (Grand Rapids: Wm. B.Eerdmans, 1980).
(12) Origen. The History of Christianity (Tring, England: Lion Publishing, 1982), p. 102.
(13) Апостол Павел умеренно пользовался аллегорическим методом (1 Кор. 10:1-4; Гал. 4:21-31), в то время как Ориген увлекался им чрезмерно.
(14) Н.С. Blackman. Biblical Interpretation (Philadelphia: Westminster Press, 1951), p. 111.
(15) James W.Sire. Scripture Twisting (Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1980). Автор расказывает о 20 способах, которые использовали различные культы, чтобы исказить Писание.
(16) Hooykaas. Religion and the Rise of Modern Science, pp. 7-16.
(17) Bernard Ramm. The Christian View of Science and Scripture (Grand Rapids: Wm.B.Eerdmans, 1955), chap. 11.
(18) John Calvin. Commentary on Psalms (Grand Rapids:WM. B.Eerdmans, 1981), vol. 5, pp. 184-185.
(19) J.W.Dawson. In Ramm. Christian View, p. 70.
Глава 9. Чудеса и научные законы
(1) Ernest Nagel. The Structure of Science (New York, Brace, 1961), pp. 20-26.
(2) Hanson. Patterns of Discovery, chap. 1.
(3) Henry Margenau. The Logic of Physical Reality (New York: McGraw-Hill, 1950), p. 28.
(4) Karl R.Popper. The Nature of Scientific Discovery (New York: Science Editions, 1959), chap. 4 "Falsifiability".
(5) Nagel. Structure of Science, pp. 75-78.
(6) Cohen. Newton's Discovery of Gravity, p. 167.
(7) Gerald Holton. Einstein's Model for Constructing a Scientific Theory, in Albert Einstein: His Influence on Physics, Philosophy and Politics, ed. Peter C.Aichelburg and Roman U.Sexl (Wiesbaden: Friedr. Vieweg Sjhn, 1979), pp. 121-25.
(8) E.L.Mascall. Christian Theology and Natural Science (London: Longmans, Green, 1957), p. 58.
(9) Karl R.Popper. Conjectures and Refutations (New York: Harper and Row, 1965), chap. 3, Three Views Concerning Human Knowledge.
(10) William H.Watson. Understanding Physics Today (Cambridge: At the University Press, 1963), p. 32. CM. P.W.Bridgman, The Logic of Modem Physics (New York: Macmillan, 1961). "С точки зрения самого действия свет значит не больше, чем освещенные предметы" (р. 51).
(11) Stephen Toulmin. The Philosophy of Science (New York: Harper and Row, 1953), ch. 3, "Theories and Maps".
(12) Barbour. Issues in Science and Religion, chap. 6, "The Methods of Science".
(13) Aristotle, in Hooykaas, Religion and the Rise of Modem Science, p. 6. CM. chap. 1, "God and Nature".
(14) Johann H.Diemer. Nature and Miricle (Toronto: Wedge, 1977), pp. 12-16.
(15) Подобный взгляд на постоянную созидающую деятельность Бога не следует путать с небиблейским философским взглядом о "непрерывном созидании" или крайними разновидностями богословия, которые учат, что и Сам Бог постоянно эволюционирует или развивается вместе с миром.
(16) См. также Иов 12:7-9; 39-41; Пс. 106:25-31.
(17) Donald M.MacKay. The Clockwork Image (Downers Grove, 111.: Intervarsity Press, 1974), p. 60.
(18) Milne. Know the Truth, p. 74.
(19) Colin Brown. Miricles and the Critical Mind (Grans Rapids: Wm.B.Eerd-mans, 1984), p. 292.
(20) Термин "сила" имеет разные значения в разных отраслях науки. Мы используем его в общем смысле, чтобы показать проявления основных взаимодействий между объектами.
(21) C.S.Lewis. Miricles (New York: Macmillan, 1947), p. 72.
(22) Malcom A.Jeeves. The Scientific Enterprise and Christian Faith (Doeners Grove, III: InterVarsity Press, 1969), pp. 32-34.
(23) James M.Houston. I Believe in the Creator (Grand Rapids: Wm.B.Eerdmans, 1980), p. 102.
Глава 10. Бытие. Раздел 1. Происхождение вселенной
(1) Henry Blocher. In the Beginning (Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1984), pp. 31-33. See Howard J.Van Till. The Fourth Day (Grand Rapids: Eerdmans, 1986), chap. 4.
(2) N.H. Riddderbos. Is There a Conflict between Genesis 1 and Natural Science (Atlanta: John Knox Press, 1984), The Plen of Genesis 1, pp. 67-71. Автор выделяет три основных препятствия созданию упорядоченной Вселенной: тьма, водная бездна и бесформенная земля. Эти проблемы Бог решает в дни с первого по третий, а после подготовки места обитания творит население земли в дни с четвертого по шестой.
(3) Adrio Konig. New and Greater Things: A Believer's Reflection, part 3, "On Creation", trans. D. Ray Briggs, unpublished ms., pp. 14-18.
(4) Conrad Hyers. The Meaning of Creation: Genesis and Modem Science (Atlanta: John Knox Press, 1984), "The Plan of Genesis 1", pp. 67-71. Автор указывает три основные проблемы, которые препятствовали установлению упорядоченной вселенной: тьма, водная бездна и бесформенная земная твердь. Эти проблемы успешно преодолеваются в первые три дня творения.
(5) Gerhard von Rad. Genesis (Philadelphia:Westminster Press, 1961), p. 46.
(6) Некоторые люди обладают аналитическим образом мышления (делят реальность на составные элементы и исследуют различия между ними), а образ мышления древних евреев, скорее, синтетический (они оценивают все целое, заключающее в себе огромное многообразие предметов) Отсюда - частое использование синонимов и параллелизмов, когда одно и то же повторяется разными словами. Так что не нужно впадать в искушение и делать чисто научные выводы из ненаучного прозаического отрывка.
(7) Milne. Know the Truth, p. 78.
(8) Ср. Втор. 32:10; Иов 6:18, 26:7; Ис. 24:10,34:11,45:18.
(9) A. Heidel. The Babylonian Genesis, 3d ed. (Chicago: University of Chicago Press, 1963), pp. 90,100.
(10) Gerhard F. Hasel. The Polemic Nature of Genesis Cosmology, The Evangelical Quaterly 46 (1974), pp. 81-84. "Из теома не возникает ни одного бога - продолжателя творения, не является теом и предсуществующим, обладающим личностью Океаном, подобно Нану в вероучении египтян" (р. 85).
(11) Theological Dictionary of the Old Testament, vol. l,ed G.J.Botterweck and Helmer Ringgren (Grand Rapids: Wm.B.Eerdmans, 1974), pp. 328-345.
(12) Hasel. Polemic Nature, pp. 78-80. Автор перечисляет шесть отличительных особенностей отрывка, которые указывают на его антиязыческую направленность.
(13) Davis A.Young. Christianity and the Age of Earth (Grand Rapids: Wm.B. Eerdmans 1982). В первой части (с. 1-67) автор рассказывает, как изменялись взгляды по поводу возраста Земли. Начиная с античной философии, он прослеживает развитие концепции через церковную историю и заканчивает XX веком.
(14) Ramm. The Christian View of Science and Scripture, chap. 4, pp. 171-79. Это подробный рассказ об историческом развитии этих теорий и разбор достоинств и недостатков каждой теории.
(15) Calvin. Commentary on Psalms, vol. 5, pp. 184-185.
(16) J.D.Douglas, ed. The New Bible Dictionary (Grans Rapids: Wm.B.Eerdmans, 1979), p. 271.
(17) Laurence Urdang, ed. The Random House Dictionary of the English Language, college ed. (New York: Random House, 1968), p. 48.
(18) Von Rad. Genesis, p. 57.
(19) J. Wiseman. Creation Revealed in Six Days (London: Marshall, Morgan and Scott, 1948), pp. 33-37.
(20) D. F. Payne. Genesis One Reconsidered (London: Tyndale Press, 1964), pp. 18-19.
(21) Langon Gilkey. Maker of Heaven and Earth: The Christian doctrine of Creation in the Light of Modern Knowledge (Garden City, N.Y.: Doubleday, 1965), p. 178.
(22) Richard H.Bube. The Human Quest: A New Look at Science and the Christian Faith (Waco, Tex.: Word, 1971), pp. 230-233.
Глава 11. Меняющийся мир: геология и биология
(1) Charles Lyell. Life, Letters and Journals of Sir Charles Lyell (London, 1881), vol. 2, p. 5.
(2) James Moore. Geologists and Interpreters of Genesis in the Nineteenth Century. Lmdberg and Numbers, God and Nature, chap. 13. See C.Gillispie, Genesis and Geology (New York: Harper Torchbooks, 1951), chap. 5.
(3) Gavin DeBeer. Charles R. Darwin. Gillispie, Dictionary of Scientific Biography, vol. 3, p. 567.
(4) Robert Chambers. Vestiges of Naturel History of Creation (New York- Harper and Brothers, n.d.), p. 158.
(5) Charles Darwin in Life and Letters of Charles Darwin, ed. Francis Darwin (New York: D.Appleton Co., 1887), vol. 1, p. 68.
(6) A.Hunter Dupree. Christianity and the Scientific Community in the Age of Darwin. Lindberg and Numbers, God and Nature, chap. 14.
(7) Barbour. Issues in Science and Religion, pp. 86-90. John C.Green. Science, Ideology and the World View: Essays in the History of Evolutionary Ideas (Berkley: University of California Press, 1981), chap. 3, "The Kuhnian Paradigm and the Darwinian Revolution in Natural History".
(8) James R. Moore. The Post-Darwinian Controversies: A Study of the Protestant Struggle to Come to Terms with Darwin in Great Britain and America (Cambridge: At the University Press, 1979), p. 41.
(9) Ibid., pp. 99-125.
(10) Frederic Gregory. The Impact of Darwinian Evolution on Protestant Theology in the Nineteenth Century. Lindberg and Numbers, God and Nature, chap. 15.
(1) ! Dupree. Lindberg and Numbers, God and Nature, chap. 14.
(12) Charles Hodge. What Is Darwinism (New York: Scribner, Armstrong and Co., 1874), pp. 48-51.
(13) Ibid., pp. 60,134.
(14) Moore. Post-Darwinian Controversies, chap. 9.
(15) James McCosh. The Religious Aspect of Evolution, 2nd ed. (New York: Scribner's Sons, 1890), p. 7.
(16) James McCosh. Autobiografical Statement. The Life of James McCosh, ed. William Sloane (New York: Scribner's Sons, 1891), p. 234.
(17) Asa Gray. Natural Science and Religion. Is God a Creationist, ed. Roland Frye (New York: Scribner's Sons, 1983), p. 109.
is Ibid., p. 113.
(19) Frederic Temple. The Relations between Religion and Science (London: Macmillan and Co., 1885), pp. 122-123.
(20) Moore. Post-Darwinian Controversies, chap. 10.
(21) Samuel Phillips. Agreement of Evolution and the Christianity (Washington, D.C.: The Phillips Co., 1904). Green. Sceince, Ideology, and World Views, chap. 4,6.
(22) Mark Noll. Who Sets the Stage for Understanding Scripture. Christianity Today, 23 May 1980, p. 15.
Глава 12. Конфликт между креационизмом и наукой
(1) Roland LNumbers. The Creationists. Lindberg and Numbers, God and Nature, chap. 16.
(2) G.A.Kercut. Implications of Evolution (New York: Pergamon Press, 1965), p. 157.
(3) Ibid.
(4) Ibid., p. 6.
(5) Panel Two: The Evolution of Life, in Evolution after Darwin, ed. Sol Tax (Chicago: University of Chicago Press, 1960), vol. 3, p. 111.
(6) Green. Science, Ideology, and World View, chap. 7.
(7) Richard A.Dodge. Divine Creation: A Theory? American Institute of Biological Sciences Education Review 2 (1973), pp. 29-30.
(8) J.C.Whitcomb, Jr. and H.M.Morris. The Genesis Flood (Philadelphia: Presbyterian and Reformes Publishing Co., 1961).
(9) Norman L.Geisler. Creationism: A Case for Equal Time. Christianity Today, 19 March 1982, p. 27.
(10) In Asley Montagu, ed. Science and Creationism (Oxford: At the University Press, 1984), pp. 365-397.
(11) J.C.Whitcomb, Jr. and H.M.Morris. Journal of the American Scientific Affiliation 16 (June 1964): 60. See Henry M.Morris, ed., Scientific Creationism (El Cajon: Master Books, 1985).
(12) Owen Gingerich. Let There Be Light: Modern Cosmogony and Biblical Creation. In Frye, Is God a Creationist? chap. 8.
(13) Thomas C.Emmel. Worlds within Worlds: An Introduction to Biology (New York: Harcout, 1977), p. 210.
(14) G. A. Kerkut. Implications of Evolution, p. 17.
(15) Charles B. Taxton, Walter L.Bradley, Roger L.Olsen. The Mystery of Life's Origin (New York: Philosophical Library, 1984), pp. 202-216.
(16) F.Donald Eckelmann. Geology. Bube, The Encounter, pp. 146-156.
(17) Jan Lever. Creation and Evolution (Grans Rapids: Kregel's, 1958), chap. 5
(18) G.G.Simpson. The Meaning of Evolution, 4th ed. (New Haven: Yale Univer-' sity Press, 1950), p. 262.
(19) Wayne Friar and Percival Davis. A Case for Creation, 3d ed. (Chicago: Moody Press, 1983). "Мы можем говорить лишь о том, что все изменения происходят в строго установленных Богом рамках, ибо Писание учит, что живые организмы производят потомство только "по роду своему"... В Библии есть много мест, на основании которых можно с уверенностью отвергнуть идею эволюционистов о происхождении человека" (с. 129).
(20) See D.G.Jones. Issues and Dilemmas in the Creation-Evolution Debate. Creation and Evolution, ed. Derek Burke (Leicester, England: Inter-Varsity Press, 1985), chap. 7.
(21) Konig. New and Greater Things, part 3, pp. 28-39.
(22) Charles E.Hummel. The Relationship between Adam and Christ in Roman Five (master's thesis, Wheaton College, 1962).
Глава 13. Точки соприкосновения: богословие и наука
(1) Asa Gray. Natural Science and Religion. Frye, Is God a Creationist? p. 117.
(2) Michael Polanyi. Personal Knowledge (Chicago: University of Chicago Press, 1958).
(3) W.Jim Neidhardt. Realistic Faith Seeking Understanding - A Structured Model of Human Knowing. Journal of the American Scientific Affiliation 35 (March 1984): 42-45.
(4) Michael Polanyi. Science, Faith and Society (Chicago: University of Chicago Press, 1964), p. 68.
(5) Ibid., pp. 45-50. Tomas F.Torrance. The Framework of Belief, in Belief in Science and in Christian Life, ed. T.F.Torrance (Edinburgh: Handsel Press, 1980), chap. 1. Главный вопрос, который беспокоит Поляного, - творческие процессы, происходящие в ходе научного открытия.
(6) Polanyi. Science, Faith and Society, p. 30.
(7) Ibid., p. 56.
(8) John Barr. Conversion and Pertinence. Torrance. Belief in Science, pp. 49-52.
(9) Frederic Gregory. The Impact of Darwinian Evolution. Lindberg and Numbers, God and Nature, chap. 15.
(10) Keith E. Yandell. The Protestant Theology and Natural Science in the Twentieth Century. Lindberg and Numbers, God and Nature, chap. 18.
(11) Robert C.Ncwman and Herman J.Eckelmann, Jr. Genesis One and the Origin of the Earth (Downers Grove, 111.: InterVarsity Presss, 1977), p. 88.
(12) Ramm. The Christian View of Science and Scripture, chap. 4.
(13) Vern S.Poythress. Science as Allegory. Journal of American Scientific Affiliation 35 Qune 1983): 65-71.
(14) Donald M. MacKay. The Clockwork Image, pp. 36-38.
(15) Bube. The Human Quest, chap. 6, p. 125.
(16) Thomas F.Torrance. Transformation and Conversance (Grans Rapids: Wm.B.Eerdmans, 1984), chap. 7, "Christian Faith and Physical Science in the Thought of James Clerk Maxwell".
(17) Albert Eistein and Leopold Infeld. The Evolution of Physics from Early Concepts to Relativity and Quanta (New York: Clarion, 1938), p. 143.
(18) Kepler. The Harmonies of the World, trans. Wallis. Great Books, vol. 16, pp. 1080-1081.
Эпилог: Блэз Паскаль: христианин и ученый
(1) Roger Hazelton. Blaise Pascal: The Genius of His Thought (Philadelphia: Westminster Press, 1974), p. 15.
(2) Emile Cailliet. Pascal: Genius in the Light of Scripture (Philadelphia: Westminster Press, 1945), p. 43.
(3) Rene Taton. Blaise Pascal. Gillispie, Dictionary of Scientific Biography, vol. 10, pp. 330-334.
(4) Hazelton. Blaise Pascal, p. 69.
(5) Ibid., p. 62.
(6) Cailliet. Pascal, p. 69.
(7) William B.Ashworth, Jr. Catholicism and Early Modern Science. Lindberg and Numbers, God and Nature, chap. 5.
(8) Caillet. Pascal, p. 273.
(9) Pascal. Pensees, trans W.F.Trotter. Hutchings, Great Books, vol. 33, "Pascal", no. 580, p. 276.
(10) Cailliet. Pascal, p. 290.
(11) Cailliet. Journey into Light (Grand Rapids: Zondervan, 1968), pp. 95-96.
(12) Caillet. Pascal, p. 345.